Брайт Камли - Поход
— Червь сам отнесет их? — спросила Южир.
— Конь может взять и одну из нас, — ответила Карни, идя в сторону воронки.
— Даже не думай, сестра, — Южир решительно заступила ей путь. — С пленниками поеду я!
— Совсем сдвинулась, — пожала плечами Карни, отступая в сторону. — Смотри, как бы тебе не сделаться такой же неженкой, как мужеподобные женщины из Города пауков. Я-то смотрю, сестричка, — откликнулась та, легко взваливая на плечи обоих мужчин. — А ты не проглоти ненароком язык от зависти.
— Больно мне нужны эти жалкие… жалкие… — замялась Карни.
— Самцы! — хором откликнулись вызвавшие подземного «коня» ведьмы, и принялись хихикать. Карни нахмурилась и двинулась к ним, грозная, словно штормовая волна.
— Сейчас я вам, младшенькие, крылышки поотрываю! — прошипела она, но ее сестры успели отбежать на безопасное расстояние.
— Не подеритесь тут, — проворчала Южир, усаживаясь на загривок гигантского червя.
В следующий миг Карни едва успела отскочить. Подземный конь выстрелил в небо своим огромным студенистым телом, разбрасывая черную грязь из самого нутра земли. Совершив в воздухе невероятный поворот, титан обрушился в воронку головой вперед. Мелькнул кольчатый раздвоенный хвост отвратительного розового цвета, и тут же пропал из вида.
— Ну, наследил! — вздохнула одна из «младшеньких», подходя к неровному краю воронки, уходящей в темную бездну. — Заделывай теперь.
— Работайте, — усмехнулась Карни. — Вам полезно. А я пошла за магистром.
Она странными скачками двинулась по поляне и вскоре пропала за деревьями.
Сестры посмотрели друг на друга и прыснули.
— Экие они все же задаваки, — сказала одна, хлопая в ладоши и издавая длинный свист.
— Точно, — кивнула головой вторая, сплетая длинные тонкие пальцы в замысловатый узор. — Особенно Карни. Одно слово — ведьма!
И они вновь захихикали.
На поляну выбежала вереница муравьев, следом появились богомолы и жуки-носороги. Последним из чащи выбрался устрашающего вида навозный жук, деловито катящий впереди себя облепленный листьями и камнями серый ком.
Одна из сестриц поморщилась и отошла от скарабея подальше, вторая страшно зашипела на самку богомола, попытавшуюся улизнуть обратно в чащу. Муравьи принялись деловито засыпать воронку, пока богомолы, к полному неудовольствию скарабея, стали делить на части серый кокон.
— Успеем к самому интересному? — спросила одна ведьма, не без опаски глядя в разверзшуюся глубину.
— Должны, — серьезно ответила вторая. — Уж больно любопытно.
Она захихикала, в то время как первая строго изрекла:
— Пора становиться серьезнее, сестричка.
ГЛАВА 20
ЧЕРВЬ
Примерно в эти самые минуты Баст очнулся и попытался вскочить — но не тут то было! Его руки и ноги оказались стянуты клейкими тенетами — даже на подбородке он ощущал липкую и прочную нить. Где-то рядом ворочался Лару, и Пророк, неимоверным усилием приподняв голову и повернув ее в нужную сторону, обнаружил, что приятель находится в точно таком же положении.
В голове правителя стали всплывать отрывочные воспоминания о недавней схватке.
«Так кто же та девица, что возникла посреди леса, морочила нам голову, а потом расправилась, словно с двумя несмышленышами?»
Но более насущные проблемы отвлекли степняка. Когда мучительная боль, терзавшая избитое тело, стала отступать, он ужаснулся: бесконечный мир вокруг исчез, уступив место земляной кишке, со стен и сводов которой свисали длинные корни и какие-то мочала, а внутри пахло сыростью, тленом и еще чем-то — одним словом, могилой.
Травмированной при ударе о землю спиной Баст чувствовал, что его ложе конвульсивно вздрагивает, по нему идут волны мышечных сокращений, оно дрожит и колыхается. Стены проносились мимо с приличной скоростью хорошей степной пробежки. Живое ложе ползло куда-то, везя его и Лару в пугающую неизвестность.
Будучи по натуре человеком деятельным, Баст не мог просто лежать и размышлять о том, что он, верно, попал в некий особый ад для жителей открытых пространств. Вместо этого он принялся раз за разом отрывать затылок и силиться натянуть нить на подбородке. Это оказалось довольно-таки болезненным занятием, но через некоторое время он почувствовал, что эластичная нить ослабла. Тогда Баст, невероятно вытянув верхнюю губу, коснулся ее, со вздохом омерзения подтянул к нижней губе, и принялся перетирать нить зубами.
«Видел бы меня сейчас Лару, — думал он, стараясь подбодрить себя неуклюжей шуткой. — Должно быть, для Пророка Великой Матери у меня странноватое выражение лица…»
Наконец нить лопнула, и Баст смог изогнуться, создав критическое напряжение в шейных позвонках, и принялся за тенета, опутавшие его грудь и плечи.
«Очень похоже на укус паука, — размышлял он. — Но в теле не чувствуется характерного одеревенения. Выходит, яд впрыскивать хищник не стал. Странно…» Над ним проплыло какое-то подземное крылатое чудовище, напоминающее стрекозу, которой обварили крутым кипятком ее фасеточные глаза. Алые буркала твари заставили Пророка вздрогнуть и приняться за тенета еще энергичнее.
Некоторые поросшие мочалами ветви, свисавшие со свода тоннеля, доставали до спины ползущего чудовища, и Баст уже успел пару раз почувствовать их на своем лице. С одного из таких пахнущих гнилью кореньев к нему спустилась любопытная белесая тварь с сотней ног, напрочь лишенная признаков глаз. Пророк заорал на нее и беспомощно задергался всем телом, словно самый настоящий червяк. На тварь, впрочем, это произвело достаточное впечатление: она обдала его едким соком из какого-то отверстия, расположенного без всякой логики и симметрии на левой щеке, и лихо взобралась наверх, исчезнув из вида.
Панический рывок ускорил дело освобождения. Несколько нитей съехали по одежде к ногам, кое-какие лопнули. Очень скоро Баст смог сесть и ощупать свое тело, покрытое липкой слизью.
Кинжал оказался на месте, на левом боку, и Пророк позволил себе несколько нелицеприятных эпитетов в адрес «нимфы».
«Выходит, эти твари, кем бы они ни были, вообще не считают нас опасными? Какова наглость — поднять из травы нож, да еще и вложить его в ножны на поясе оглушенной жертвы! Здесь не хватает только моей сабли».
Скосив глаза, Баст скользнул взглядом по вздрагивающей спине подземного червя и обнаружил оружие Лару и свое собственное, аккуратно приклеенное нитями к какому-то наросту на теле чудовища. Пожав плечами и перестав что-либо понимать, Пророк кинжалом вспорол нити и опоясался своей любимицей-саблей, после чего наконец взялся за Лару.
