Леонид Шифман - О чем думала королева? (сборник)
Глава II
Преображение
…страсти, желания и неспокойные порождения
злого духа, возмущающие мир,
вовсе не существуют и ты их видел
только в блестящем, сверкающем сновидении.
Н.В. ГогольПес обустраивал себе лежку под березой, в кустах жасмина, повинуясь смутному, но вполне прагматичному чувству – тут будет что погрызть! Он жил в селении очень давно и прекрасно знал, что если у кого-то на участке появлялись гости, то можно ждать и установки мангала, и шипения жира, капающего с прогибающихся от обилия нанизанных на них кусков мяса шампуров, и шумного застолья. А сидевшая напротив него на скамейке девушка, судя по тому как она осматривала кусты жасмина, березы и весь пейзаж от горных вершин до бархатистой плоскости моря, явно относилась именно к гостям, этой столь важной для него категории людей! Ведь в ходе застолья, после того как бывало выпито несколько чаш красной, с резким запахом жидкости, и съедено по паре шампуров жареного мяса, гости начинали посматривать по сторонам и, заметив его лохматую голову, норовили погладить ее и почесать за ухом, после чего обязательно давали кусок чуть остывшего, уже с пленочкой жира, но невероятно вкусного мяса. Да и сочных, хрустящих бараньих костей бывало столько, что все нычки заполнялись порой на месяц вперед.
Конечно, обилие пиршества и, соответственно, степень заполнения песьих нычек, зависели от количества гостей, и одна – даже столь красивая! – девушка не могла подвигнуть хозяина к тому, чтобы освежевать целого барана. Но, судя по тому что сам он не был рядом со своей очаровательной гостьей, а сидел на крыльце дома и, время от времени поглядывая на дорогу, явно еще кого-то ждал, гости еще будут, и лежку нужно обустраивать поудобнее – до начала пиршества может пройти не один час, а, оставив место даже на пять минут, рискуешь найти его занятым кем-то из таких же «вольных псов», кто не пожелает делить с тобой милости хозяина и гостей. И что тогда делать? Придется смириться с неудачей и пойти к соседу, который гостей не ждет, и довольствоваться парой обглоданных куриных костей. Ведь отвоевывать свое право в такой ситуации просто глупо – прогонят и тебя и твоего конкурента.
От осознания такой перспективы пес на мгновение потерял над собой контроль, и от неловкого движения хрустнула ветка. Девушка, услышав звук, обернулась в его сторону. Наступил критический момент – если она сейчас испугается и закричит, то прибежит хозяин земли и, конечно, прогонит. Если же он понравится девушке, то приобретет важного союзника и в борьбе с возможными конкурентами, и с самим собой – зная, что она помнит о нем, будет гораздо легче дожидаться первого куска. И появляется надежда, что он будет из ее рук!
Девушка рассеянно улыбнулась и повернула голову в сторону дороги. Пес, конечно, перевел дух – главная опасность миновала, его не прогнали. Но, вместе с тем, и тень обиды заползла в душу – его заметили, но не оценили!
Теперь тем более нужно было устраиваться поудобнее и тихонько ждать. Вспомнит ли она мелькнувшую перед ней песью морду или занятая разговорами и, слушая неизбежные комплименты в свой адрес – ее-то красоту заметят сразу, в этом пес не сомневался! – она забудет о его существовании и кто-то другой первым заметит его и протянет руку, чтобы почесать за ухом и дать кусок жареного мяса?
Псу почему-то очень захотелось, чтобы эта рука все-таки была ее рукой, чтобы именно она пригладила его косматые брови, и чтобы ее взгляд проник через его глаза в ту глубину, которую он в себе ощущал, но которую никак не мог выразить…
Снизу, от калитки, поднялась группа приехавших гостей во главе с хозяином виллы – его пес знал хорошо. Он был неплохим человеком, в местном сообществе бездомных собак он считался даже филантропом, после того как однажды привез целый ящик с отборными сырами почти первой свежести и выбросил его в кусты у дороги. То-то попировали тогда знатно!
Гости подошли к столу и, как и предвидел пес, начали ухаживать за девушкой. Особенно усердствовал хозяин виллы, но что-то у него не сложилось, что-то она ему сказала такое, от чего он смутился и со всеми гостями ушел, оставив девушке только одного – кудрявого черноволосого незнакомца, тихого и застенчивого, который что-то сделал с какой-то коробкой на столе, и оттуда полилась странная, завораживающая музыка слов…
Девушка села на скамью и слушала, изредка поглядывая в его сторону. Юноша сел напротив, спиной к его лежке, и внимательно следил за выражением лица девушки.
Мелодия льющейся речи сначала была окрашена только тембром сильного и красивого, изысканно-шершавого голоса. Но постепенно пес начал ощущать какие-то перемены в себе, звуки перестали течь единым потоком, он стал различать отдельные слова, слова сливались во фразы и фразы эти приобрели смысл, вызывая в сознании сначала смутные, но потом все более четкие образы.
Когда голос изрек: «Была там рядом чаща лесная…», пес увидел внутренним взором какое-то переплетение стволов и ветвей в глухом углу оврага, а потом и настоящую лесную чащобу среднерусского леса.
Услышав: «свежий луг простирался, и на нем, влагою питаясь, густая, нежная трава росла», пес в своем сознании обнаружил картину того разнотравья, которое покрывало обширное пространство меду ближним лесом и дальней дорогой, по которой в селение приезжали машины.
А когда в воздухе затихли вибрации фразы «Оба эти ребенка выросли быстро, и красотой заблистали они…», пес осознал, что никаких других картин в его голове нет, а только та, что прямо перед ним: нежная и задумчивая девушка, смотрящая на него с ласковым любопытством, и стройный мускулистый юноша, внимательно и трепетно всматривающийся своими большими, широко раскрытыми глазами, в лицо девушки…
Пес не испугался происходящих в нем перемен. И даже не удивился им. Он всегда ощущал в себе что-то невыразимо присутствующее во всех впечатлениях от внешнего мира. Невозможность осознать смысл этого невыразимого порой тяготила его, но чаще всего он даже не отдавал себе отчета в его присутствии, как в обыденной суете не отдаешь себе отчета в том, что у тебя есть сердце, что по земле ты ходишь на четырех лапах, а тело покрыто густой шерстью.
Сначала он просто почувствовал какое-то облегчение, как будто с души сняли привычно лежащий на ней от рождения камень. Но, освободившись от него, пес вдруг ощутил какой-то пьянящий порыв, переходящий в щенячий восторг! Он осознал свое духовное единство и с этой девушкой, и со всеми людьми, которые, конечно, и всегда были его братьями, но только раньше он этого не осознавал!
И, конечно, прежде всего, он был благодарен именно ей за тот взгляд, который, вместе с музыкой речи, и подарил ему эту новую глубину мира. Естественно, пес решил, и тут же поклялся себе в этом, что теперь не оставит ее одну никогда.
