Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 6
Первым делом Селдон заглянул в ту комнату, где собрались дети. Отсюда была вынесена вся мебель, и стоял только праздничный стол. Стоило ему появиться в комнате, как детишки бросились к нему: они отлично знали, кто нынче герой дня, и Селдон только успевал уворачиваться от детских ручонок, перепачканных в сладостях.
— Погодите, дети, погодите, — сказал он. — Ну-ка, смотрите сюда…
И Селдон вынул из кармана туники маленького компьютеризированного робота и поставил его на пол. В Империи, где давным-давно не было роботов, от такого зрелища просто глаза на лоб должны были полезть. Так оно и вышло. Ребятишки сразу умолкли и принялись следить за роботом, сделанным в виде диковинной пушистой зверюшки. Робот был устроен так, что мог время от времени неожиданно менять свой внешний вид, и это всякий раз вызывало взрывы визга и хохота. Стоило искусственному зверьку измениться внешне, как менялись и производимые им звуки и движения.
— Ну вот, — улыбнулся Селдон, — смотрите, играйте, только постарайтесь не поломать. А попозже каждый из вас получит такого.
У двери в главный зал Селдона догнала Ванда.
— Дедуля!
— Как дела, Ванда? Тебе весело? — спросил Селдон, после того как поднял и покружил Ванду.
— Весело, только ты в ту комнатку не ходи.
— Почему, Ванда? Это моя комната. Это кабинет, где я работаю.
— Это там я видела плохой сон.
— Знаю, милая, но ведь все уже прошло, верно?
Селдон немного растерялся; решив, что нужно все-таки поговорить с внучкой, обнял ее за плечики и подвел к ряду кресел, стоявших вдоль стены длинного коридора. Усевшись, он взял Ванду на руки.
— Ванда, — спросил он, — а это точно был сон?
— Вроде сон.
— Ты, правда, спала?
— Думаю, да.
Селдон заметил, что она нервничает, и решил не мучить ее расспросами. Пора было оставить девочку в покое.
— Ну ладно — улыбнулся он, — сон это был или не сон, ты видела двух мужчин, и они говорили про смерть и про финики? — Ванда неохотно кивнула. — Про финики, это точно? — Ванда снова кивнула. — А может все-таки тебе послышалось, что они говорили про финики?
— Не-а, про финики.
Селдон понял, что больше из внучки ничего не вытянет, опустил ее на пол, погладил по голове и сказал:
— Ну, беги, Ванда, веселись, развлекайся. И забудь про этот сон.
— Ладно, дедуля.
Как только разговор про плохой сон закончился, Ванда сразу повеселела и бегом помчалась к остальным детям.
Селдон пошел по залу в поисках Манеллы. Искал он ее долго, поскольку на каждом шагу его останавливали, поздравляли, желали счастья и так далее.
Наконец он увидел вдалеке Манеллу. Бормоча: «Простите, извините, разрешите, мне нужно…», он добрался до невестки — увы, не без труда.
— Манелла, — окликнул ее, и, взяв под руку, отвел в сторонку, не переставая улыбаться всем и каждому.
— Да, Гэри, — сказала Манелла, — что-нибудь случилось?
— Ну да. Я про сон Ванды…
— Только не говори мне, что она все еще разговаривает об этом!
— Да, он все еще не дает ей покоя. Послушай, на столах есть финики?
— Конечно, и у детей и у взрослых. Всем так нравятся. Я уже съела немного. А ты что, до сих пор не попробовал, Гэри? Попробуй обязательно, так вкусно, слов нет!
— Я вот о чем думаю… А что, если это был не сон, что, если действительно она слышала, как двое мужчин говорили про смерть от фиников…
И Селдон смущенно запнулся.
— Ты думаешь, кто-нибудь отравил все финики? Глупость какая! Тогда все дети были бы уже при смерти.
— Ну да, я понимаю… — пробормотал Селдон.
Он кивнул Манелле и пошел по залу, и так крепко задумался, что чуть было не прошел мимо Дорс.
— Что за физиономия? — упрекнула его жена. — Ты о чем-то думаешь?
— Проклятые финики. Никак не могу про них забыть.
— Я тоже, но пока ничего не пойму.
— Понимаешь, страшновато как-то, вдруг они отравленные?
— Нет-нет, об этом можешь спокойно забыть. Все продукты, доставленные для банкета, были проверены на молекулярном уровне. Ты, конечно же, скажешь, что это типичная паранойя, но я обязана тебя охранять, и продолжаю этим заниматься.
— Значит, вся еда…
— Не отравлена. Поверь мне.
— Ну и отлично, — улыбнулся Селдон. — Ты меня успокоила. То есть я, конечно же, не думал, что…
— Будем надеяться, — сухо оборвала его Дорс. — Однако меня беспокоит другое: твоя предстоящая встреча с этим чудовищем Теннаром — до нее остается всего несколько дней.
— Не называй его чудовищем, Дорс. Будь осмотрительнее. Кругом сплошные глаза и уши.
— Ты прав, — сказала Дорс едва слышно. — Погляди вокруг. Все счастливы, все улыбаются, и тем не менее никто не знает, кто из наших «друзей» доложит после вечеринки своему начальнику, что и как тут было. О люди! Как подумаешь — в наше время… Как это все мерзко, противно. А главное — опасно. Поэтому я должна поехать к Теннару вместе с тобой, Гэри.
— Дорс, это невозможно. Ты только все испортишь, и мне будет гораздо труднее. Я поеду сам и все улажу. Не бойся.
— Но ты даже не представляешь себе, как будешь разговаривать с генералом!
— А ты, ты представляешь? — грустно спросил Селдон. — Ты говоришь, совсем как Элар. Он, как и ты, убежден, что я — беспомощный и ни на что не годный старый дуралей. Он тоже хочет отправиться к генералу вместе со мной — то есть нет, вместо меня. Знаешь, я порой думаю, сколько же народу на Тренторе хотело бы поменяться со мной местами. Десятки? А может, миллионы?
12
Вот уже десять лет, как Галактическая Империя лишилась Императора, а во дворце как будто ничего не изменилось. За тысячелетия фигура Императора стала столь легендарной, почти вымышленной, что теперь никто, казалось, не замечал ее отсутствия.
Теперь не было того, кто в величественной императорской мантии возглавлял официальные церемонии, того, кто торжественным голосом отдавал приказы, теперь никто не узнавал о желаниях монарха, никто не чувствовал как благоволения, так и опалы со стороны Императора, стихли, умолкли дворцовые торжества, прекратились закулисные козни. Личные покои Императора в Малом Дворце пустовали — здесь не осталось никого из императорской семьи.
Однако армия садовников содержала прилегающие ко дворцу парки и сады в образцовом порядке. Армия слуг наводила столь же образцовый порядок во всех дворцовых помещениях. Императорское ложе, на котором никто не спал, каждый день застилали чистым бельем. Все шло, как обычно, и весь дворцовый персонал трудился, как было заведено. Высшие чиновники отдавали распоряжения — точно такие же распоряжения, как если бы их отдавал сам Император. Да и чиновники, честно говоря, почти все остались прежние, а новых старательно и настойчиво приучали к дворцовым традициям.
