Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur
Огромные фигуры на гладкой стене так плотно накладывались одна на другую, что их трудно было различить издали и невозможно рассмотреть вблизи. Надо было искать ракурс; на каменном полу сохранилась копоть тысячелетней давности. Здесь жгли костры — в разных местах, в разное время, сотни костров. Разные люди становились между светом и стеной, отбрасывали тень, и младшие — по традиции, всегда младшие — обводили эту тень углем.
Крокодилу эти силуэты напоминали рисунки мелом на асфальте в месте, где случилось преступление, где найден труп; он никак не мог отделаться от неуместной ассоциации. У жителей Раа «Пещера тысячи теней» должна была вызывать, наверное, благоговение.
— Слушай, а почему они такие здоровенные?
— Во-первых, это же проекция, — шепотом отозвался Тимор-Алк. — А во-вторых… предки были раза в три выше современных людей.
— Что?!
Крокодилу вспомнился скелет, виденный им в помещении суда.
— Ну да. А ты не знал?
Рядом остановилась группа детей с преподавателем.
— Обратите внимание, как здесь выставлен свет. В старые времена, конечно, никакого света не было, только факелы или костры. Человеческие фигуры немного искажены, потому что это… какой тип проекции, кто скажет?
— Центральная…
— Одноточечная, потому что костер можно считать точкой…
Никто не пытался потрогать стену, хотя бы украдкой. «Воспитанные дети», — подумал Крокодил.
— Проекции мужчин легко отличить от проекций женщин. Мужчина во время проектирования всегда становился лицом к костру, а женщина — вполоборота к стене. Поэтому на проекциях мужчин мы видим прямое изображение, а на женских фигурах — полупрофиль…
Шаркая ногами и глазея, толпа экскурсантов подобралась ближе.
— Пещера не использовалась как жилое помещение; климат Серой Скалы, как вы помните, всегда был очень мягким, человеку достаточно было установить тент от дождя…
— И туалет, — сказала самая маленькая из девочек. — Чтобы никто не видел, как он туда ходит.
Мальчишки засмеялись.
— Можно спросить? — еще одна девочка поднялась на цыпочки и вытянула вверх обе руки.
— Конечно.
— Скажите, — девочка сильно понизила голос, но гулкая пещера все равно разносила по углам каждое сказанное слово, — этот вон зеленый парень — он полукровка?
Экскурсанты во главе с учителем уставились на Тимор-Алка. Тот сделал вид, что исследует силуэты на стенах.
— Да, — сказал учитель. — Конечно. А теперь я прошу вас всех посмотреть на стену, найти тень какого-нибудь одного человека и спросить себя: а не мой ли это далекий предок?
Крокодил повернулся и зашагал к выходу. Пещера была огромной, запутанной, сложной, и, если бы не вездесущие указатели, он давно заблудился бы; Тимор-Алк шел следом.
Снаружи накрапывал дождь, теплый и медленный, ласковый, летний. Такой, от которого спасет простой тент.
— Тебе, наверное, в школе доставалось? — сквозь зубы спросил Крокодил.
— А я не учился в школе. Дистанционное образование.
— У вас так можно?
Тимор-Алк пожал плечами:
— Если бы я не захотел проходить Пробу, мог бы вообще из дома носа не показывать.
По узкой каменистой тропинке они поднялись на вершину холма. На ржавой, изъеденной временем мачте помещался светлый, с виду новехонький контейнер в форме песочных часов.
«Первый стабилизатор», — гласила табличка.
— Такое впечатление, что это муляж, — сказал Крокодил.
— Это подлинный корпус. Ему тысяча лет. Технологии Бюро.
— Почему здесь?
— Сперва они были установками на вершинах холмов, покрывали только часть суши, и туда, на эту стабильную часть, начали собираться люди. Там не было чудовищ, а еды хватало всем… Они кое-как устроились, родили новых детей, восполнили потери… Но нужен был прорыв. Спутник.
— Зачем?
— Затем, что это было условие Вселенского Бюро: свой носитель для стабилизаторов на орбите. А представь себе: прикладной науки практически нет, производства нет, технологий нет… Тогда первые мигранты сделались очень полезны: они, как правило, все были с развитых планет, с техническим образованием.
— Погоди. Вселенское Бюро перебрасывает людей в далекое прошлое и за счет этого получает энергию?
— Ну… где-то так.
— И Бюро устраивает этих людей на Раа и других площадках и помогает в обмен на гостеприимство?
— Да.
— А зачем, объясни мне, Вселенскому Бюро эта благотворительность? Если можно меня забросить в прошлое Земли, в гости к гигантским ящерам, где я проживу пару часов от силы?
Тимор-Алк посмотрел с удивлением. Крокодил окинул взглядом пейзаж, открывающийся с холма: рощи, скалы, далекое море.
— Нет, — пробормотал себе под нос. — Толпа мигрантов в прошлом Земли — пусть даже несколько десятков — они же всех бабочек перетопчут… Вот оно что… Они историю невольно изменят, возможно, в этом причина… С другой стороны…
— Почему ты не думаешь, что Вселенскому Бюро совесть не позволяет убивать людей? — тихо спросил Тимор-Алк. — Невинных людей с чужих планет?
— Совесть? — Крокодил повернул голову. — У цивилизации поля — совесть? Или у времени?
С минуту они молча смотрели друг на друга.
— Андрей, — сказал наконец Тимор-Алк. — Мне всегда казалось, что ты… Ну… Что у тебя-то совесть есть. Там, на острове… мне так показалось.
— Ну и что? — отозвался Крокодил грубее, чем хотелось бы. — При чем тут я?
— Ну, ты ведь представитель своей цивилизации? Земли? Типичный представитель? Почему ты думаешь, что если совесть есть на Земле — у цивилизации поля ее может не быть?
Крокодил хмыкнул. Снова посмотрел на контейнер, венчавший собой старую мачту.
— А внутри что-то есть?
— Нет. Давно забрали.
— Хотелось бы посмотреть, — сказал Крокодил. — Взглянуть хотя бы на остатки такого приборчика. Хотя бы схему…
— А ты все равно ничего не увидишь и не поймешь. Пустая капсула, спиральная труба, и все.
— И что, ваши ученые никогда не совали туда отвертку?
— Да туда что угодно можно засунуть. Если штука регулирует соотношение материи и идеи — тут хоть с бубном скачи, хоть ядро расщепляй. Примерно одинаковый исследовательский потенциал.
— Как может целая планета пользоваться технологией, о которой ничего не знает?! Как можно принимать подарки непонятно от кого, непонятно с какой целью…
— Пошли, — Тимор-Алк насупился. — Музей большой, а я хочу, чтобы ты еще анкеты для них отработал.
— А еще чего ты хочешь? — ощетинился Крокодил.
— Извини, — Тимор-Алк поморщился как от кислого. — Для твоего индекса было бы полезно, если бы ты поработал с анкетами музейного комплекса. А я ничего не хочу. Ничего.
