Виктор Суханов - Аватара. Фантастический роман
— Да, так мне хорошо, — отвечал толстячок, впавший в гипнотический транс.
Колетт все-таки была незаурядным гипнотизером.
— Запомните хорошенько, — медленно и отчетливо говорила Колетт. — К вам придет человек и скажет: «Оскар, Мадагаскар, Занзибар», — и вы выполните все, что он попросит. Запомнили?
— Запомнил, — шевельнул губами толстяк.
— Хорошо, когда вы выполните просьбу этого человека, вы полностью забудете все, о чем он вас просил. Теперь проснитесь.
Мари и толстячок весело провели время в ресторане, любуясь видами Парижа. А на другой день я пришел в банк, имея в кармане два ключа от личных сейфов. Предъявив свой ключ, я расписался и был допущен в хранилище. Дежурил толстячок. Я попросил его принести в закрытую комнату абонированный мною сейф — небольшой стальной ящик. Служитель пошел к ячейкам и вскоре запер меня в изолированной комнате наедине с моим личным сейфом, в котором лежал обернутый в темную бумагу роман Сименона. Через три минуты я включил лампочку над наружной стороной двери — сигнал, что меня можно выпускать из комнаты. Служитель отпер дверь. Глядя ему в лицо, я четко произнес:
— «Оскар, Мадагаскар, Занзибар».
— Слушаю вас, мсье, — невозмутимо сказал служитель.
Я не понял, повлияли на него мои слова или нет, но твердо продолжал:
— Отнесите этот сейф на место и принесите другой, который открывается вот этим ключом, — и протянул ему ключ от сейфа Фрэнка.
Все так же невозмутимо служитель отнес мой сейф и вернулся со стальным ящиком, абонированным Фрэнком. Я снова попросил меня закрыть. В сейфе американца лежали две видеокассеты продолжительностью три часа каждая…
Со множеством предосторожностей я поехал на квартиру, снимаемую Жоржем. Там уже собрались Анри, Жаклин, Мари и Колетт. Мы просмотрели обе видеокассеты, одновременно сняв с них копии. Фрэнк умудрился подробно записать обсуждение членами клуба «Секвойи» плана «Дождь Шукры», которое состоялось после взрыва компьютера в Карибском море. Клубмены договорились временно уменьшить ассигнования на климатические диверсии и увеличить расходы на разработку космического оружия — усовершенствованных ракетных систем, позволяющих наносить ядерные и лазерные удары из космоса. Особую активность при этом проявили промышленники из Калифорнии. Они надеялись получить львиную долю заказов и баснословные прибыли. Разгорелась острая полемика — вложившие деньги в проект «Дождь Шукры» не хотели сдаваться. В качестве компенсации им пообещали дать возможность подзаработать в ближайшее время на химическом оружии после чего калифорнийцы одержали полную победу. Один из них, импозантный холеный мужчина с седыми висками, глава известной ракетной фирмы и одновременно «король дыма» — владелец крупнейшей компании по производству сигарет, — заявил под аплодисменты своих сторонников:
— В конце концов, чихать я хотел на всех чистоплюев-пацифистов — зеленых, синих, пусть даже красных. Им все равно, против чего выступать: бензина, керосина, сигарет, ракет. Мы не можем принимать всерьез крикунов, бормочущих об опасности для человечества вывода на околоземную орбиту космического оружия. Как говорил французский король, «человечество — это я». Если все привыкли, что океаны бороздят армады наших подводных лодок с «Поларисами» на борту, то привыкнут и к тому, что у них над головой будут летать космические корабли с ядерными ракетами. Зря в ход мы их не пустим. Пустим лишь тогда, когда кто-то не захочет прислушиваться к нашим советам… (Смех присутствующих.) А «Толчок из ада», то бишь взрыв вулкана по проекту Шукры, временно отложим. Но мы еще к нему вернемся…
В речах членов клуба поражало даже не манипулирование словами об уничтожении народов и стран, несогласных с доктринами, выработанными на Поляне Секвой. Поражали цинизм и легкомыслие людей, в руках которых находились страшные рычаги управления современным молохом,[43] именуемым «военно-промышленный комплекс».
— Что будем делать? — прервал Анри подавленное молчание, воцарившееся в комнате после просмотра.
— Надо показать пленку Куртьё, — сказал Жорж. — и может, потом предать ее гласности.
— Да, но для этого кому-то придется лететь в «Офир», — заметил Анри.
— Только не тебе. Твое лицо слишком популярно. Лететь должен Виктор. Его мало знают. Есть другие предложения? — спросил Жорж.
Других предложений не было.
Только Жаклин украдкой взглянула на меня. Жорж это заметил.
— Я думаю, — добавил он, — часть пути Виктору надо лететь вместе с Жаклин. Это отвлечет постороннее внимание. До конца нельзя — так сложно добираться. Можно вместе до Адена, а дальше Жаклин затеряется в Африке и вернется в Париж.
Мы тут же разработали детали путешествия. Жорж дал пароль для Адена, но попросил задержаться дня на три в Каире, чтобы успеть предупредить наших людей в Йемене.
КАИР — АДЕН
Через несколько часов прямо с конспиративной квартиры мы с Жаклин отправились в аэропорт. За эти часы Жорж сумел сделать невозможное: прибегнув к помощи своих друзей в посольствах, поставил в наши паспорта несколько въездных виз. Теперь мы могли свободно путешествовать по Африке и ряду стран Ближнего Востока. В аэропорту Колетт вручила нам билеты до Каира. Еще через два часа мы были уже в воздухе. На моих коленях лежал «дипломат» с видеокассетами Фрэнка.
Каир — город своеобразный. По моему мнению, сверху он смотрится лучше ночью, чем днем. Ночью он состоит из множества светящихся аккуратных прямоугольников, только один из них синего цвета, а другие — желтого, поскольку город освещен разного типа лампами. Эти геометрические светящиеся гирлянды ассоциировались у меня с рождественскими праздниками, когда улицы Парижа озарялись по вечерам морем разноцветных огней. Днем Каир — пыльный восточный город, со всеми контрастами старины и современности.
Мы прилетели в Каир ночью. Пока самолет шел на посадку, Жаклин, видевшая впервые столицу Египта, смогла вдоволь насмотреться на ее ночные огни. На площади перед аэропортом мы взяли такси, и я назвал адрес Ги, моего одноклассника, товарища по детским играм, который давно уже покинул родной Париж, предпочтя ему сухой и жаркий Каир. В столице Египта Ги заимел собственный трехэтажный особняк, собственных слуг и собственное дело. К тому же он умудрился заделаться собственным корреспондентом солидного парижского журнала. Правда, собственную жену он все же привез из Парижа. Его супруга Полетт отличалась гостеприимством, и я уже дважды использовал эту ее слабость, останавливаясь вместо каирских гостиниц в особняке своих друзей.
