Филип Фармер - Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания.
Послышался рев абуталов, и передние их ряды бросились на холм. Стрелки создали прикрытие залпами из, по меньшей мере, тридцати луков. Вала и Ринтрах укрылись за идолами, как им велел Вольф. Как ни жаль ему было тратить заряды, но обстоятельства вынуждали.
Он переключил лучемет на полную мощность и выстрелил по головам передних рядов. От растительности и от тел поднимался дым, когда он описывал круг ослепительно белым лучом. Стрелкам пришлось обнаружить себя, чтобы обеспечить прицельность стрельбы, и поэтому большинство упали, сраженные.
Стрелы засвистели вокруг Вольфа, отскакивая от каменных идолов. Одна ударила его в плечо, другая рикошетом от камня пролетела между ног. Потом стрел больше не было. Абуталы в задних рядах, увидя перед собой сморщенные тела сородичей и чувствуя запах горелого мяса, дрогнули. Вольф направил луч на них, и они бросились в джунгли.
— Так что ты думала?.. — спросил он Валу.
— Мы можем искать тысячи лет, используя этот остров, как корабль, и не найдем эти Врата. Возможно, такова и была цель нашего отца. Видя наши бесполезные поиски, он будет наслаждаться нашим отчаянием. И разногласиями и убийствами, которые неизбежно возникнут среди нас за столь долгий срок. Но если бы мы были на Абуте, который позволит нам не только передвигаться быстрее, но и видеть с высоты гораздо больше...
— Прекрасная мысль, — сказал Вольф. — А как мы уговорим абуталов позволить нам сопровождать их? И где гарантия того, что они не набросятся на нас при первой же возможности?
— Ты совсем забыл о своей младшей сестре. Как мог ты, единственный из всех, кто любил меня, не помнить, какой убедительной я могу быть?
Она встала и закричала в сторону безлюдных на первый взгляд джунглей. Некоторое время ответа не было. Она повторила. Вскоре из-за кустов вышел офицер. Это был высокий, хорошо сложенный человек чуть старше тридцати лет, красивый, несмотря на круги, разрисованные на лице. Кроме черных полос на шее и плечах, он был украшен нарисованной на груди морской птицей. Это был «нифтарз», и он служил знаком командира планерных войск. За ним шла его жена, одетая в короткую юбку из красных и синих перьев, ее рыжие волосы были закручены на макушке, лицо выкрашено красными и белыми ромбами; на шее висело ожерелье из костей пальцев, поперек груди нарисован «нифтарз», а вокруг пупка — три концентрических окружности, наведенных малиновой, черной и желтой красками. По обычаю абуталов, она сопровождала своего мужа в бой. Если он умирал, ее долгом было атаковать его убийц, пока она не убьет их или не погибнет сама.
Оба приближались к холму до тех пор, пока Вольф не приказал им остановиться.
Вала начала говорить, и мужчина заулыбался. Его жена, однако, внимательно следила за Валой во время этой беседы.
Глава 4
Лугарн, офицер, капитулировал только тогда, когда были согласованы определенные условия. Он отказался покинуть остров, пока не получит по крайней мере того, что намеревались захватить абуталы, начиная атаку. Вала, не колеблясь, обещала ему, что военным трофеем будут домашняя птица и животные (морские крысы и молодые тюлени) защитников. Кроме того, абуталы могут изуродовать трупы своих врагов и снять их скальпы.
Островитяне плавучего острова, который назывался Фриикан, яростно возражали, услышав эти условия. Тогда Вольф сказал их вождям, что, если они не согласятся, война будет продолжаться. И он, Вольф, не станет на их сторону. Им пришлось согласиться.
Абуталы также отняли у жителей деревни все, что сочли ценным и нужным.
Другие Всевышние — Лувах, Энион, Аристон, Тармас и Паламброн — были в деревне, когда началась атака. Они очень удивились, увидев Вольфа, и не могли скрыть зависти к его лучемету. Только Лувах оказался рад видеть его. Лувах, самый низкорослый из всех, имел песочного цвета волосы и красивые черты лица, за исключением широкого и пухлого рта. Его глаза были темно-голубыми, по переносице и щекам бежали дорожки веснушек. Он обнял Вольфа, крепко сжал и даже чуть не всплакнул. Вольф разрешил ему обнять себя, потому что верил — Лувах не воспользуется возможностью заколоть его. Будучи детьми, они крепко дружили, имели много общего, будучи оба фантазерами, склонными позволять другим делать и думать то, что те хотят. Фактически Лувах никогда не принимал участия в смертельных играх Всевышних, пытавшихся лишить других собственности или жизни.
— Как нашему отцу удалось выманить тебя из твоего мира, где ты был счастлив и в безопасности? — спросил Вольф.
Лувах криво усмехнулся и ответил:
— Я мог бы спросить о том же тебя. Возможно, он проделал тот же трюк и со мной. Он прислал посыльного — сверкающую «Гексакулум», и она поведала, что послана тобой. Ты просил, чтобы я навестил тебя, потому что ты страдаешь от одиночества и хочешь повидаться с единственным родственником, не жаждущим твоей гибели. Поэтому, приняв, как я думал, соответствующие меры предосторожности, я покинул свою планету. И вошел, как я считал, в твои Врата, а в результате очутился на этом острове.
Вольф покачал головой:
— Ты всегда был слишком стремительным, брат, слишком опрометчивым. И все же я преисполнен уважения к тебе, как к человеку, пренебрегающему собственной безопасностью, чтобы навестить меня...
— Только мне следовало бы быть более осмотрительным и удостовериться в том, что посыльный прибыл от тебя. В другое время я так бы и сделал. Но в тот момент, когда явилась «Гексакулум», мысли мои были полны тобой, я скучал по тебе. Даже мы, Всевышние, имеем свои слабости, ты же знаешь.
Вольф некоторое время молчал, наблюдая, как ликующие абуталы волокут на остров домашнюю птицу, животных, награбленные ожерелья и кольца из морского нефрита. Потом произнес:
— Мы, безусловно, в отчаянном положении. И наибольшую опасность представляет отец. Но почти равная угроза — смертельная — нависла и над теми, кто стал нашими союзниками. Данное им слово не избавляет от обязанности присматривать за ними. Я предлагаю тебе взаимную поддержку: мы будем спать и бодрствовать поочередно.
Лувах вновь усмехнулся:
— Однако во сне ты все же не забудешь держать один глаз приоткрытым, чтобы следить за мной, а, брат?
Вольф нахмурился, и Лувах поспешно продолжил:
— Не сердись, Джэдавин. Нам с тобой удалось жить так долго лишь потому, что мы никогда не утрачивали веры во взаимную порядочность, причем поступали так с самыми благими намерениями. Подумать только, ведь было время, когда все мы, родные и двоюродные братья и сестры, жили, учились и играли вместе, благословенные невинностью и взаимной любовью. Теперь же мы словно волки, готовые перегрызть друг другу горло. А почему, спрашивается? Я скажу тебе. Потому что все Всевышние сумасшедшие. Они считают себя богами, тогда как в действительности они самые обыкновенные люди, не лучше вот этих дикарей. Только им посчастливилось быть наследниками могущественной науки и техники, достижениями которой они пользуются, не понимая ее законов. Подобно злым детям, они забавляются игрушками, способными создавать и разрушать целые миры. Великие и мудрые люди, придумавшие эти «игрушки», давно почили, знания их обратились в прах, и лишь технология, унаследованная в космических государствах, продолжает существовать, используемая единственно для утех и насыщения алчности.
