Оружие-мутант - Антология американской фантастики
Стоя за гигантской стойкой посадочной решетки, Кальхаун спокойно отметил для себя: “Вот так-то!”
– Но давайте все же разберемся, - продолжал напуганный голос. - Когда мы прибыли сюда, в городе еще работали местные медики. Может быть, кому-то из них удалось скрыться и… рассеять кругом возбудителей болезни, чтобы покончить с нами…
Командный голос рыкнул снова. Затем все слилось в беспорядочный гул. Захватчики были обеспокоены, они испытывали страх. Не будь этих двух случаев, им бы и в голову не пришло подозревать кого-то в умышленном распространении болезни среди них. Они прибыли на планету, чтобы убедиться в эффективности последствий заражения, в сути вопроса они не очень разбирались. Просто они хотели извлечь выгоду из ситуации, которая до этого складывалась целиком в их пользу. Теперь же независимо от того, что именно случилось, они почувствовали собственную уязвимость. Им представлялось вполне вероятным, что речь шла о той же самой эпидемии, в их неуязвимости для которой заверяли шефы. И некоторых уже начала бить дрожь.
Грузовик отъехал от корабля. Он долго еще стоял у командного пункта. Судя по всему, там разгорелась нешуточная дискуссия. До Кальхауна доносились приглушенные и искаженные расстоянием голоса. Машина опять отъехала.
Кальхаун обождал еще двадцать минут. Они показались ему целой вечностью. Затем он подхватил человека, сознание которого вырубил у дома, где тот находился в шумной компании загулявших пришельцев, и взвалил его себе на плечи. Поверх своей одежды он напялил униформу своей третьей жертвы.
– А сейчас мы запросимся на борт корабля и в лабораторию, Мургатройд. Вперед!
Кальхаун направился к звездолету. По мере того как он подходил, тот как бы увеличивался в размерах. Внешняя дверь была по-прежнему выдвинута вниз, образуя трап. Он поднялся по ней до шлюзовой камеры и громко постучал кулаком в дверь, прокричав:
– Эй! Появился уже третий человек! Он, как и остальные, без чувств! Что мне с ним делать?
В стены шлюзовой камеры были, видимо, вмонтированы микрофоны, точно так же, как и где-то вне корабля. Но отсюда его голос едва ли могли услышать в командном пункте. Говорить тише было нельзя, так как тогда ему могли не поверить. Кальхаун напустил на себя крайне взволнованный вид.
– Вы слышите? Я доставил еще одного, и тоже в бессознательном состоянии!
Разъяренный голос с металлическими нотами приказал:
– Подождите!
Кальхаун повиновался. В ситуации, когда два бесчувственных человека были привезены сюда по отдельности двумя группами людей, причем во второй раз более напуганными, было весьма вероятно, что с третьим явится уже не взволнованная толпа. Более подходил вариант, когда подвергнуться уже предполагавшемуся всеми заражению рискнет одиночка.
За внутренней дверью шлюзовой камеры послышались шаги. Она открылась, и раздался сиплый голос:
– Внесите его!
Человек, открывший внутреннюю дверь, повернулся спиной. Кальхаун последовал за ним, под его ногами семенил перепуганный Мургатройд. Дверь закрылась. Человек, одетый в белый лабораторный халат, ковылял впереди. Он заметно хромал и не отличался хорошей фигурой.
Кальхаун прикрывал безвольным телом оккупанта свой пистолет-распылитель. Его применение в качестве оружия пока вполне себя оправдывало. Кальхаун продолжал идти за человеком, настороженно прислушиваясь и пытаясь по звукам определить, есть ли кто-нибудь еще на корабле. Теперь, увидев воочию перед собой руководителя программы уничтожения подлинных хозяев Мэрис III, медик мог вполне обоснованно считать это маловероятным.
Странный тип, который шел впереди, принадлежал к особой категории людей. Есть люди, которые, не обладая хорошими внешними данными, воспринимают этот недостаток мужественно и вырастают в достойных деятелей. Но далеко не все. Иные озлобляются и начинают бунтовать.
Уже поняв, что вышагивавший перед ним человек весь свой интеллект, мастерство и тяжелейший труд потратил на то, чтобы разработать метод массового истребления себе подобных, Кальхаун чувствовал, что в состоянии хоть сейчас написать его биографию. Над ним наверняка все время потешались из-за его внешности. И он терпеть не мог этот сброд, не желавший замечать в нем ничего другого, кроме малопривлекательной наружности. Его обуревали грандиозные мечты о завоевании такого рода власти, когда он мог бы расправиться со всеми, кому завидовал и кого всю жизнь ненавидел. В конечном счете он взлелеял планы мести всему космосу, который им пренебрег, и свою буйную энергию, достойную лучшего применения, направил на достижение именно этой цели. Он приучил себя к необыкновенному терпению, к невероятному для нормального человека восприятию смерти. Его планы со временем становились все более грандиозными. Субъект, хромавший перед ним, не пожелал следовать законам природы, которые требуют проявления мужества. Он выбрал ненависть, и неизбежным следствием этого стало состояние постоянной и глубокой ущербности.
Они вошли в лабораторию. Мургатройд обрадовался: все кругом было залито ярким светом. Блестящие инструменты были ему хорошо знакомы. Даже запах этой прекрасно оснащенной биологической лаборатории приободрял его. Весьма довольный сменой обстановки, он воскликнул: “Чи-чи-чи!”
Человек, идущий впереди, резко обернулся. Зрачки его черных глаз расширились. Кальхаун мгновенно сбросил свою ношу на пол, из-под напяленной одежды показалась униформа Медслужбы.
– Очень сожалею, - вкрадчиво произнес Кальхаун, - но вынужден вас арестовать по обвинению в нарушении основополагающих принципов общественного здоровья. Планирование и реализация смертельной эпидемии, во всяком случае, относятся к этой категории.
Хозяин звездолета крутанулся, что-то схватил на лету и бросился на Кальхауна. Он безуспешно попытался вонзить в него скальпель - единственное смертоносное оружие, находившееся в его распоряжении.
Но Кальхаун уже нажал на спусковой механизм своего пистолета, изначально предназначавшегося для покраски стен. И вырвавшиеся из ствола невидимые глазу пары декстретила вновь доказали свою эффективность.
Глава седьмая
В самом реальном смысле слова все мотивы поступков и удовлетворение потребностей человека носят субъективный характер. Все мы в конечном счете живем тем, что происходит внутри нашей черепной коробки. Человек может сделать что-то, к чему он стремится, а потом с удовольствием наблюдать за последствиями. В сущности, это удовольствие носит субъективный характер, но оно напрямую связано с действительностью и с окружающим его объективным Космосом. Однако имеется тип людей с ультрасубъективными мотивацией и чувством удовлетворения от своих дел, и они представляют большой интерес для изучения поведения человека. Многие индивиды находят наивысшее наслаждение в том, чтобы полюбоваться собой в любом конкретном контексте. Эти лица, судя по всему, находят полное удовлетворение в драматическом жесте, в широко декларированном стремлении или в простой претензии на нечто значительное, мудрое или представляющее ценность. Об объективных результатах своих поступков или претензий они задумываются редко. А ведь зачастую большие лишения, страдания и даже смертельные исходы вызываются человеком, который с удовольствием любуется тяжкой драмой своего поведения и даже не помышляет о тех последствиях, к которым оно может привести для других.
