Владимир Клименко - Ловцы ветра. Резервация для чудаков
Улучив момент, Бакаль раздраженно дернул Тана за руку, но получил в ответ такой многозначительный взгляд, что тут же оставил дальнейшие попытки выяснить что-нибудь немедленно.
В сауне сестры сняли купальники, объявив ношение какой-нибудь одежды в этом месте непростительными предрассудками, и продемонстрировали мужчинам свои безукоризненные фигуры, способные украсить страницы любого эротического журнала, но Тан, казалось, не придал этому никакого значения, давая понять Бакалю, что и ему следует оставаться сдержанным.
В баре выпили по коктейлю, а затем Тан предложил угостить сестер шампанским в обзорном зале, куда все и направились сразу после того, как покинули бассейн.
И Памела, и Хельга казались очень возбужденными, резко смеялись каждой незначительной шутке, но сам Тан пил мало и дважды осторожно придерживал руку Бакаля, когда тот пытался допить вино.
Было ясно, что у Тана появилось подтверждение ранее возникших подозрений. С этого момента Бакаль начал контролировать себя и ситуацию с особым вниманием.
То, что Тан старается сестер напоить, не вызывало никакого сомнения. Он вдруг стал очень весел и расточителен, уговорил скандинавок отказаться от дежурного посещения ресторана и заказал ужин к ним в каюту. Причем и предложение, и заказ были сделаны им настолько стремительно и напористо, что у сестер не осталось и минуты на размышление.
– Вы так прелестны, – восклицал он, – что нет сил с вами расстаться ни на мгновение!
Бакаль отметил не свойственный Тану лексикон и старался во всем его поддерживать. Короче, ужин в результате стал напоминать обычную студенческую вечеринку, на которой предпочтение отдается горячительным напиткам, а не закускам.
Когда сестры стали сползать с кресел на пол, стараясь уютнее расположиться на ковре, Тан, с которого Бакаль не спускал теперь глаз, вытащил из кармана какой-то приборчик и сунул его под диванную подушку. Потом попросил у Памелы разрешения отлучиться с другом на одну секунду – он приготовил им сюрприз, а для этого следует сначала кое-что принести.
Сестры захихикали и милостиво отпустили их с обещанием, что это ненадолго. «Мы так будем скучать!»
Бакаль и Тан вышли в коридор.
– Что ты задумал? – спросил Бакаль, едва они остались одни. – Какой сюрприз?
– Тебе возвращаться в каюту необязательно. – Тан, казалось, за дверью начисто стер с лица приклеенную улыбку. – А я зайду через пять минут. Иди к себе, поговорим позже.
– Что ты положил перед уходом на диван?
– Иди, иди, – подтолкнул его в спину Тан.
В своей каюте Бакаль оставался один недолго. Тан пришел почти следом и расслабленно рухнул в кресло, небрежно бросив на стол какой-то приборчик размером с сигаретную пачку.
– Всё, – сказал он незнакомым глухим голосом. – Что всё? – ужаснулся Бакаль. – Ты их убил?
– Этого еще не хватало. Сестры в коме, выйдут из нее примерно через неделю. В это время мы будем уже далеко.
– Давай, рассказывай все подробнее.
– А что тут рассказывать? – Тан сел удобнее, постучал ногтем по приборчику. – Это мнемоаннигилятор. Их собственный, между прочим. Как я понимаю, предназначался для нас. Я его нашел, когда осматривал каюту сестер. Впрочем, они и не сестры вовсе. Вот документы. – Тан вынул из кармана пластиковые карточки агентов Интерпола и положил их рядом с прибором. – Но на дирижабле они зарегистрированы под другими фамилиями. Вот пусть местные детективы и разбираются потом со спецслужбами, это уже не наше дело. А мнемоаннигилятор – довольно противная штучка. Изобретен достаточно недавно. Способен подавлять волю объекта, сильная доза излучения вызывает кому вместе с полной, а если повезет – частичной потерей памяти. Не смертелен, но очень опасен. Пользуются им исключительно агенты спецслужб. Так что сомнений насчет того, кто они такие, едва я нашел прибор, у меня уже не было.
– А как же...
– Никак. Завтра будем в Форталезе. Потом свяжемся с остальными, договоримся, куда двигаться дальше. «Сестер», скорее всего, отправят в местный госпиталь. Уверен, и врачи, и детективы еще долгое время будут гадать, что с ними случилось.
– Но это значит, что от слежки нам избавиться так и не удалось...
– Да, но теперь появилась надежда, что ниточка порвется.
30. Шаки
Всю дорогу до аэропорта Денис гнал машину так, будто испытывал ее на прочность. Шаки вначале испуганно прикрывала глаза, когда стрелка спидометра зашкаливала за двести, потом привыкла, тем более что скорость внутри ярко-желтого «Феррари» почти не чувствовалась. Идеальная трасса привела их к тоннелю под Ла-Маншем, а потом к аэропорту.
Им повезло: нужный рейс до Рио отправлялся через три часа, и были свободные места, так что времени едва хватило, чтобы оформить билеты и быстренько перекусить в одном из многочисленных буфетов. К радости Шаки за обедом Денис не стал пить даже пива – происшествие в Брюсселе заставило его быть собранным и хладнокровным.
Громадный салон «Боинга» оказался заполненным едва на треть, и, присматриваясь к пассажирам, Шаки не заметила ничего подозрительного. Две или три пары молодоженов, отправившиеся в свадебное путешествие; напоминающая стайку пингвинов группа католических священников, то ли возвращающаяся на родину, то ли едущая в Бразилию на очередную конференцию; семейные пары с детьми; не очень состоятельные бизнесмены, путешествующие туристическим классом. Результатом своих наблюдений Шаки осталась довольна – кажется, можно расслабиться.
Вмонтированные в спинки кресел компьютеры позволяли заниматься чем угодно – выбрать любой фильм из обширной фильмотеки, вести телефонные переговоры, общаться в Интернете или играть в электронные игры. Большинство пассажиров еще до взлета уткнулись в персональные дисплеи, но Шаки перспектива провести полет, забивая себе голову электронной чепухой, привлекала мало, она предпочла вздремнуть. Денис, наоборот, прикусив губу, тут же вошел в Интернет, сделал запрос и стал ждать, нервно оглядываясь по сторонам. Шаки осторожно пожала ему руку.
– Ты бы лучше отдохнул, – сказала она. – Неизвестно, что ждет нас в Рио.
– Надеюсь, ничего плохого.
– Мы убежали, – Шаки зевнула, пристраивая под голову полушку. – Как тут говорят, оторвались от хвоста.
– Мне бы твою уверенность, – пробормотал Денис.
Ровное гудение турбин и успокаивающее покачивание подействовали на Шаки гипнотически. Она уснула, когда самолет, закладывая широкий вираж, еще разворачивался над Атлантикой, ложась на нужный курс. Уснула крепко, как в детстве, не отдавая себе отчета, что нужно отдохнуть, а просто погружаясь в небытие, как в одно из своих естественных состояний. Детство ей и приснилось.
