Роберт Хайнлайн - Повелители марионеток
В ванной комнате, в старинной чугунной ванне, сидел, уронив голову на грудь, мужчина средних лет со вскрытыми венами. Мне показалось, что он мертв, но когда я наклонился, мужчина с трудом поднял голову и тупо произнес:
- Вы пришли слишком поздно. Я убил свою жену.
Или слишком рано, подумал я. Судя по тому, сколько крови натекло на дне ванны, по его серому лицу, пятью минутами позже, было бы лучше. Я смотрел на него, не зная, стоит ли тратить ампулу. Но тут он едва слышно произнес:
- Моя дочь...
- У вас есть дочь? - громко спросил я. - Где она?
Века его дрогнули, но он ничего не сказал и снова уронил голову на грудь. Я прикрикнул на него, надеясь, что он очнется, потрогал подбородок и приложил палец к горлу. Пульса не было.
Его дочь лет восьми или около того я нашел в постели в одной из комнат если бы не болезнь, очень симпатичная девчушка. Она проснулась, заплакала и назвала меня "папочкой".
- Да, папочка здесь. Сейчас папочка тебя вылечит, - сказал я, и ввел ей антитоксин в ногу. Она даже не заметила укола.
Я уже собрался идти, но она попросила пить. Пришлось возвращаться в ванную. Когда я держал стакан у ее губ, пронзительно зазвонил мой телефон, и от неожиданности я пролил немного воды.
- Сынок, ты меня слышишь?
Я притронулся к аппарату связи на поясе и включил.
- Да. Что случилось?
- Я сейчас в небольшом парке к северу от тебя. Нужна твоя помощь.
- Иду.
Поставив стакан, я двинулся к выходу, но в нерешительности остановился, затем вернулся. Нельзя же было оставить ее там, чтобы она проснулась и первым делом наткнулась в квартире на своих мертвых родителей. Я взял девочку на руки и отнес на второй этаж, зашел в первую попавшуюся квартиру и положил на диван. Люди в этой квартире сами лежали без движения, но ничего другого мне не оставалось.
- Скорее, сынок!
- Иду! - Я метнулся на улицу и, не тратя лишних слов, бросился бегом. Улица, назначенная отцу, шла параллельно моей и граничила с крохотным парком. Обогнув дом, я не заметил отца и пробежал мимо.
- Сюда, сынок. Я в машине! - Теперь я слышал его и в телефоне, и так, а обернувшись, увидел машину, большой летающий "Кадиллак" вроде тех, что обычно использует Отдел. Внутри сидел человек, но в темноте трудно было разглядеть, кто.
- Слава богу! Я уж думал, куда ты запропастился.
Голос отца.
Забираясь в машину, я пригнулся, и вот тут-то он двинул меня по затылку.
***
Придя в себя, я обнаружил, что руки и ноги у меня связаны. Я полулежал во втором водительском сиденье, а Старик вел машину, сидя в первом. Руль на моей стороне был убран вверх. Когда до меня дошло, что мы в воздухе, я очнулся окончательно.
Старик повернулся ко мне и спросил довольным тоном:
- Ну как, уже лучше?
- Пожалуй, - ответил я, глядя на сидящего у него на плечах паразита.
- Извини, что пришлось тебя оглушить. Выбора не было.
- Да, наверно.
- Придется оставить тебя пока связанным. Позже мы придумаем что-нибудь получше. - Он улыбнулся своей такой знакомой зловещей улыбкой, и меня поразило, до чего же сильно проглядывает личность Старика в каждом слове, которое произносит паразит.
Я не стал спрашивать, что означает "что-нибудь получше" - не хотел знать. Вместо этого я принялся проверять веревки, но Старик постарался на совесть, ничего не скажешь.
- Куда мы летим?
- На юг, - ответил он, склонившись над приборами. - Далеко на юг. Подожди, я задам колымаге программу и тогда объясню тебе все наши планы. - Он еще несколько секунд работал с автопилотом, затем выпрямился. - Ну вот, этого ей хватит, пока не наберем тридцать тысяч.
Упоминание о такой большой высоте заставило меня еще раз взглянуть на приборную панель. Машина не просто походила на специальную, это и была одна из наших переделанных машин.
- Где ты ее взял? - спросил я.
- Отдел держал ее в тайнике в Джефферсон-Сити. Я проверил, и вот, ее действительно никто не нашел. Повезло, да?
У меня, конечно, на этот счет сложилось свое мнение, но я не стал спорить. Я по-прежнему пытался найти выход, хотя шансы вырисовывались от почти безнадежных до нулевых. Пистолет исчез. Свой он, очевидно, держал с другой стороны, подальше от меня.
- Но это еще не все, - продолжал Старик. - Мне посчастливилось быть пойманным, возможно, единственным во всем Джефферсон-Сити здоровым титанцем. Хотя в удачу я, как ты знаешь, не верю. Короче, мы все-таки победим. - Он усмехнулся. - Это очень похоже на сложную шахматную партию, когда играешь сразу за обе стороны.
- Ты не сказал мне, куда мы летим. - Я ничего не мог предпринять, оставалось только говорить.
Он на секунду задумался.
- Во всяком случае, за пределы Соединенных Штатов. Возможно, что кроме моего хозяина, на всем континенте больше нет ни одного незаболевшего титанца, и я не хочу рисковать. Полуостров Юкатан нас, видимо, вполне устроит - как раз туда я и направил машину. Во второй раз - а мы обязательно вернемся! - мы не сделаем тех же ошибок.
- Может, ты меня развяжешь, пап? У меня и ноги, и руки затекли. Ты же знаешь, что мне можно доверять.
- Подожди, подожди... Всему свое время. Сначала надо запрограммировать автопилот.
Машина все еще поднималась. Даже после доработки в Отделе, ей требовалось время, чтобы набрать тридцать тысяч футов: в конце концов, с конвейера она сошла как обычная серийная модель.
- Похоже, ты забываешь, что я и сам долгое время был под хозяином. Я знаю, что это такое, и могу дать тебе честное слово...
Он только усмехнулся.
- Не учи отца овец воровать. Если тебя развязать сейчас, ты меня убьешь, или мне придется убить тебя. А ты нужен мне живым. Мы с тобой еще погуляем, сынок. Хитрости и решительности нам не занимать, а это как раз то, что нужно.
Я промолчал, и он добавил:
- Кстати, насчет того, что ты знаешь... Почему ты мне ничего не сказал?
- О чем?
- Ты не сказал мне, каково это на самом деле. Я даже не подозревал, сынок, что такое возможно - покой, удовлетворение, благодать. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким счастливым. Разве что... - на лице у него промелькнуло удивленное выражение. - Разве что до того, как умерла твоя мать. Впрочем, сейчас мне даже лучше. Ты напрасно не рассказал мне об этом.
Меня охватило отвращение, и я начисто забыл о тонкой игре, которую пытался вести.
- Может быть, для меня все это совсем не так. Да и для тебя на самом деле тоже, старый ты идиот, только сейчас у тебя на загривке сидит паразит, говорит твоим языком и думает твоим мозгом!
- Не кипятись, сынок, - сказал он мягко, и, черт побери, его голос действительно немного меня успокоил. - Скоро ты сам все поймешь. Поверь, это наша судьба, наше предназначение. Человечество разделено и постоянно воюет, но хозяева сделают его единым.
