Алексей Корепанов - Найти Эдем (Сборник)
Потом он вернулся в свой город, но каждый вечер под одобрительное подмигиванье и шутки парней бросал кувшины со смолой, раздевался, прямо с лодки прыгал в Иордан и оттирал песком липкие черные руки, а потом бежал к мосту и, разгоняя и разгоняя дрезину, мчался к городу на берегу Геннисаретского озера, где жила, где ждала улыбчивая любовь его…
Когда миновал нескончаемый сезон дождей, Малахия Недомерок сказал ему, что видел Татьяну в Тихой Долине с тремя эдемскими парнями. Павел не поверил и примчался в Эдем, и вечером встретил ее на посиделках за тамошней питейкой. Она действительно была с тремя парнями, и улыбалась своей неяркой улыбкой, когда эдемцы били его. Опять досталось ребру, сломанному в детстве медведем, но ребро зажило, а эдемцев они с ребятами из бригады подкараулили и устроили им битву Иисуса Навина с царями Аморрейскими с принудительным купанием в Геннисаретском озере, и солнце стояло над Гаваоном… Ребро зажило и эдемцы были разбиты, но сердце ныло еще очень долго, и Павел с тех пор не отвечал на призывы сверстниц и женщин постарше. Именно в те годы потрясли его горькие и беспощадные строки стихов неведомой Эмили Дикинсон: «Говорят — Время смягчает. Никогда не смягчает — нет! Страданье — как сухожилия — крепнет с ходом лет. Время — лишь Проба горя — нет снадобья бесполезней — ведь если оно исцелило — не было — значит — болезни»…
Хотя новый год начинал он с тяжелой душой, страсть к путешествиям не пропала. Он твердо решил пройти всю Лесную Страну с севера на юг и с запада на восток и узнать, если ли где-то пределы, есть ли неизвестные города, а если пределы есть — то что там, за пределами? В Совете не знали, что находится за пределами, никто ничего не знал и не стремился узнать. Пожимали плечами, предлагали кружку пива, партию в шашки, домино или «подкидного дурака», отмахивались, отшучивались, удивлялись. А он брал острую пику против волков и медведей и шел напрямик, держась пол солнцу, через леса и ручьи, холмы и луга, обходя болота и озера, ночуя в траве, подложив под голову куртку, убивая черных волков, избегая встреч с медведями.
Переправившись на пароме через Днепр в Холмах, он в тот год побывал далеко за Болотом Маленького Войцеха и не открыл новых городов, и так и не дошел до края безымянного леса. В другой стороне, за быстрым холодным Фисоном, подмывающим Город Плясунов, тоже тянулся лес. Он хотел добраться до устья Фисона, взял лодку у Плясунов и отправился вверх по течению — но на пятый день пути, шагая по берегу и волоча на веревке лодку, с трудом преодолевая быстрину, дошел до места, где Фисон водопадом многометровой высоты обрушивался из узкого прохода в серых скалах, основания которых погружались в болото. Болото он обогнуть не сумел и вернулся раздосадованный, но не оставил намерение в дальнейшем все равно пробиться к истокам.
В феврале следующего года он миновал Долину Трех Озер и направился прямо на запад. Продолжалась вереница событий, делавших его все более непохожим на жителей Лесной Страны, потому что этот месяц стал известен всем от Лондона до Холмов и от Устья до Плясунов, как Февраль Небесного Грома.
Павел уже седьмой день шел берегом широкого лесного ручья с холодной прозрачной водой. Крупные зеленые рыбы парили над песчаным дном, едва заметно шевеля длинными хвостами, и тени их четко выделялись на песке. Небо, как всегда, было безоблачным, в бесконечном безмятежном лесу стояла привычная глубокая тишина, которую только изредка нарушал далекий стук голубого дятла-прыгуна.
И внезапно в этой тишине над лесом возник странный шум, как от сильного ветра. Потом Павел так и не смог восстановить в памяти последовательность событий. Что было раньше — страшный грохот, от которого заложило уши, или внезапный жар, опаливший лицо; огненный столб в небе, растворивший солнце, или пылевая туча, взметнувшаяся над пылающими верхушками деревьев?..
Он помнил всплески грохота, помнил, как столб пропал и вдруг возник совсем рядом, за ручьем — и словно лопнуло что-то в голове, закружились огненные круги, и в грохоте и дыме навалилась пыльная горячая темнота…
Он очнулся от боли в груди — едкий острый воздух резал легкие, над ручьем белым месивом клубился пар, с громким треском горели деревья и густой дым заволакивал небо. Голова раскалывалась от дергающей боли, глаза готовы были выскочить из глазниц. Треск горящего леса приближался, обступал со всех сторон, и оглушенный, ошалевший от случившегося страшного Чуда Павел все-таки нашел в себе силы подняться и попытаться уйти от лесного пожара.
Он пробирался назад, на восток, и вода обмелевшего ручья была черна, и несло по ручью бурую мертвую рыбу и обгоревшие ветки, и солнце увязло в дымном тумане, и пахло гарью…
С обожженными ресницами и волосами, полуоглохший, едва удерживаясь на ногах от непонятного головокружения, вырвался Павел из зоны лесного пожара. Пожар захлебнулся в болоте, преграждавшем путь к Долине Трех Озер, ушел на юг, к обширной пустоши, выгоревшей еще добрый десяток лет назад по вине охотников на медведей, да так и не поросшей больше лесом.
И наступили странные светлые ночи. Павел лежал на траве у лесного ручья, смотрел в небо и не видел звезд, потому что небо светилось необъяснимым бледным светом. И волей-неволей приходила на ум сказка Иоанна Богослова. Правда, Павел тогда уже глубоко сомневался в том, что Создатель Мира до сих пор обращает внимание на Лесную Страну, занятый другими делами. Конечно, мог он сотворить тот огненный столб и наслать на его, Павла, голову, чтобы покарать за сомнения… Да вот только не слишком ли большой почет посылать такую грандиозную шумную кару? И ведь кара-то не достигла цели. Уж наверное Создатель бы не промахнулся. Или это предупреждение? Но чем тогда виноват лес, чем виновата сварившаяся заживо рыба? Нет, думал Павел, скорее всего, грохочущий огненный столб сродни молниям, которые полосуют небо в сезон дождей. А что касается грома среди ясного неба, этих странных светлых ночей — так ведь говорил же тот любитель поразмышлять, тот сказочный принц Гамлет: «Горацио, много в мире есть того, что вашей философии не снилось…» Просто не объясненное пока явление. А почему солнце красное по утрам и вечерам? Почему приходит ночь и кто зажигает звезды? Почему Иордан течет именно с юга на север, и раз в несколько лет, но обязательно в мае, плывут по нему большие белые лепестки каких-то цветов, заполняя все пространство от берега до берега? Огненный гремящий столб — тоже из вереницы таких «почему».
Назад, к парому, Павел шел намного дольше — часто кружилась голова, временами шумело в ушах, словно налетал ветер, хотя лес стоял неподвижно, обессилев от пожара, — и приходилось делать частые остановки, лежать, обмотав голову мокрой курткой, и ждать, пока перестанут мелькать под опущенными веками размытые огненные полосы.
