Александр Шалимов - Эстафета разума (сборник)
«Странно, что не придрался», — мелькнуло у него в голове.
Утром, придя на работу, Тимофей обнаружил, что его почти готовый чертеж залит зеленой тушью. В другое время подобное происшествие вызвало бы в отделе бурю возмущения и море сочувствия. Но теперь все было иначе… Соседи посматривали на испорченный чертеж с подчеркнутым безразличием и плохо скрываемым злорадством. Никто даже не подошел.
— Не надо было оставлять, — услышал Тимофей чью-то реплику.
Неоконченные чертежи оставляли на столах все, закрывая их бумагой или газетами. Так же поступил вчера и Тимофей перед уходом в милицию. Тушь кто-то вылил на чертеж, предварительно приподняв застилавшую его газету. Собственно, кто это сделал, Тимофею, было ясно, но никаких доказательств у него не было.
Прибежала Зойка, заахала, стала советовать, как попытаться смыть тушь. Перевернули чертеж, и оказалось, что пятна прошли насквозь.
— Знаешь, Тим, а ведь это не тушь, — заявила Зойка, понюхав самое большое пятно, — по-моему, это зеленка.
Пустой флакон из-под зеленки действительно валялся под столом Тимофея.
— Ну вот, сам и залил, — насмешливо сказали сзади. — Нечего было сюда зеленку притаскивать. Мазался бы дома…
— А ты сюда ее принес? — тихо спросила Зойка.
Он отрицательно покачал головой. Зойка только вздохнула в ответ.
Пришел начальник отдела. Увидел испорченный чертеж. Всплеснул руками:
— Сегодня сдавать… Уже назначена защита проекта… Черт знает что!
— Я переделаю, — сказал Тимофей.
Начальник посмотрел на него с состраданием и молча отошел.
Тимофей взял чистый лист бумаги и направился к светостолу. Через минуту он возвратился, прикрепил бумагу к чертежной доске, подперся ладонью и задумался. Вокруг перемигивались, посмеивались, но так как Тимофей сидел неподвижно и не начинал чертить, на него перестали обращать внимание.
Незадолго до обеденного перерыва Тимофей вдруг встал, свернул бумагу в рулон и пошел в кабинет начальника отдела. Когда дверь за ним закрылась, все заговорили сразу.
— Сколько человек подвел…
— Сегодня срок. Защиты не будет… Премия — ау…
— Ничего, сейчас начальник всех на прорыв бросит… Выкрутится…
— А я откажусь… Я свое задание только к четырем кончу.
— И я…
— И я…
— И вообще Иванов вместо того, чтобы начать переделывать, полдня впустую просидел. Думал о чем-то.
— О чем? О своих делах… Судить ведь будут.
— И правильно…
Дверь в кабинет начальника отдела отворилась, и в чертежной сразу стало тихо.
Вышел Тимофей с рулоном, за ним начальник отдела. Вид у начальника был странный: одной рукой он почесывал затылок, другой — поглаживал подбородок, а на лице у него застыло выражение приятного обалдения. Он проводил Тимофея до середины зала, остановился, хотел что-то сказать, но раздумал. Постояв немного, он повернулся на каблуках, сунул руки в карманы и, насвистывая вальс из «Мартина-рудокопа», вышел в коридор.
По чертежной пробежал легкий шелест. Так шелестит морская волна, тихо набегая на влажный песок. Но шелест, стремительно нарастая, превратился в гул прибоя, когда Тимофей подошел к своему столу, развернул рулон, и все увидели готовый чертеж, уже завизированный начальником…
* * *Следующим днем было воскресенье, и Тимофей решил осуществить наконец опыт, о котором думал давно… Чудесная способность замедлять время и растягивать его как резиновую ленту заставила Тимофея задать себе вопрос, а нельзя ли время ускорить, как бы подогнать его…
Если он обладал и такой способностью, то, превратив часы в секунды, а годы в часы, он может стать путешественником во времени, и тогда… Тогда открывались такие перспективы, о которых Тимофей боялся даже мечтать. Кто знает, быть может, у него, опережая его собственное время, просто проявилось свойство, которое в будущем станет достоянием всех людей. Тогда его место там — в этом неведомом, но обязательно прекрасном будущем,
Тимофей понимал, что опыт с ускорением времени весьма опасен. Если окажется, что ускорение слишком велико, он может опоздать в понедельник на работу, или того хуже — затормозить время лишь во вторник, а это уже будет означать прогул. В его нынешнем положении прогул без уважительных причин стал бы еще одним отягчающим обстоятельством.
Он решил начать опыты прямо с утра. Встал рано, застелил постель, приготовил на завтрак кофе и яичницу с колбасой. Сел к столу и на всякий случай еще раз проверил свою способность замедлять время. Все было в полном порядке.
Цифры, показывающие отсчет секунд на табло электронных часов, сразу замерли без движения.
Тимофей подождал немного, не отрывая взгляда от часов, потом мысленно сказал «о'кэй!» и пустил время в ход.
Очень довольный, он отхлебнул кофе, отрезал кусочек яичницы, положил в рот, но ему так не терпелось проверить вторую возможность, еще более драгоценную, чем первая, что он не вытерпел и, зажмурившись, произнес:
— Время, пожалуйста, иди быстрее…
Ему показалось, что ничего не произошло. Он испытал ужасное чувство разочарования и, подождав немного, открыл глаза. На всякий случай он бросил взгляд на часы и вдруг увидел, что цифры сменяют друг друга с невероятной быстротой. Он сначала подумал, что это секунды, но оказалось, что это часы. В окошечках для минут и секунд вообще ничего нельзя было разобрать.
Сообразив, что случилось, Тимофей отчаянно закричал:
— Стой, время, стой… Иди нормально…
Стремительный бег чисел на табло часов остановился, проступили минуты и с обычной скоростью стали сменяться отсчеты секунд. Электронные часы теперь показывали девятнадцать часов сорок одну минуту и тридцать пять секунд.
Тимофей вздохнул с облегчением. Хорошо еще, что успел. Отсчет секунд изменился на сорок, потом на сорок пять. За окно было темно. Тимофей вдруг почувствовал неприятный вкус во рту. Вероятно, одно из яиц оказалось не совсем свежим. Именно этот кусочек он положил в рот перед началом своего опыта и еще не успел прожевать. Тимофей поспешно выплюнул его и с недоумением обнаружил, что вместо недавно поджаренной яичницы на сковороде лежит высохший желто-зеленый блин с отвратительным запахом.
И тогда он понял… Бросил испуганный взгляд на календарь часов. На календаре был четверг. Хорошо, что месяц и год не изменились…
Он еще не успел сообразить, что теперь делать, как послышался очень сильный стук в дверь. Тимофей пошел открывать. На площадке стояли двое из НИИ. Один был Вася — совсем молоденький паренек; ом работал в отделе первый год, поэтому его избрали страхделегатом. Второго Тимофей почти не знал. Звали его Тихон Терентьевич… Он был членом месткома и работал не то пожарником, не то по технике безопасности. Тихону Терентьевичу было за пятьдесят. Его морщинистое, словно сжатое в кулачок личико с маленьким вздернутым носом и длинными торчащими усами напоминало морду кота, перекошенную от нестерпимого любопытства.
