В Храмов - Сегодня - позавчера_2
И мир сделал вывод, пойдя не по пути усложнения сущностей, это тяжело, а по пути наименьшего сопротивления - сделаем калеками всех, тогда никто не будет калекой. Так началась война на истребление Руси и русичей. Война Света (Русь - в переводе с русского на русский "свет", "освещённое место") и Тьмы. Война Порядка и Хаоса. Сложности и Простоты. Развития и Энтропии, Жизни и её противоположности.
И тысячи лет война
Война без особых причин
В процессе этой войны Русью потерянны многие территории, сотни самобытных народов, целые культурные пласты. Всё старательно вымарывается, выпрямляется, подгоняется под единый стандарт. Потомки Рода Ворона из земли своего имени (Воронция) в 1812 году пришли на Русь. Жизнь в тот раз была сильнее. Потомки славных воителей с Бранного Поля (Брандербург), предки которых основали рыбачий городок, назвав его, в честь инструмента ловля рыбы, бредня, (современное название - Берлин - Линия (улица) Ловящих Бреднем). Они упростились, жить стало легче, опять пришли. Плохо им сейчас. Россия рвёт им их сознание, русские - их тела.
Италия, заселённая этрусками (эти - русаки), Франция Воронцов, Германия, Австрия, ещё сто лет назад на скрывавшая своего славянского происхождения, а сейчас онемеченная, Польша, заселённая полянами, они же половцы, Украина, она же Окраина, теперь не хочет напрягаться и жить. Они все захотели существовать. Не жить, просто существовать. Бездумно, в сласть желудка и половых органов.
Русы каждый раз пожимали плечами - ваше дело, живи так, как хочешь! Но, они до сих пор не понимают, что существовать, как они хотят, пока есть "эти" русские, они не смогут. Они чувствуют себя неполноценными. И отвечают с позиций Хаоса - силой. Они не могут иначе. Не может более простая структура подчинить более сложную. Только разрушить.
И пусть все эти размышления выглядят пафосными, но я действительно так считаю и это моя сущность. И никто об этом не знает, кроме тех, кто не поленился и прочёл эти строчки. И если говорю об этом, то только в виде баек и сказок, которые пафосно не воспринимаются.
Внутренний мир лабораторной крысы.
(1942г.)
Когда карты открыты.
Так вот, возвращаясь к повествованию, должен сообщить, что я действительный патриот. А мой "прокол" стал результатом, хотя и непредномеренно-спонтанным, но вызревшем после долгих раздумий. Я сделал вывод, может быть и ошибочный, что сами по себе знания без носителя (оператора) знаний - человека - мало полезны. (Такие же выводы были сделаны и НКВД, поэтому я был изъят с фронта). Да, все эти технологии заинтересуют когда-то кого-то, но мне надо сейчас. Мне надо, чтобы это помогло нам в нашей борьбе. А так как НКВД не смогло привлечь живых "попаданцев", придётся делать всё опять самому.
- Если не я - то кто? - вздохнул я, смотря в закрывшуюся за Кельшем дверь, - лозунг ежанутых! Какой же я ежанутый! Чё опять я-то? Почему вечно все успели попрятаться, а я опять "доброволец"? Судьба-злодейка!
И я запел "Чёрный ворон". По настроению.
Утром явился потерянный Кельш, не похожий сам на себя.
- Николай Николаевич, как вы себя чувствуете? - спросил я вскочив. Как не говори, а устав стал въедаться в меня.
Кельш зло посмотрел на меня, сграбастал собственный мундир, забытый им на верхней полке, одел, сел на койку, взмахом руки приглашая меня сесть рядом.
- Мы проверили тебя сотню раз. От рождения до этого момента ты не остался без внимания не на секунду. Чутьё моё и Кремня прямо кричало, что ты чужой, но подтвердить не могли.
- Кремень - это Степанов-старший?
- Он. Как так получилось?
- Не важно. Что теперь думаете делать со мной? Препарировать?
Кельш долго молчал, ероша короткие волосы на голове:
- Смысл? Ах, как Кремня не хватает!
- Так вызовите.
- Я не умею призывать мёртвых.
- Как? Когда?
- Два месяца назад. Погиб. Авианалёт.
- Как жаль-то! А что ж Санёк молчал?
- У него и спросишь. Что ж делать с тобой?
- Я готов работать! Только вот содержимым сейфа становиться не хочу.
- Я тебя понимаю. Ты, знаешь, что-нибудь, пока, можно придумать. Пока никто, кроме меня, не знает. Надеюсь, ты бежать не собираешься?
- Нет. Нам дан реальный шанс помочь стране, используя послезнания.
- Что?
- Знания прошлого из будущего. Этим шансом надо воспользоваться. Я вижу, у вас не очень получается.
- Не совсем так. Я вчера слегка сгустил краски, надеюсь, ты понимаешь для чего.
Я усмехнулся. Развёл меня чекист. Сыграл не на моих слабостях, а на моих "сильностях", на патриотизме.
- Понимаю. Только для чего? Результат же вас сильно удивил. На другой рассчитывали?
- Действовал по наитию. И не на что не рассчитывал. Чувствовал, что есть, что в тебе раскрыть, чуял как.
- И как?
Кельш хмыкнул:
- Ты мне симпатичен. И как человек, и как товарищ, как соратник. Своими действиями ты подтвердил, что достоин доверия. Это была последняя проверка. Слабостей твоих не нашли, решил действовать на особенностях.
- Патриотизм?
- Обострённый. Даже болезненный. И общая эмоциональная невыдержанность.
- О-па! Что-то новенькое!
- Да, а ты как думал? Чекист из тебя не выйдет. Слишком прямолинеен. Хотя, в качестве армейского командира - цены тебе нет.
- Вот и отпустите меня на фронт. Польза будет.
- А здесь? Здесь разве не будет больше пользы?
- Где "здесь"? Там враг, его бить надо, а не разговоры разговаривать.
- Я руковожу отдельной, особой аналитической группой. Мы систематизируем всю информацию о технологиях будущего и ищем пути их наискорейшего применения.
- И как, получается? - ехидно поинтересовался я.
- Не заметно?
- Нет, - пожал я плечами.
- А радиостанция, с которой ты на днях в рейде бегал? Корпус старый, а начинка - другая. С довоенной - ты бы и двух часов на связи не остался. А в метель - за пять километров - только ключом.
Я хмыкнул. Да! Великое достижение.
- Витя, критиковать может каждый. Помочь можешь?
- Не вопрос. Что надо делать?
- Я рад, Виктор, что не ошибся в тебе. Ну, для начала, мне нужно понять, с чем я имею дело, вернее, с кем. Расскажи о себе. О том, другом себе, которого я не знаю.
- А там я такой же. Родился на Урале, учился в маленьком райцентре, в том самом, где Степанов впряг меня в вашу систему. Там же закончил местный экономический факультет сельхозуниверситета. Работал экономистом, грузчиком, плавильщиком в литейном цехе того завода, где мне сделали "доспех", в этом же цехе был мастером, начальником производства, потом завод развалился и я стал путейцем. Железную дорогу ремонтировал. Ах, да, в армии не служил.
- Как не служил?
- Вот так. Ни дня. Зрение у меня плохим было. В военное артучилище не взяли, я их и послал.
- Как послал? Нет всеобщей воинской повинности?
