Валерий Вотрин - Журнал «Приключения, Фантастика» 4 96
Сначала по телу Андрея пробежали мелкие судороги, затем он сильно дернулся, захлопал ресницами, потом закрыл глаза — и тотчас вновь открыл их, и уже вполне осознанно посмотрел на своего штурмана.
— Осторожно, командир!.. — тут же шепнул ему на ухо Ленц и, старясь прикрыть своей ладонью его запястье, так же тихо, почти не шевеля губами, проговорил: — Смотри, командир, их здесь целая шайка! Просто жуть!..
— Но как ты сумел?!. — Он ошеломленно зыркнул на друга и онемело прикрыл рот. — Как ты сумел их снять… эти… эти чертовы браслеты?!
— Да вот сумел, патрон, сумел… вернее, успел. Успел проглотить ампулу противогипноядия! Помнишь, на рудниках планеты Игрек-2 нам давали их как единственную защиту от растущих там сплошь и рядом хищных гипнорастений?.. — И озорно сверкнул глазами. — Нужно что-то предпринимать, командир! Немедленно! Пока нас снова не захомутали!.. Слушай, а они не так просты, эти двойники-пройдохи. Уже по-нашему базарят. Только заикаются. Заики драные!..
Андрей поиграл желваками, покосился на спины своих пленителей и вполголоса проронил:
— Оружие у нас, конечно, забрали. Так? — И глянул на штурмана.
— Забрали… Выгребли все, до последнего разрядника!
— Нужно его достать… достать во что бы то ни стало! Смотри!.. — И Андрей еле заметным движением головы показал на проем соседней двери. А там, в правом отсеке шлюпки, неподалеку от пульта управления, спиной к ним, сидел один из двойников. Его полеоскафандр, кстати, как и у большинства других, почему-то не был включен. А рукоятка флазера в его кобуре так и умоляла — выхвати меня и пальни!
Ленц осторожно поводил глазами по сторонам, чуть приподнялся — и резко бросился вперед. Удар ребром ладони по шее своего двойника пришелся точно. Тот дернулся и кулем повалился набок. А в руках Андрея уже был его флазер, дуло которого тотчас было наведено на обернувшихся в их сторону и замерших от удивления призраков.
Командир неистово жал на курок этого грозного оружия, но — смертельных разрядов не следовало. Неожиданно флазер обмяк, сделался ватным, воздушным и… вдруг осыпался обыкновенным желто-красноватым песком.
Андрей зло чертыхнулся, отчаянно проскрежетал зубами и что есть силы саданул носком ботинка небольшой бугорок камушков, тут же возникший прямо у него под ногами. Командир и его штурман не могли знать, что любой, даже самый хитроумный, самый невероятный по сложности прибор, механизм или обыкновенный предмет, да и вообще, любое вещество, любое материальное тело, — будь оно живое или неживое, — но которое непосредственно соприкасалось с телом фантома во время его материализации и было намного меньше по своей массе, мгновенно исчезало, превращалось в обыкновенный песок, если отдалялись от него на некоторое расстояние. Ибо этот материальный объект лишался питательной среды, а точнее — энергии своего более мощного собрата-призрака. Не исчезали лишь сами двойники, хоть и удалялись от своего родного звездолета на значительные расстояния. Так как обладали хоть и примитивным, но — разумом. Именно он — разум — механически, вернее, подсознательно и включал здесь, на планете, те внешние энергетические силы, которые вырабатывались тут веками, тысячелетиями, самой природой. И именно они эти силы, теперь позволяли этим жестоким бездушным фантомам-двойникам спокойно существовать и здравствовать здесь, на планете. Но если бы они вдруг вздумали покинуть свой родной мир, например, уйти в космос, то им бы наверняка пришлось пополнять свои быстро иссякающие силы уже как вампирам, а точнее, биовампирам — за счет жизненной энергии своих земных прототипов. Но для этого последние должны были всегда находиться рядом, поблизости.
Могли знать обо всем этом сами призраки? Можно было только догадываться. Космолетчики же этого точно не знали — и поэтому на миг остолбенели. Чего было вполне достаточно, чтобы их тут же скрутили и повязали. Но теперь уже по-старинному — тонким прочным жгутом руки за спиной.
— Ш… шустрые г… гады… — неожиданно громко и вполне понятно подытожил один из двойников голосом Ленца. — Э… зачем они н… нам, а? К… координаты их м… мира м… мы з… знаем… 3… зачем?..
Услышав это, пленники обомлели. Им все известно! Все! Господи!!.
Между тем послышался другой — грубый, хрипловатый, почти как у Андрея голос:
— С… старший г… говорит… п… пусть ж… живут… п… пригодятся… Н… надень-к… ка п… попрочнее им б… браслеты… п… пусть отключатся…
На запястьях космолетчиков вновь замкнулись золотые обручи. Тело Андрея вмиг обмякло. Одному Ленцу пришлось имитировать выключение своих высших функций, — к неописуемой радости для себя он почувствовал, что разум его остается по-прежнему ясным, а сознание чистым. Ампула все еще действует! Действует!.. Значит, у них еще есть шанс! Есть!!. И тут же с горечью и обидой уточнил: «Вернее, не у них — у нашего Мира. У нашей Земли. Родной и милой Земли!.. Но что… что предпринять?!»
Ленц осторожно перевернулся на спину и чуть-чуть приподнялся, — все было спокойно, и на него пока не обращали никакого внимания. В это время шлюпка плавно пошла вниз. «Они садятся, — тут же пронеслось у него в мозгу. — Садятся возле своего звездолета… Сейчас — или никогда! Прости, командир, ты поступил бы точно так же!..» И изогнувшись всем телом, что есть силы саданул своим мощным тупым носком ботинка по отполированной до блеска и беспрерывно помигивающей оранжево-синенькими огоньками панели контрольного пульта управления.
Раздался сильный грохот, треск, послышались отчаянные вопли призраков, завыла сирена, салон заполнился веером огненных искр; бот-шлюпку тряхнуло, а затем резко перевернуло — и она камнем полетела вниз. Ярко-красное зарево взрыва еще долго не угасало над барханами безжизненной пустыни…
… Сознание возвращалось медленно, мучительно — с болью, судорогами. Наконец Ленц почувствовал руки и ноги; он пошевелил ими — и тотчас жгучая боль пронзила его с головы до ног. Штурман застонал, но не потерял сознания. Он вновь попытался пошевелить руками — и снова боль колко прошлась вдоль поясницы. Однако теперь уже более-менее терпимая. И только сейчас он сумел понять и, наконец, осознать своей больной и гудящей словно огромная пустая бочка на вольном степном ветру башкой, что он — он не умер. Он — живой. Живой!.. И — у него развязаны руки! Почему? Почему?!.
Ленц резко тряхнул головой, после с силой оперся на ладони и приподнялся. Песок почти наполовину закрывал его ноги. Он быстро подтянул их к себе, встал на колени, а затем
— во весь рост. Голова сразу же закружилась — но он устоял. Не упал — лишь качнулся. И тут вдруг заметил неподалеку от себя небольшой, однако чем-то странный бугорок неестественной конфигурации. Ленц бросился к нему и неистово заработал руками, спешно разгребая песок в стороны.
