Василий Головачев - Консервный нож
Косачевский велел резерву и всем оперативникам на подхвате выйти в коридор.
Шел уже двенадцатый час ночи, а поиски Пересвета и Пинаева результатов не давали.
– «Прыг-скок», – вздохнул Захаров, меняя очередной носовой платок. – Не представляю как, но их похитили через «прыг-скок». Они могут оказаться в любой точке Сферы, так что искать их бесполезно.
Косачевский покосился на него, снял эмкан и помассировал ушные раковины.
– Что там с этими облаками?
– Одно догнало Д-комплекс, вон светится в крайнем виоме, второе вышло на орбиту вокруг второго Дайсона, третье дрейфует возле оболочки Сферы у самой крупной дыры, – доложил начальник группы наблюдения.
– Пора, – бросил Ефремов. – Свертывайте операцию. Ясно, что это прибыли дайсониане – хозяева Сферы. Едва ли они станут разбираться, кто прав, кто виноват.
– Обязаны, – сказал Косачевский невнятно, жуя питательную таблетку. – Они обязаны начать с вопроса: что происходит? И мы ответим.
– А если они спросят не у нас, а у Чужих? И те ответят, что виноваты во всем мы? Представляешь последствия? К тому же они негуманоиды, полуживотные-полурастения. Даже ксенопсихологи не в состоянии дать рекомендации, как вести себя с ними, настолько они отличаются от нас.
– Чушь! – сердито буркнул Косачевский. – В главном мы сходимся: в стремлении к совершенству, в тяге к познанию, в романтике, наконец. Дайсониане далеко не воплощения холодного разума, иначе у них не было бы культуры и искусства, так поразивших нас.
– Этой культуре сто веков! С той поры многое изменилось. Зачем они бросили все это богатство?
– Почему бросили? Разве за Сферой никто не ухаживает?
– Всего-навсего автоматы Д-комплекса.
– Однако же за сто веков их заботы хватало. Земные заповедники и скансены тоже, наверное, выглядят заброшенными со стороны, пока не наткнешься на тех, кто за ними следит и оберегает.
В посту на недолгое время установилась относительная тишина: с пульта доносились лишь негромкие переговоры патрульных и оперативных отрядов, мерная пульсация фона аварийной волны, перекличка наблюдателей пространства. Вспыхивали и гасли виомы связи, по объемной схеме операции ползли строки бланк-сообщений, команды, цифровые и кодовые ответы исполнителей, мигали и перемещались огоньки основных и вспомогательных сил, наливались оранжевым светом зоны срыва контроля и алым – зоны непредвиденных осложнений.
Одной из них был сектор Д-комплекса, где наблюдатели потеряли след Пересвета.
– И все же не понимаю, почему эти люди могли так долго маскировать свою сущность? – воскликнул вдруг Ефремов, стукнув ладонью по бедру так, что все вздрогнули. – Неужели никто не видел их моральных качеств?
– Причин много, – нехотя сказал Косачевский. – Во-первых, они многое скрывали, а в душу не заглянешь, во-вторых, тем, кто знал их больше, мешала врожденная деликатность: мол, ничего страшного, исправятся, в-третьих, на работе это не сказывалось, они обладали определенными организаторскими и творческими способностями, что вполне устраивало начальство, и, наконец, в-четвертых, для проявления всех отрицательных свойств им просто не хватило питательной среды. Кхеммат работал в престижном по всем меркам научном центре, Салих также попал в отличный коллектив, пограничники – люди редких качеств, что вполне объяснимо: равнодушным и недобрым нечего делать на переднем крае в космосе и на Земле, где все порой зависит не от знаний, физической силы и выносливости, а от умения улыбнуться или пошутить. Ну, а Каспар Гриффит… это непонятный человек, положительный во всех отношениях. Боюсь, что он просто подменен.
– Вы хотите сказать, что настоящий Гриффит убит? – спросил Захаров, на которого было жалко смотреть.
– Несомненно. Его взяли раньше других, выкачали всю личностную информацию, и эмиссар явился на Землю в его облике. Я даже могу сказать, когда это произошло: или полгода назад, или в экспедиции Славича, или в прошлом году в отпуске. Никто не знает, где и с кем он отдыхал, Савва проверял.
При имени Калашникова разговор на минуту прервался. Потом Ефремов пробормотал:
– Чего же им не хватало? Не понимаю…
Косачевский вздохнул, оставил в покое малиновые уши.
– К сожалению, подонки и отщепенцы запрограммированы человечеству эволюцией так же, как и гении, для обеспечения необходимого запаса генетической информации. Их стало меньше, но они есть, и не всегда в этом виноваты общество и его институты воспитания… хотя и они еще далеко не совершенны. Что из того, что Кхеммат и Салих имеют высокий уровень интеллекта? Высокий интеллект не всегда уживается с высокой моралью, что нам наглядно и показано…
– Послушайте, Захар, идите примите душ, укол адаптогена и возвращайтесь, – обратился Косачевский к Захарову. – На вас смотреть больно.
Захаров бросил эмкан и без слов выкатился за дверь.
Динамики донесли четкий голос начальника группы «АА»:
– Здесь Строминьш. Мы вычислили путь Пересвета и Пинаева: они воспользовались новым видом внутреннего транспорта Д-комплекса, ранее неизвестным. Эксперты назвали этот способ передвижения тоннелированием, или тоннельным просачиванием. В точке выхода тоннеля обнаружены следы четырех человек, в том числе Пинаева и Пересвета, а также окно «прыг-скока». Попытаемся определить, куда тот мог выкинуть ребят.
– Добро, – ответил Косачевский и подозвал шагающего из угла в угол Ефремова. – Будем держать военный совет. Захаров, зови остальных заместителей Саввы.
Через минуту явился толстяк Рудаков, за ним вежливый, внимательный Дориашвили.
– Коллеги, обстановка усложняется. Говоря на узкоспециальном жаргоне пограничников, в Сфере сложилась «фронтовая ситуация оборонного типа». Нам навязывают игру не по правилам, а контригры, ведущей к успеху, к разгадке поведения Чужих, не получается. Силовые методы не годятся, это не разведка боем, но и ждать дальше опасно, вот-вот вмешаются дайсониане – хранители заповедника-Сферы. Ваши предложения?
– Уходить, – отрезал Рудаков, внешность которого контрастировала с характером. – Чужие столько напакостили в Сфере под видом людей, что дайсонианам нет особой нужды разбираться в ситуации, они просто вышвырнут нас со своей территории.
– Хорошо, если только вышвырнут, – добавил хмурый Ефремов. Он явно волновался, и Косачевский стал к нему приглядываться.
Захаров, несколько оживший после душа, оторвался от пульта – он продолжал командовать силами отдела – и поправил дугу эмкана.
– По-моему, уходить нам нельзя, потому что это жест виноватых. Какой вывод сделают дайсониане? Натворили дел и удрали! Нет, надо продолжать операцию и одновременно готовиться к встрече с дайсонианами по программе ВНК[13].
