Джон Уиндем - Том 3. Зов пространства. Во всем виноват лишайник
— Вот это да! — воскликнула Стефани с откровенной завистью.
Услышав, что дверь открылась, она обернулась. На пороге стояла Диана в простом, но отлично сшитом костюме из серого шелка. Единственными украшениями служили простой золотой браслет на запястье, золотая булавка на лацкане пиджака и тонкая золотая цепочка на шее.
Они молча смотрели друг на друга.
Диана почти не изменилась. Стефани знала, что ей сейчас около сорока; выглядела она, ну, скажем, лет на двадцать восемь, никак не больше.
Стефани смущенно улыбнулась:
— У меня такое ощущение, что я снова стала маленькой девочкой.
Диана улыбнулась ей в ответ.
— Ну, сейчас ты выглядишь так, словно с нашей последней встречи прошло совсем немного времени, — сказала она Стефани.
Они продолжали разглядывать друг друга.
— Это правда. Оно действует, — прошептала Стефани, скорее для себя, чем для Дианы.
— Посмотри в зеркало, — сказала Диана.
— Ну, этого недостаточно. Моя внешность еще ничего — не доказывает. А вот ты — ты такая же красивая, Диана — и совсем не постарела.
Диана взяла ее за руки, а затем обняла.
— Ты, наверное, была потрясена, когда все узнала.
Стефани кивнула.
— Сначала, да, — призналась она. — Я чувствовала себя такой одинокой. Теперь начинаю привыкать.
— По телефону твой голос звучал немного напряженно. Я посчитала, что лучше встретиться здесь, где мы сможем спокойно поговорить, — объяснила Диана. — Впрочем, об этом позже. Сначала я хочу услышать о тебе, как ты и твой отец жили все это время, расскажи и про «Дарр» тоже.
Они заговорили, и постепенно Диане удалось успокоить Стефани. Девушка уже не чувствовала, что неожиданно вернулась в прошлое. К тому моменту когда наступило время ужина, впервые после того, как Френсис во всем признался, внутреннее напряжение немного отпустило Стефани. Однако когда они вернулись в гостиную, Диана обратилась наконец к причине ее визита.
— Ну а теперь, моя дорогая, что ты хочешь, чтобы я сделала? В чем проблема? С твоей точки зрения.
Стефани неуверенно ответила:
— Ну, некоторые мои сомнения ты уже развеяла. Разговор с тобой придал мне уверенности. У меня было ощущение, что я стала каким-то уродом — не знаю даже, как поточнее выразиться. Я действительно хочу понять, что происходит. В голове у меня все перепуталось. Папочка сделал открытие, которое должно… ну, оказать влияние на все последующие века. Он станет так же знаменит, как Ньютон, Дженнер[7] и Эйнштейн, ведь правда? И вместо того чтобы насладиться славой первооткрывателя, он просто затаился. И считал, что тайна известна ему одному, а оказалось, ты все знала — но почему-то тоже молчала все. эти годы. Не понимаю. Конечно, папа говорит, что лишанина совсем немного, чтобы с ним можно было что-нибудь делать, но ведь с новыми открытиями так часто бывает. Как только становится известно, что это возможно, считай, полдела уже сделано: все, как безумные, начинают заниматься исследованиями, и на свет рождаются альтернативные варианты. Да и вообще, если даже этого лишайчика действительно совсем мало, какой может быть вывод, если взять и предать гласности открытие, чтобы люди занялись поисками другого антигерона, как его называет папа? Но потом я подумала, а вдруг он имеет какой-нибудь побочный эффект, ну, вроде… например, если ты принимаешь лишанин, у тебя не будет детей, или что-нибудь в таком же духе.
— Тут можешь быть совершенно спокойна, — ответила Диана. — Никакого воздействия — только, естественно, тебе вряд ли захочется, чтобы беременность продолжалась так же долго, как у слонов, поэтому придется на время отложить прием лишанина. Что же касается других побочных эффектов, скрытых — насколько мне известно, их нет. Возникает совсем незаметное замедление реакций, которое можно зафиксировать только при помощи специальных исследований, гораздо менее чувствительное, чем после двойной порции джина. Остальное лежит на поверхности — по крайней мере для тебя.
— Прекрасно, — сказала Стефани, — одним опасением меньше. Но все равно, Диана, у меня такое чувство, будто я попала в полутемную комнату. Мне не понятно, какое ты имеешь к этому отношение и при чем тут «Нефертити», твой салон красоты, и о каких проблемах ты говорила — они возникли, а потом вдруг разрешились, ну и…
Диана взяла сигарету и стала внимательно ее разглядывать.
— Хорошо, — сказала она. — Знание наполовину — опасная штука. Пожалуй, начну с самого начала. — Диана закурила и принялась рассказывать про то, как Френсис принес блюдечко с молоком, и про то, что из этого получилось. — Итак, по закону, — сказала она в заключение, — правда не на моей стороне, хотя с точки зрения справедливости я имею на это открытие столько же прав, сколько и твой отец. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Дело в том, что мы оба завязли в одной и той же проблеме — что делать с нашим изобретением. Я поняла это далеко не сразу. Мне казалось, пройдет бремя и выход найдется, но чем больше я об этом размышляла, тем отчетливее понимала, какие могут возникнуть трудности. Только тогда я сообразила, что все очень серьезно. Я не могла придумать, как следует поступить, — а потом ты кое-что сказала, и я увидела выход и положения.
— Я что-то сказала? — удивленно переспросила Стефани.
— Да. Мы говорили о том, как в нашем обществе манипулируют женщинами, помнишь?
— Помню. Ты любила порассуждать на эту тему, улыбнувшись, проговорила Стефани.
— И сейчас просто обожаю, — призналась Диана. — А тогда ты сказала, что говорила об этом со своей учительницей и она заявила, что мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы хорошо жить в тех обстоятельствах, которые попадаем, потому что жизнь слишком коротка, чтобы пытаться изменить мир, или что-то в таком же духе.
— Не очень помню.
— Конечно же, эти идеи бродили и у меня в голове, том или ином виде. Нам с твоим отцом удалось сделать новый шаг в эволюции. Возможно, единственный шаг вперед по эволюционной лестнице, сделанный человеком за миллион лет. Он совершенно изменит историю
Если бы жизнь не была такой короткой, имело бы смысл попытаться навести в ней порядок. Но когда я услышала твои слова, на меня снизошло озарение. Я вдруг поняла как.
— Что «как»? — с недоумением спросила Стефани
— Я представила себе, как женщины начнут жить дольше, сначала сами того не сознавая. Позднее они, конечно, узнают правду, но к тому времени их будет достаточное, чтобы оказать существенное влияние на дальнейшее развитие событий. Необходимо было каким-то образом собрать группу людей — любую группу — убедить их в реальности продления жизни и заставить бороться за признание нового человека — Homo superior. И я знала, как это можно сделать. Люди, получившие долгую жизнь, никогда не смогут от нее отказаться. Они будут отчаянно сражаться за право ее сохранить.
