Макс Фрай - Русские инородные сказки - 3
Когда стрелки часов подползли к девяти, солнце уже скрылось за горизонтом. На глубоком южном небе высыпали мириады звезд, и через считанные минуты по набережной к причалу подъехала машина редактора. Парень в кафе мрачно наблюдал за тем, как открылась дверь со стороны водителя и темная фигура не спеша направилась к яхте у шестого причала. На корме у суденышка была надпись “Принцесса”.
Поднявшись на борт, владелец яхты исчез из видимости. Другой человек, у причала, отшвартовал суденышко и закинул на палубу концы. Негромко заурчал мотор, и яхта медленно поплыла к выходу из бухты. Прямо по лунной дорожке.
— Романтик, — хмыкнул парень.
Выйдя из кафе, он направился вдоль по набережной, не сводя взгляда с яхты.
Когда яхта, по его мнению, отошла достаточно далеко, он аккуратно положил распечатку наземь, наступив на нее для верности ногой. Скрестил запястья, прошептал несколько слов. Между его ладонями возник светящийся шарик.
* * *“Принцесса” подошла к выходу из бухты. Редактор заглушил мотор и закурил, с наслаждением ощущая мягкое покачивание палубы под ногами, любуясь звездами, и предвкушая, как сейчас поднимет парус. Вспыхнувшая от затяжки сигара отразилась в его глазах тусклым багровым отсветом.
Далекий берег мерцал ночными огнями. Подумывая, не сходить ли ему в каюту за пивом, редактор не заметил, как на берегу возник на мгновение еще один огонек, полыхнул — и пропал.
Зато рокот возникшей из ниоткуда волны не заметить было трудно. Спокойная секунду назад черная гладь моря вскипела, и страшный вал пенящейся воды обрушился на хрупкую “Принцессу”. Оказавшись за бортом, редактор успел заметить новую волну и отчаянно нырнул, пытаясь отплыть подальше.
Поздно. Вскипевшее море перевернуло яхту, ломая мачту, круша каюту и пережевывая палубу. Оглушенный под водой ударом волны, редактор с возмущением отметил тот факт, что тонет, и погрузился во тьму морской глубины.
* * *На берегу толпа загулявшихся зевак и портовых служащих, открыв рты, смотрела на невероятную катастрофу. В довершение всего яхта взорвалась, и теперь на поверхности воды пылал расплывающийся костер.
В толпе была и девушка в одежде разносчика пиццы. Она смотрела не на море, а на одинокий листок распечатки, который ночной бриз гнал вдоль набережной.
Ни девушка, ни другие не заметили, как в небе над пламенем промелькнула тень.
* * *Где-то на краю света, над заснеженной пустыней и скалами, над холодными озерами, к фантастическому пику приближался огромный черный силуэт. Заходящее солнце безуспешно пыталось раскрасить его в бледно-золотой цвет своими лучами, потому что силуэт поднимался все выше и выше, к одинокому окошку башни, на самой вершине пика, что граничит с пустым эфиром.
Силуэт принадлежал дракону, башня — конечно же, магу; как и должно быть.
Подмигнув звездам, дракон воспарил над зубчатой башней и плавно спикировал на ее черную поверхность. В момент касания он рассыпался в снежную пыль, которая закружилась, собралась воедино и воплотилась в человека, стоящего на одном колене. Кончиками пальцев он касался ледяной поверхности площадки. Он поднял голову. Глаза его были изумрудными, с вертикальными зрачками, но быстро затуманились и превратились в обычные, серые.
Пригладив черные волосы, человек встал и поправил свой костюм, сбив с него кристаллики соли.
— Оникс, — сказал он, оглянувшись. — Да.
И, не обращая больше никакого внимания ни на ужасающий холод, ни на далекие облака внизу, он твердым шагом направился к зияющему проему в центре площадки.
Когда человек, который был драконом, вошел в ярко освещенную залу, беловолосый маг был застигнут врасплох. Он вскочил с мягкого кресла и в ужасе отступил назад.
Дракон, не обращая на него внимания, оглядывался.
В южной стене залы было фантастически красивое окно — покрытое морозной гравировкой с утонченным мастерством какого-нибудь эльфа, именно оно и светилось над облаками. Стены были выложены драгоценными камнями: поэзия из рубинов и алмазных звезд, черного агата и бирюзы. Все это великолепие не кричало, а обладало плавной гармонией, которую подчеркивали чудные резные изделия из слоновой кости и дерева, вазы из прекрасного хрусталя, и на пушистом ковре — чудесный столик из черного дерева, что стоял как раз около кресла и мага. В центре залы журчал мраморный фонтан.
Одобрительно и грациозно кивнув, дракон подошел к магу и сел в другое кресло у черного столика. Маг все еще стоял как столб.
— Я очень любил “Принцессу”, — промолвил дракон. — И мне нравится вон тот алмаз.
— Н-н-но…
Дракон одним движением брови указал на предательски белеющую распечатку, что лежала на столике. Среди всего этого сказочного великолепия она выглядела странновато.
Маг издал странный звук, что-то вроде смешка пополам со всхлипом, и подал дракону алмаз. Затем сел в свое кресло.
Полюбовавшись камнем, дракон положил его в карман и вытянул ноги:
— Замок мне понравился. Но очень уж холодное место вы выбрали.
Уже пришедший в себя маг понял намек с полуслова и щелкнул пальцами. На столике появились два хрустальных кубка и запыленная бутылка, запечатанная сургучом. Дракон снова кивнул, на этот раз благодарно, и взял наполненный кубок. Попробовав вино, он улыбнулся, достал сигару:
— Если вы не против.
Его собеседник покачал головой. Ответом были еще одна улыбка и струя пламени, которую дракон выдохнул на кончик сигары. Пыхнув дымом, он неспешно продолжил:
— Книга, конечно, не так уж и плоха. Но вы очень несдержанно реагируете на критику. Практически нарушаете правила игры. Кстати, я угадал насчет Кадата?
— Да. Лавкрафт — один из моих любимых писателей. Извините.
— О, инцидент уже исчерпан. Вы не пробовали писать фантастику футуристическую? Или даже киберпанк? Общество уже, к счастью, объелось магическими и волшебными вещами. В этом есть своя прелесть.
— Ну, знаете… Киберпанк… Если я всю жизнь купаюсь в магии, как я могу писать про нанотехнологические галлюцинации?
— Почему же. Есть примеры.
— Извините, — перебил осмелевший маг. — А о каких правилах игры вы говорили?
Дракон помолчал, отдавая все свое внимание вину и сигаре. Потом вздохнул:
— Конечно же. Вы еще молоды, и совсем недавно… Позвольте спросить вас, почему вы, обладая всем этим, — он повел рукой, — попросту не купили себе собственное издательство и не выпустили книгу сами?
— Это было бы как-то нечестно. Неинтересно.
— Вот именно. Когда мы, много веков назад начали игру, мы уговорились соблюдать правила. Не жульничать. И не пользоваться нечестными приемами, потому что так будет неинтересно.
