Михаил Анчаров - Самшитовый лес
И тогда Сапожников вспомнил две научные теория, о которых он узнал в разных местах и в разное время. Он не мог вспомнить авторов этих теорий, но это теперь не имело значения. А имело значение только то, что они у него прежде в голове жили врозь, а теперь вдруг встретились.
Он вспомнил, что по одной теории ледники в горах тают и намерзают не плавно, а по ступенькам. 1475 лет, так, кажется, одна ступенька. И что этих ступенек одиннадцать штук. Полный цикл. Сейчас как раз идет седьмая. Осталось еще четыре до полного цикла, потом все сначала 1474, умноженное на семь, — это приблизительно одиннадцать тысяч лет.
И еще он вспомнил по другой теории, что от теплого течения Гольфстрим тают льды в Арктике. И когда вес их становится достаточно малым — поднимается подводный порог между Гольфстримом и Ледовитым океаном и перегораживает теплое течение воды в Арктику. Тогда в Арктике снопа начинает намерзать лед. И его становится столько, что Европу покрывает ледник, от которого прогибается суша. От тяжести. А когда прогибается суша — опускается и подводный порог. И тогда Гольфстрим снопа прорывается в Арктику. И все начинается сначала. Начинает таять лед и так далее.
Тогда надо спрашивать не "был ли потоп?", надо спрашивать: "А могло ли его не быть?" Ведь если вода хлынула через порог, а суша опущена, то вода неминуемо затопит Европу, а лед всплывет. Вода понесет с собой плывущий лед. А что может устоять перед айсбергами, какая цивилизация? Это механика.
Но оказывается, можно узнать и время катастрофы. Но об этом уже было сказано выше — примерно 11 тысяч лет тому назад. То есть столько лет, сколько, согласно мифам, прошло с момента всемирного потопа, и столько лет, сколько прошло с момента гибели Атлантиды.
То есть потоп был на самом деле всемирный, и он был на памяти людей.
Он, конечно, понимал, что картина, возникшая у него в мозгу, имела логику тех связей, которые уже накопились в опыте Сапожникова, и что любая внезапная подробность может в чем-то изменить эту картину. В чем-то но не в главном. Потому что на американском материке — лошади не оказалось!
Почему же она не пришла с Чукотки, как мамонты и бизоны?
И тогда спросил Сапожников себя, а откуда известно, что мамонты и бизоны перешли на Аляску именно с Чукотки?
И тогда Сапожников понял для себя, что надо спрашивать не о том, могла ли существовать Атлантида, а о том, могла ли она не существовать? И спросил тогда Сапожников — а откуда известно, что и человек в Америку перешел из Азии, а не из Европы? Говорят, потому, что на Чукотке и на Аляске одна культура — эскимосская, монголоидная? Но ведь эскимосским останкам в Америке 30 тысяч лет, а в Азии 20 тысяч. Спрашивается — кто же куда и откуда перешел?
Так почему же этого стараются не замечать? Потому что пришлось бы признать мост из Европы, то есть мифическую Атлантиду.
Ну, а если на Чукотке вдруг откроют кости еще более древние, чем на Аляске? Изменится ли картина? И понял, что — нет.
Все равно атлантический сухопутный мост был. И вот почему.
Люди на Аляске и люди на Чукотке были монголоиды. Спрашивается — откуда в Америке взялись индейцы? Из Азии индейцы прийти не могли — их там нет и не было. Стало быть, и индейцы могли прийти в Америку только по атлантическому мосту. Или приплыть. Но не с Чукотки.
И тогда Сапожников понял, что все вертится вокруг потопа.
Если был потоп, от которого бежали народы в разные стороны, то была Атлантида. А если потопа не было, то и Атлантиды не было.
Сапожников высказал все эти соображения, и тут бы ему остановиться, но он добавил:
— Я хочу сказать, что если бы родина монголов была Азия, то они бы пришли в Америку вместе с лошадью, так как сухопутный мост между Чукоткой и Аляской был. А вот мост в Атлантике, видимо, состоял островов — люди приплыли, а лошадь нет. И выходит, что прамонголы пришли не из Азии в Америку и не из Америки в Азию, а из Атлантиды через Америку в Азию. И получается, что Америка для атлантов была перевалочным пунктом.
— Когда неграмотный человек берется не за свое дело… — сказал Мамаев в полной тишине.
— Сначала в Америке появились монголы — это известно. А за ними индейцы — последняя волна переселенцев из Атлантики… Они перешли с атлантического моста, состоявшего из островов, который рушился постепенно. Может быть, это действительно была Атлантида. Тогда индейцы принесли, вернее все время приносили в Америку остатки этой культуры. Потому что если Атлантиды не было — откуда Платон знал об устройстве индейских городов? Такое не вообразишь.
— Почему? А если это утопия? Проект идеального города?
— Чушь! Чем Платон мог соблазнить греко — демократов? Для них идеальный город был полис, демократия, а там цари, потомки Посейдона, кстати.
— Почему кстати?
— Об этом потом, — сказал Сапожников. — И тогда теснимые индейцами эскимосы стали переходить с Аляски на Чукотку, на новый для них азиатский материк, где их раньше никогда не было, и там они встретились с лошадью в азиатских степях.
— Чушь! Все вверх тормашками.
— Стали переходить на новый для них материк, спускаться на юг и скрещиваться с местными племенами и постепенно становились чукчами, якутами, японцами, корейцами, китайцами, монголами… Они расселялись все дальше на запад, пока не столкнулись с волной переселенцев с запада, которые уходили подальше от мест атлантической катастрофы и оседали на материке. И возникли новые цивилизации… всякие там шумеры, аккады, египтяне, иудеи, хетты и прочие… Поэтому евразийские кроманьонцы и не произошли от местных неандертальцев и питекантропов. На это переселение у них как раз времени хватило, несколько тысяч лет после ледника… А вот для появления современного мозга двенадцати тысяч лет мало.
— Какая странная идея, — сказал Аркадий Максимович.
— Это не идея… Это картина, которая может возникнуть из сегодняшних данных… Появятся другие данные — появится и другая картина, а не появятся — значит, картина верна. Рациональное зерно во всем этом одно — мир был един всегда и человек не мог остаться единым видом биологически, если бы он не был единым видом общественно… и нужно искать гипотезы, объясняющие это всемирное человеческое единство… Лучше какая-нибудь гипотеза, чем никакой.
— Кто это вам сказал?
— Это слова Менделеева, — сказал Сапожников.
Профессор Мамаев ничего не сказал. Он сидел стиснув зубы, и бил себя кулаком по колену. …Но тут отпуск у Сапожникова закончился, и он уехал в Москву в свою шарашмонтажконтору широкого профиля, где работали такие же, как он, специалисты-наладчики всего того, что само автоматически не налаживалось.
