Павел Комарницкий - Хозяин Вселенной
Однако этот Голос прав. Это двенадцатизначным не обмануть примитивный датчик. Я выдвигаю ящик стола, достаю небольшой изящный прибор, легко умещающийся в ладони. Приложить ко лбу и нажать кнопку, всего и делов… Датчик необратимо выйдет из строя. Разумеется, спустя несколько минут должны появиться Санитары, чтобы выяснить — что такое случилось с Пятьсот двадцать пятым? Пожалуй, даже не одни Санитары, а и Особая служба. Фигура немалая, трёхзначный, главный инженер гигантской стройки…
— Мой господин, здесь Семь тысяч сто восьмидесятый. Я на месте.
— Хорошо.
Мне почему-то очень хочется попрощаться с Семь тысяч сто восьмидесятым. Почему? Какой смысл тратить слова на коллегу, которого больше никогда не увидишь?
— Прощай, Пятьсот двадцать пятый, — скрипит интерком.
Тяжкий удар потрясает здание, бетон стены змеится трещинами. Спохватившись, я прикладываю прибор ко лбу и нажимаю кнопку. Всё. Отныне я официальный покойник…
Гул и треск чудовищного пожара нарастают, слышатся скрежещущие вопли. Уже спускаясь по лестничным маршам аварийного выхода, я вижу спину какого-то улепётывающего работничка. Момент донельзя подходящий, тут Голос прав — сейчас вряд ли кто обратит внимание хоть и на самого Повелителя Вселенной. Ага, а вот и люк!
Крышка люка с лязгом захлопывается над головой, отсекая меня от мира живых. Зажав в зубах пальчиковый фонарик, я спускаюсь по стальным скобам, уже чуть тронутым ржавчиной. Этот технологический тоннель проходит очень глубоко, ниже уровня заглубления самого реактора. Если корпус-стакан выдержал, горящий натрий на этот горизонт не проникнет… А если нет? Что ж, тогда я пойду вслед за Семь тысяч сто восьмидесятым.
И снова внутри у меня шевелится какое-то новое, незнакомое ранее чувство. Мир тебе, Семь тысяч сто восьмидесятый. Я тебя… как это… ну… забыл…
«Я знал, что в вашем мире нет слова…» — шелестит в голове бесплотный голос. — «Но то, что уже почти никто не помнит слова «я тебя уважаю»… Как же вы намеревались жить дальше, существа, именующие себя Истинно Разумными?»
…Шлёпающие шаги заставляют меня внутренне сжаться. Я прекращаю облизывать холодный алюминий трубы и тенью шарахаюсь в ближайшую нишу. Обходчик, всё понятно… Заметит или не заметит? Если заметит, придётся его…
Я внутренне усмехаюсь. Его-то легко. А потом Санитары обнаружат тело, и начнётся охота. Если даже убрать этого бедолагу без помощи разрядника, погоня будет с применением технических средств. Ну, а как только обнаружится, что у преступника есть настоящее оружие, в тоннели запустят боевых роботов…
Это агония. Пора, наконец, признаться — бегство было лишь небольшой отсрочкой. Одиночке не выжить в этих тоннелях, в этом страшном мире. Оплот Истинного Разума беспощаден даже к законопослушным своим обитателям. Что говорить о преступниках?
Шаги прекратились. Я прекращаю дышать. Рубчатый цилиндр плазменного разрядника в руке стал скользким…
— Изгой, ты где?
Голос звучит дребезжаще. Значит, так… Он знает. Я поворачиваю кольцо предохранителя, кладу палец на спусковую кнопку…
— Пятьсот двадцать пятый, ты где?
Меня пробирает дрожь. Постой… Откуда он знает?!
— Отзовись!
Я вдруг широко шагаю из ниши.
— Я тут!
Некрупный, но плотный Истинно Разумный, в серо-синем комбинезоне, держит в руках закрытую посудину с откидной крышкой.
— Изгой… Я принёс тебе кашу.
Я сглатываю.
— Ты… кто?
У Истинно Разумных, как известно, нет мимических мышц. Поэтому все чувства выражают глаза. Сейчас я могу поклясться, что его глаза неумело изображают улыбку. Нет, не усмешку, а именно улыбку. Великий Разум, да я уже и не помню, когда и у кого последний раз видел такое выражение глаз… И вообще, видел ли?
— Я мог бы назвать тебе свой номер. Однако Голос назвал меня Кормящий. Я работаю на пищевых синтезаторах. Мне хотелось бы, чтобы ты меня называл именно так, Изгой.
— Благодарю тебя… Кормящий.
Выражение его глаз меняется.
— Что значит это слово, Изгой: «благодарю?»
Мнемозапись отключается, но я продолжаю сидеть как сидел. Да уж…
«Ну как, Рома?» — Динна наслаждается произведённым эффектом.
«Нет слов… Сказать, что ты молодец — не сказать ничего».
Действительно, вот это работа. Уловить столько, и даже предыдущий контакт Цанга… нет, мне до неё ещё крепко расти.
«А этот шерстистый полагал, что я не смогу работать», — кивок в сторону Цанга. Сэнсэй обнажает зубы в улыбке.
«Беру свои слова обратно. Пока…»
— Ты, хищник! — не выдерживает Динна.
«Да успокойся, это же шутка, неужто не ощущаешь? Ты молодец, длинноногая!»
На этом заседание подпольной ячейки неожиданно прерывается, поскольку в дом с шумом влетает Ирочка. Я чувствую искреннее раскаяние — вот до чего докатился, не почувствовал приближение собственной горячо любимой жены, телепат хренов…
«Докатился, докатился, — в глазах моей ненаглядной бесится смех. — Однако мелкая месть сейчас будет несвоевременной».
— Здравствуйте, гости! — вслух здоровается жена. Цанг встаёт и кланяется.
— Хозяйке дома почёт и искреннее восхищение! — сию церемонную ответную фразу сэнсэй также произносит вслух, естественно, на своём языке.
«Присоединяюсь», — в отличие от сэнсэя Динна не раскрывает рта, улыбаясь.
«Слушай, какие у тебя ноги!» — Ирочка в восхищении проводит ладошкой по всей длине бедра свирки. Просто и естественно.
Я улыбаюсь. Моя Ирочка не просто умница, она порой необыкновенно мудра… Это решающий ход. До сих пор эти две девушки были потенциальными коллегами. Сейчас они уже подруги.
«А возьмёте меня в вашу команду? А, Рома?»
Динна смеётся переливчатым горловым смехом, характерным для свиров, и Цанг скалит свои зубы.
«Разве у него есть возможность отказать?»
— Предлагаю назвать нашу группу «Красная капелла» — говорю я по-русски, широко улыбаясь.
Сэнсэй и свирка переглядываются, осваивая смысл фразы.
«А что, годится. Во всяком случае, то, что ты сказал вслух, «зелёным» никогда не произнести. Абсолютная шифровка!»
Глава 24. «Слушается дело…»
И ничего такого особенного, если разобраться. Во всяком случае, зал Верховного суда воображение не поражает. Если уж на то пошло, тот Дворец соединённых судеб, где проходила свадьба Иуны, впечатляет больше…
