Алекс Гарридо - В сердце роза
- Какая же красавица!
Друзья переглянулись - и расхохотались. Тахин колотил себя кулаком по колену, а Дэнеш даже провел рукой по глазам.
- Что это вы? - обиделся Эртхиа. - Разве нет? Красавица ведь...
- Да уж, - всхлипнул Тахин.
- Невесту себе присмотрел? - в восторге поинтересовался Дэнеш.
- Да ну вас! Уже нельзя человеку полюбоваться на девушку.
- Какая же это девушка? Это вовсе и не девушка. Это нашего вельможи любимец и зовут его господин Сю-юн.
Эртхиа поставил на столик невыпитую чарочку. Посмотрел на Дэнеша - не шутит ли? Посмотрел на Тахина. И покраснел до ушей. Насупился. Сказал с жестокой обидой в голосе:
- Что же ты Тахину сказал, а мне - нет?
- Что же тут говорить? - вступился за Дэнеша Тахин. - И так все видно. Ты на руки его посмотри. Ты видел его руки? Совсем другие.
- Уж куда мне! - вспылил Эртхиа. - Это ведь ты любитель таких...
Тахин посмотрел на него молча. Потом улыбнулся пренебрежительно.
- Таких никогда не любил. И в доме не держал.
- Таких! Что ты о таких знаешь? - оскорбился уже Эртхиа. - Ты бы видел Акамие... Из-за него-то все царство вверх дном и перевернулось, как пустой котел.
Тахин пожал плечами.
- Это у нас в Хайре сколько угодно. Не люблю, однако, рабов изнеженных, пустоголовых, кукол наряженных...
- Пустоголовых? Изнеженных? - обрадовался Эртхиа возможности поспорить о таком, в чем он окажется прав. - Да он все книги прочел на свете и все науки превзошел: и врачевание, и по звездам... Он и верхом, и из лука ...
- Начнет говорить - не остановишь! - подосадовал Дэнеш.
- Ты что, - поддел Тахин, - сватаешь мне его?
Эртхиа хлопнул себя по коленям.
- С вами говорить! И ты, Дэнеш, тоже...
- И я, Дэнеш, - согласился ашананшеди. И попросил сумрачно: - Не надо.
- Ладно, - опомнился Эртхиа. Но упрямо закончил: - Только последнее скажу. Ты, ан-Араван, слышал, что в Хайре теперь правит Акамие ан-Эртхабадр?
- Не царское имя...
- Так вот это и есть брат мой Акамие, и имя у него самое что ни на есть царское. И понял я сейчас, почему не надо дарить ему эту девушку Хон. Он будет унижен, если женщина станет учить его книжной премудрости. Но вспомни, Дэнеш, как дружен он был с Айели, и ты поймешь, как надлежит нам поступить. И в самом деле, у него теперь советников достаточно, но с кем из них он сможет поговорить об узоре на ткани, о свойствах той или иной краски, о благовониях и притираниях, о танцах и пении? А брат мой знает толк в таких вещах и они ему приятны.
Дэнеш кивнул.
- А если приятны ему, значит нам, его друзьям, должно обо всем этом позаботиться. Какие вещи понимаешь слишком поздно! Это оттого, что я всегда забывал о различиях между моим братом и мной. А он уж таков, что поделаешь, - Эртхиа покосился на Дэнеша, но тот с непроницаемым видом разглядывал резные перила. Тогда, с вызовом глянув на Тахина, Эртхиа продолжил:
- Да, он таков, но это не его вина, и для меня среди всех, населяющих эту сторону мира, нет никого дороже моего брата. И я думаю: каково ему там, одному, без друзей? Ведь не с евнухами же он станет говорить о том, что приятно его душе. И не пошлет ведь он слуг на базар, чтобы купили ему друга... Поэтому лучше подарить ему такого как этот. Он искусен и в пении, и в танцах, и в этом их сумасшедшем письме. А пока караван дойдет отсюда до Хайра, он выучит наш язык, купцы его научат. И сможет перевести для Акамие все эти книги!
- Ты прав,- согласился Дэнеш. - Это лучше, и намного. Но как найти такого - не обузу, а друга?
- Вот и надо попросить У Тхэ. Я уверен, что он лучше любого прочего разбирается в таких делах. Этот, что живет у него, очень напоминает совершенство.
- Это правда, - снова кивнул Дэнеш. - Его-то и требовал к себе этот их Дракон, помнишь, тогда, на пиру? Должно быть, он из лучших. Но как ты обратишься к У Тхэ с такой просьбой?
- Зачем я? Я все равно ни слова по-здешнему не скажу! Ты и обратишься.
- Я - нет.
- Ну тогда... Тахин! Тахин, тебе У Тхэ ни в чем не откажет. Попроси его.
- Но ведь я тоже не знаю здешнего языка.
- А Дэнеш переведет.
- С чего бы это он согласился? - удивился Тахин.
- А он тебе тоже ни в чем не откажет.
Тахин и вспыхнул бы, и зарделся бы, как девушка, от таких слов, но они сидели на террасе из сосновых досок, между резных перил, покрытых лаком, и ему пришлось обойтись принужденным смешком.
- Думай, что говоришь...
И тогда вспыхнул и зарделся Эртхиа.
Выручил его господин Сю-юн, появившийся на веранде в сопровождении слуги. Они несли столики, уставленные закусками.
Эртхиа посмотрел на руки Сю-юна. Тахин наблюдал за ним.
- Ну что, прав и доволен? - огрызнулся Эртхиа.
- Посмотри-ка, Дэнеш, - благодушно заметил Тахин, - как ловко царь аттанский все устроил так, чтобы девушка ему осталась?
- Как и задумал, - поуважал Дэнеш.
- Ничего подобного! - возмутился Эртхиа. - Да я только сейчас! Я и не думал о ней!
Дэнеш сделал движение локтем, как будто толкает Тахина, и они опять залились хохотом. Господин Сю-юн, поглядывая на них, с вежливой улыбкой наливал в чарочки светлое вино.
- Хватит, - вдруг посерьезнев, сказал Дэнеш. - Не годится так. Он может подумать, что мы смеемся над ним.
И что-то сказал по-своему, уважительно поклонившись. Сю-юн ему ответил с поклоном и всегдашней невозмутимой улыбкой.
- Не верю, - заявил Эртхиа. - Это же какая выучка должна быть. Не верю.
- Ты сам только что вспомнил Акамие, - сказал Дэнеш. - У него - не выучка? Разве люди так ходят или говорят?
- У него все по-другому, не так, как у этого.
- Но выучка... А я вот попросил господина Сю-юна вечером поиграть нам. И с госпожой Хон. Так что увидишь свою ненаглядную. Смотри, сравнивай.
- Я уже понял, - признался Эртхиа. - Я давно видел, только не понимал. Она - живая, сама по себе такая. А у него все нарочно. Лучше, чем настоящее. Что же с ним сделали такое?
- Ты не поймешь.
- И правда, не пойму. Брат Акамие всегда мечтал о воле, но как его стерегли! А этот здесь свободен, значит сам не уходит? Не понимаю.
- Я же говорю.
О звуках и ладах
Вечером зажгли курительные палочки, развесили на крючках фонари. Шурша прохладным шелком, семеня друг за другом, вошли Сю-юн и И-тинь с пиба в руках. Мальчик-слуга подвинул им скамеечки.
Некоторое время они играли в два пиба, то сплетая, то расплетая мелодию на пряди и заново складывая ее наподобие своих сложных причесок. Потом И-тинь спела длинную, очень грустную песню, и Эртхиа показалось, что глаза ее блестят как-то по-особенному, когда она коротко, будто нечаянно, взглядывает на него.
Сю-юн заговорил. Дэнеш повторил за ним:
- Может быть, дорогие гости хотят услышать какую-нибудь мелодию? Пусть только назовут.
