Леонид Кудрявцев - Центурион инопланетного квартала
— Почему ты мне не сказал что старина Эд — абориген?
— А разве ты этого не знал? — прощелкал краб — кусака.
— Откуда?
— Ну, ты же центурион. И прежде чем приступить к исполнению обязанностей должен был просмотреть досье на своих предшественников. Тем более, что они погибли насильственной смертью. Разве не так?
— Но в компе старины Эда его досье нет.
— Правда? Вот забавно. Не знал. Впрочем, как ты понимаешь, строение моего тела не позволяет работать с компом. Поэтому, я не мог знать что есть и чего нет в его памяти.
— То есть, — сказал я. — Ты намекаешь, что не мог бы, даже если бы захотел, убрать досье старины Эда из памяти компа?
— Безусловно.
Я бросил на краба-кусаку недоверчивый взгляд.
— Ну да, — сказал Мараск. — У него есть клешни. Но подумай сам… Для того чтобы убрать что-то из памяти компа нужно знать как это сделать.
— Но ты знаешь что такое память компа? Откуда?
Краб — кусака прощелкал:
— В течении двадцати лет, старина Эд время от времени употреблял это понятие. Я знаю, что в памяти компа хранится заложенная в него информация. И это все. Теперь ты мне веришь?
Хотел бы я этого. Вот только, было у меня ощущение что Мараск что-то скрывает. Что-то очень важное. Но каким образом заставить его выложить все что ему известно?
Я даже стал всерьез прикидывать а не попытаться ли Мараска хорошенько припугнуть, но потом решил не рисковать. А что если он не блефует, и действительно обладает теми способностями, о которых меня предупреждал?
"Ладно, — решил я. — Все выяснится в свое время. Лишь бы только, это не случилось слишком поздно. "
— Кстати, — спросил Мараск. — А что изменилось оттого, что старина Эд оказался аборигеном? Какая собственно разница к какой расе он принадлежал?
— Совершенно никакой, — ответил я. — Просто, еще одно подтверждение того, что наш противник ничего не делает зря. Еще одно доказательство того, что он учел буквально все.
— Может быть и не все, — сказал Мараск. — Например: любой другой мыслящий на твоем месте уже давным-давно дал бы тягу. Или потребовал введения чрезвычайного положение.
Я взглянул на Мараска с интересом.
Этот мыслящий занимал меня все более и более. А если точнее, то не просто занимал. Некоторое время назад у меня появилось смутное, почти неощутимое подозрение. Оно постепенно росло, и тот факт что старина Эд оказался аборигеном, четко укладывался в одну интересную теорию, которая стала постепенно у меня вырисовываться.
Строго говоря, теория была довольно безумная, и поначалу я от нее просто отмахнулся. Но сейчас….
И все же, я решил повременить. У меня было в запасе почти три часа, и для того чтобы проверить кое-какие выводы этого времени должно было хватить.
— Так почему ты не пытаешься обратиться в стражам порядка? — снова спросил Мараск. — Может быть гораздо проще объявить чрезвычайное положение, чем шарить впотьмах?
— Нет времени, — объяснил я. — Готов поставить все свои деньги против старинной медной монеты, что убийца попытается смыться раньше чем на планете появятся стражи порядка и объявят чрезвычайное положение. По крайней мере у меня есть одна, теория, и за оставшееся время я собираюсь ее проверить.
— А если результаты проверки будут отрицательными? — спросил Мараск.
— В этом случае, мне ничего не останется как только надеяться на удачу. Может быть убийца не считает меня самым опасным из противников.
— Или, может быть как раз через несколько часов на него обрушится потолок дома в котором он прячется, — с иронией сказал Мараск.
— Может быть, может быть, — пробормотал я. — Но все-таки было бы лучше, окажись моя теория верной.
— Может быть, в таком случае ты перестанешь болтать и начнешь действовать?
Мараск был прав.
Я кое о чем догадывался. Так кто мне мешает попытаться свои догадки проверить?
Я вернул альбом старого Эда на место, закончил обыск спальни центуриона и конечно, более ничего интересного не нашел. Впрочем, все что нужно я уже обнаружил. Теперь у меня была теория, и для того чтобы признать ее верной, нужно проверить кое-какие факты.
Прежде чем выйти из спальни я еще раз окинул ее взглядом и подумал что старина Эд наверняка был очень незаурядным мыслящим. Для аборигена, стать центурионом — совершенно невозможная задача. Уйти от балахонов и копий, приобрести необходимые знания, а потом и еще доказать, что данную работу ты сможешь выполнять лучше всех, добиться чтобы ее дали именно тебе. Для этого надо быть совершенно незаурядной личностью.
Я вернулся в приемную и спросил у Мараска:
— Кстати, ты не скажешь как на этой планете хоронят аборигенов?
— Никак.
— Не хочешь же ты сказать, что аборигены просто оставляют своих соплеменников там, где они умерли?
— Конечно нет. Согласно верованиям аборигенов они после смерти воссоединяются с природой, возвращаются к главной матери, единой во всех своих девяти проявлениях, беспристрастной в оценках поступков своих детей, руководствующейся не действиями, а побуждениями.
Угу, полная стало быть противоположность стражам порядка. Они, как известно, оценивают не побуждения, а действия. Вот только, как же быть с тем вопросом, который я задал?
— Так как все-таки их хоронят? — спросил я.
Краб — кусака несколько раз, с небольшими интервалами, щелкнул челюстями. Может быть это означало тяжелый вздох.
— Ну как… Обычно. Приносят к муравейнику бриллиантовых муравьев и оставляют возле него на пару дней. После этого забирают чистые кости и помещают в хранилище предков. Очень простая процедура.
— Стало быть на кладбище инопланетного района могилу старины Эда искать бесполезно? — уточнил я.
— Совершенно верно. Можно попытаться добыть кости, но аборигенам почти наверняка не понравится если в хранилище их предков вторгнутся инопланетяне.
Я хмыкнул.
Все правильно. Все так и должно было быть. Все учтено могучим ураганом.
Чтож, ничего не остается как заняться Ухулом. А для того чтобы выведать о нем побольше, нужно поговорить с кем-то кто знал его хорошо. Так, как например милая девочка Айбигель.
Буду надеяться, что тут мне повезет больше.
— У меня есть дело, — сказал я. — Если вдруг заявится Медок или Маута, скажи что я через часок буду.
— Куда ты собрался? — спросил Мараск.
— Надо сходить и проверить кое-какие соображения, — сказал я.
— Это уже прогресс, — заявил Мараск. — Полчаса назад ты вообще не знал куда ткнуться.
— А сейчас знаю.
Сказав это я покинул резиденцию. Может быть, даже слишком поспешно чем этого требовали приличия.
Сделано это было чтобы избежать дальнейших вопросов помощника центуриона. Не то чтобы мне нечего было на них ответить… Скажем так, просто мне не очень хотелось на них отвечать. Если я вздумаю соврать, то вполне возможно он об этом догадается. Не очень-то я верю во все эти басни о принципах, мешающих покопаться в чьей-то голове, тому кто умеет это делать.
