Владимир Михановский - Шаги в бесконечности
Размышлял Циолковский о том, куда может расти растение в случае невесомости. При наличии силы тяжести вопрос ясен – растение тянется вверх, прочь от земли, притягивающей его. Но в условиях невесомости понятия «вверх» и «вниз» теряют смысл. По мнению Циолковского, в этом случае растение может расти в любом направлении, потому что все направления в условиях невесомости равноправны, избранных направлений нет.
Наступила эра космических полетов – и идеи «космического запевалы», как называл сам себя Циолковский, подверглись экспериментальной проверке.
Однако в условиях Черной звезды никто из землян еще не бывал, «Пион» пришел сюда первым. Поэтому важно было выяснить, как поведут себя растения при чудовищной гравитации. Выяснить это тоже входило в задачу Икарова и его экипажа.
Вернемся, однако, к идее корабля как замкнутой экологической системе. В старых звездных кораблях для регенерации воды и воздуха применялись не биологические, а физико-химические методы. Но эти методы требуют громоздкой аппаратуры, которая к тому же капризна.
Что говорить, растения, которые космонавты стали брать на борт корабля для регенерации воздуха, были куда более надежны, чем механико-химические агрегаты.
Но и растения – восстановители атмосферы в космическом корабле – заняли свое место в курсе истории космоплавания, который преподается в Звездной академии. Со временем люди научились строить ядерные восстановители воздуха и воды, и надобность в помощи растений отпала. Еще один виток спирали на бесконечном пути эволюции – и люди снова вернулись к механическим восстановителям, но на новом, ядерном уровне.
Однако конструкторы не отказались от оранжерейных отсеков в космических кораблях: даже улетая к далеким звездам, греясь в лучах чужих солнц, люди хотели ощущать на корабле хотя бы частичку родной Земли.
Вернувшись из оранжерейного отсека, капитан долго не мог уснуть, хотя на завтра он наметил важную работу, и следовало хорошо отдохнуть.
Воспоминания о Земле заставляли его беспокойно ворочаться в постели. Уснул Икаров далеко за полночь, а проснулся задолго до утреннего горна. Сегодня предстояло приступить к основной задаче, ради которой «Пион» летел к Черной звезде, – исследованию гравитационных волн, порождаемых Тритоном. Уже несколько дней Икаров обдумывал идею прибора для изучения этих волн.
…Человек живет в мире колебаний. Колеблется все: от морских волн до атомов, образующих все многообразие материального мира, окружающего нас. Волны день и ночь пробегают по земной поверхности. Звук – колебания воздуха. А свет? Это ведь тоже колебания, только электромагнитные.
Человек изучил все виды колебаний, которые существуют в природе, все, кроме одного, быть может самого важного вида: гравитационного.
Если камень бросить в воду, от него разбегутся круги. Точно так же любое тело, движущееся с ускорением в пространстве, порождает гравитационные волны… Физики об этом догадывались давно, со времен Альберта Эйнштейна, но экспериментальные подтверждения теории не получались. Слишком слабы были гравитационные волны в условиях Земли, уловить их было так же трудно, как услышать шепот во время самой яростной грозы.
Но то, что было шепотом на Земле, должно было превратиться в громкую речь здесь, в окрестностях Черной звезды.
Вместе с ударом утреннего гонга в отсек вошел Энквен. Он застал капитана, как всегда, одетым и подтянутым. Икаров рассказал своему помощнику о приборе, который он придумал для улавливания гравитационных волн, которые должна излучать Черная звезда.
Энквен выслушал капитана.
– Ничего не выйдет, – покачал головой робот, когда Икаров закончил описание прибора.
– Прибор неправильно задуман? – спросил капитан.
– Прибор задуман правильно, капитан, – ответил Энквен. – Но разве ты забыл, что Тритон ничего не излучает? Сила тяготения его такова, что ни одна частица, ни один квант света не могут вырваться от него на волю. Тритон не отпускает от себя ничего. На что же ты рассчитываешь?
– Старые представления, созданные на Земле, придется пересматривать, – сказал капитан.
– Ливен Брок считал, что кубический сантиметр вещества Черной звезды должен весить несколько миллиардов тонн.
– Ливен Брок прав, – сказал капитан. – Я вчера подсчитал плотность Тритона: четыре миллиарда тонн на кубический сантиметр.
Энквен быстро что-то прикинул в уме и заметил:
– Такая плотность получится, если нашу Землю сжать до размеров башни безмолвия. Но вернемся к прибору, который ты придумал, капитан.
– Понимаешь, Энквен, я все время копался в информации, которую мы тут успели собрать, и пришел к выводу, что Черная звезда имеет не одну сферу Шварцшильда, а две, – сказал капитан. – Одна вложена в другую.
Энквен повернул к капитану широкое лицо.
– Физики Земли не предвидели такую возможность, – сказал он. – Но я допускаю ее. Что же отсюда следует?
– Две сферы помогут нам разгадать гравитацию, – в голосе капитана послышались нотки торжества.
– Не понимаю.
Икаров положил руку на плечо Энквена.
– Внутренняя сфера-это тот самый «объем смерти», из которого не может вырваться на волю ни одна частица, – пояснил капитан. – Но поверх этой оболочки, по моим расчетам, пролегает еще одна сфера. Я назвал ее эргосферой…
– Сфера Икарова, – вставил Энквен.
– Так вот, я думаю, что именно в пространстве между двумя сферами и рождаются гравитационные волны…
Энквен оживился.
– Этим можно объяснить странное свечение оболочки корабля, – сказал он.
– Пожалуй, – согласился капитан.
– Капитан, можно строить твою ловушку для гравитационных волн! – воскликнул Энквен.
Икаров подошел к стеллажу и, перебрав несколько предметов, протянул Энквену небольшую установку, главную часть которой составлял цилиндр.
– Это модель ловушки для волн, о которой я тебе рассказывал, – произнес капитан.
Робот внимательно осмотрел модель, осторожно вертя ее в могучих руках. Теперь предстояло построить прибор, который уловил бы тяжкое дыхание Тритона.
Энквен провел пальцем по цилиндру.
– Антенна?
– Антенна, – подтвердил Икаров.
– Из чего мы ее сделаем?
– Об этом я хотел посоветоваться с тобой, – сказал капитан.
Энквен вернул Икарову модель.
– Лучше всего из алюминия, – сказал робот, немного подумав.
– Согласен, – кивнул Икаров.
– Придется расплавить часть стеллажей и стоек, – деловито предложил Энквен.
– Возьми себе помощника и действуй, – сказал капитан. Оставшись один, Икаров присел к столу. Раскрыл заветную папку. Долго рассматривал фотографии Лин, Ливена Брока, друзей. Здесь же капитан хранил и «досье» на гравитацию в самых различных ее проявлениях. Тут были и результаты научных экспериментов, и отрывки из древних исторических хроник, и собственные соображения, связанные с природой тяготения. Папка пополнялась все время: и на Земле, и в полете.
