Ларри Нивен - Мир вне времени
Прошло еще довольно долгое время, и Гординг сказал:
— Я оставил в том вагоне зажигалку.
— Жалко.
И снова тишина. Наконец дверь вагона поднялась, и поезд тронулся. Сначала, как обычно, его дергало из стороны в сторону, потом движение стало ровнее. Корбелл попытался заснуть, но почему-то не смог. Он не понимал, в чем дело, пока Гординг не пожаловался:
— У меня болят уши. Так вот оно что!
— Из вагона уходит воздух. Надеюсь, нам его хватит, чтобы доехать до конца.
— Мне больно. Что мне делать? Гординг же никогда не летал на самолетах!
— Подвигай челюстями, — посоветовал Джером. Он показал, как это делается, и давление на барабанные перепонки немного ослабло.
Поезд замедлил ход. Путь кончился быстрее, чем Корбелл ожидал; впрочем, это к лучшему: оба они тяжело дышали, и Гординг начал нервничать. Джером почувствовал радость с оттенком вины: пожилой дикт все-таки начал волноваться! Правда, для этого потребовалось подвергнуть его множеству неизвестных опасностей.
Корбелл прикрыл уши руками и широко открыл рот, Гординг сделал то же самое. Он чувствовал, что кожа стала холодной и влажной. Волнение было почти невыносимым. Но вот двери открылись, и в вагон хлынул теплый воздух. Пассажиры увидели зал, освещенный лампами в дальнем конце, ковер на полу, мягкие диваны. Джером потянулся к широкой сабле, доставшейся им от Мальчика-одиночки.
У входа в зал мелькнула движущаяся тень. Мирелли-Лира! — с ужасом понял Корбелл. Она пришла слишком быстро! Он закрыл дверь вагона как раз в тот момент, как тень двинулась в зал. Что ж, у него есть то, что ей нужно, значит, можно устроить переговоры.
Но тенью оказался Крайхайфт. Мальчик остановился, посмотрел на мужчин сквозь стекло и поднял зажигалку. Гординг бросился к туалету, хотя тот явно не мог служить укрытием. Корбелл спиной почувствовал движение; сам он словно прирос к месту. Крайхайфт послал луч так, чтобы он прошел рядом с ним. Сиденье загорелось, воздух заполнил дым с едким химическим запахом.
— Выходите, а то я поджарю вам ноги! — закричал Мальчик.
Корбелл все еще держал руку на двери. Но...
— Я не могу сдаться. Вы уничтожите Древо Жизни. Крайхайфт удивился, но быстро понял, о чем говорит Джером.
— Это не то, что нам нужно. Мы просто хотим знать, где оно. Корбелл, представь себе, что случилась катастрофа и погибли все дикта, кроме нескольких стариков. Мы смогли бы сделать их молодыми и дать возможность размножаться.
— А пока им не видать бессмертия, как своих ушей! Ковер рядом с правой ногой Корбелла загорелся.
— Нам нужен еще и твой шлем от скафандра, — сообщил Крайхайфт. — К вопросу о катастрофах...
Внезапно он замолчал, и выражение его лица изменилось. Джером никогда не видел, чтобы Мальчик выглядел виноватым, напуганным и в чем-то горько раскаивался, поэтому очень испугался. Из-за стекла послышался слабый стон Крайхайфта, он взглянул вправо, потом влево. Ищет выход? Мальчики умнее людей, поэтому он нашел выход очень быстро и сразу воспользовался им. Он поднял зажигалку к голове и выстрелил. Из его черепной коробки вырвалось пламя — сначала с одной стороны, потом с другой. Крайхайфт упал, дернулся несколько раз и затих. Корбелл взглянул назад. Гординг все еще прятался за дверью туалета. А в зал уже входила Мирелли-Лира Зеелашистар в своем бесформенном белом балахоне с радужным отливом. Глаза на морщинистом лице сосредоточились на Джероме, и серебристая трубка взметнулась вверх.
— Мирелли-Лира! Это я!
Она едва не умерла от шока. Корбелл надеялся, что старуха потеряет сознание, но она быстро пришла в себя и сделала повелительный жест трубкой: на выход! Джером потянулся к сабле, и норна включила свою трубку в том же режиме, что убил Крайхайфта, но с меньшей мощностью. Корбелл застонал, но устоял на ногах.
Старуха заговорила, и голос старика начал переводить:
— Ты нашел его. Где оно?
— Отдай мне трубку, и я скажу.
В ответ она послала еще одну волну чувства вины и жутких мучений. Корбелл продолжал двигаться вперед, вытянув руки, чтобы схватить старуху за горло. Она попятилась; он застонал и сделал еще шаг. Внезапно норна повернула что-то на рукоятке трубки, и на Джерома обрушился сон. Он упал на колени, но продолжал двигаться вперед: шаг, еще шаг, и еще...
В нос ему бил запах плесени, щеки касалось что-то мягкое. Он поднял глаза: Мирелли-Лира лежала на одном из бесформенных диванов. Джером оперся руками об пол, оторвался от ковра и двинулся к ней. Старуха попыталась съежиться, но при этом не двинулась с места. На ее лице был написан ужас.
— Я схватил ее сзади, — сообщил Гординг. Он сидел на диване напротив норны, направив на нее серебряную трубку. Женщина заговорила:
— Вы не осмелитесь убить меня. У меня есть то, что вам нужно.
Корбелл с усилием поднялся с пола.
— Шлем от скафандра? — спросил он. — Отдай его, или я оставлю тебе жизнь... но молодой не сделаю.
Старуха упрямо сжала рот.
— Вначале бессмертие.
— Сколько режимов работы у трубки?
— Пять, два из них убивают. Мне хватит и трех несмертельных. А ты сможешь сам найти шлем?
— Вполне возможно, — Корбелл улыбнулся: по ее лицу он понял, что действительно сможет. — Я могу подарить тебе молодость, а потом убить, если не получу того, что мне надо. — Он заговорил на Мальчиковом: — Держи трубку наготове. Правда, я думаю, она не попытается сбежать. Мы идем за бессмертием дикта.
У Гординга на лице было написано сомнение.
Корбелл не рискнул путешествовать через «телефонные будки» с Мирелли-Лирой. Все трое влезли в тчипл, посадив старуху в середине, и двинулись над улицами Четвертого Города. Машина дергалась из стороны в сторону, мчалась среди осколков стекла и обломков бетона, а Корбелл сидел и размышлял. Может, стоило вначале отнять у норны шлем? Пожалуй, что так; но ждать он больше не мог. Ему надо было решить вопрос с бессмертием.
Все трое вылезли из машины, и Гординг произнес:
— Я мог бы догадаться, что мы едем в больницу.
— У вас в больнице было... охраняемое место на третьем этаже?
Мирелли-Лира смотрела на фасад здания со стеклянной мозаикой.
— Но я все тут обыскала!
— Да, ты была в отчаянии, — улыбнулся Корбелл. — Но отчаяние должно быть правильным.
Он повел своих спутников вверх по лестнице, их шаги поднимали пыль. Две цепочки следов на третьем этаже напомнили Джерому о давнем паническом бегстве по этим самым коридорам. Он оглянулся: Мирелли-Лира выглядела покорной, к тому же позади нее шел Гординг, направив на нее серебристую трубку.
Но вот Корбелл свернул в новый коридор и понял, что заблудился.
