Айрис Мердок - Единорог
-- О чем ты думаешь?
-- Наверное, в конце концов человек должен отвечать злом на zlo.
-- Нет! -- Но она уже тогда знала, что ответила так не из отвращения ко злу, а потому что слишком боялась его.
Едва прозвучал ее ответ, как невероятный гром прогрохотал по дому и сотряс его. Мэриан в ужасе вскочила на ноги, но не быстрее, чем Дэнис, который был уже у дверей комнаты, и в эхо странного звука влился громкий вопль боли. Тогда Мэриан поняла, что это было: наверху прозвучал выстрел. Мэриан и Дэнис кинулись по коридору, слыша позади себя топот ног сбегающихся отовсюду людей. Дэнис что-то неясно бормотал на бегу. Вот он бросился к двери. Она была все еще заперта. У Мэриан возникло ощущение, что за ее спиной собралась целая толпа. Дэнис стал ломиться в комнату, но внезапно задвижку изнутри отодвинули, и дверь медленно открылась. Все притихли. Дэнис вошел, и Мэриан последовала за ним. Ханна стояла у окна, глядя на дождь. Ружье было прислонено к ее бедру. Лицо выражало такое же ангельское спокойствие, какое было несколько минут назад у Дэниса. Джералд лежал на полу. Дэнис подбежал к Ханне и взял ружье. Мэриан смотрела вниз на то, что находилось у ее ног, -- никаких сомнений быть не могло. Она почувствовала, как Ханна медленно опустилась на пол, и Дэнис встал рядом с ней на колени. Она услышала, как красновато-золотистая головка ударилась об пол. Она отступила на зад, чтобы ничего больше не видеть. Теперь сфера была разбита, и открытое небо заглядывало к ним. Ханна навлекла на них судный день.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ГЛАВА 30
Эффингэм и Алиса в нерешительности остановились в темном холле. Они почувствовали неприятный удушливый запах, возможно чего-то горелого. Странный звук раздавался из гостиной, ритмичный, звенящий, завывающий звук, то поднимающийся, то падающий. Эффингэм достаточно долго пробыл в этих краях, чтобы знать, что это, и он содрогнулся. Алиса взяла его за руку. Казалось, что здесь никого нет. Хотя они пришли тотчас же, как только получили записку Мэриан с ужасной новостью. Перешептывались, не осмеливаясь заговорить вслух. Затем на ступеньках появилась Мэриан.
-- Не здесь. Пожалуйста, поднимитесь наверх в мою комнату.
Последовали за ней в темноте. Все еще лил сильный дождь, и свинцово-серое вечернее небо давило и погружало дом во мрак. В комнате Мэриан горела лампа.
Закрыв дверь, Мэриан с тихим стоном повернулась к ним. Алиса обняла ее. Эффингэм, полузакрыв глаза, смотрел на двух женщин, прильнувших друг к другу... Он чувствовал себя парализованным, ошеломленным, преисполненным слепого ужаса и отвращения. Все еще невозможно было поверить тому, что Мэриан сообщила им в своей записке.
Алиса медленно отпустила ее.
-- Кто там причитает?
-- Мать Джералда. Она с тех самых пор в доме.
-- Почему ты тотчас же не сообщила нам? -- спросил Эффингэм.
-- За день так много всего произошло. Приезжала полиция. Джеймси пришлось съездить в Блэкпорт, чтобы вызвать их и позвонить в Нью-Йорк. И кто-то должен был присматривать за Ханной. Сейчас с ней Дэнис. Я не могла найти, с кем передать записку. О Боже...
-- Спокойнее, спокойнее, -- сказала Алиса. -- Мы бы приехали раньше, но из-за дождя пришлось воспользоваться внутренней дорогой. Нижнюю сильно занесло илом. И половину вашей подъездной аллеи размыло, нам с трудом удалось подъехать.
-- А что с полицией?
-- Все было так странно. Они оказались ужасно простодушными. Вайолет сказала им, что произошел несчастный случай, и они все zapisali с ее слов.
-- Они отнесутся к тому, что произошло, как к нашему личному делу. Не думаю, что ты услышишь что-нибудь еще от них. Но все- таки, что они сказали, будет следствие? Мы, конечно, уничтожили твою записку.
-- По их мнению, в нем нет необходимости. Гробовщик тоже приходил. Он каким-то образом узнал и сам наведался. Сказал, что мы не сможем похоронить Джералда, пока не прекратится дождь. О, Алиса...
Эффингэм подошел к окну, вгляделся в глубину дождя. Ничего не было видно, кроме бесконечных серых потоков воды.
Он спросил:
-- Что слышно из Нью-Йорка?
-- Питер прилетает самолетом. Будет сегодня вечером или завтра рано утром. Кому-то придется встретить его в аэропорту.
-- А Ханна?
-- Она не произнесла с тех пор ни слова. С ней сидела я, и Дэнис, и Вайолет. Она остается внешне будто бы спокойной. Съела ленч, попила чаю, как обычно, только не разговаривает. Конечно, мы не пустили к ней полицию. Вайолет сказала, что Джералд чистил ружье, когда это произошло.
-- Как ты думаешь, она... -- Эффингэм поперхнулся словами. -- Как ты думаешь, она не сошла с ума, ее рассудок не помутился?
Мэриан вытерла глаза:
-- Не знаю. Она в ужасном состоянии. Конечно, так бывало и прежде, но ей удавалось преодолевать себя. Вряд ли она более безумна, чем всегда.
-- А насколько -- об этом можно лишь догадываться, -- коротко бросила Алиса.
-- Могу я пойти повидать ее? -- спросил Эффингэм.
С тех пор как он покинул дом этим утром, Эффингэм почти непрерывно говорил с Алисой. Темой разговора была Ханна или, точнее, сам Эффингэм. Он объяснял Алисе все с самого начала. Теперь он понял и точно увидел, как все произошло. Ханна была для него целомудренной матерью, богиней, Девой-матерью. Грех, который Ханна через свое безгрешное страдание искупала для него, грех предательства его матери с его собственным отцом по отношению к нему. Ханна была матерью непорочной, чистой, уединенной. Из-за подсознательного неприятия сексуального греха своей матери он не в состоянии был установить какую-то иную udovletvoritel'nuiu связь с женщинами, кроме изысканной рыцарской любви. Он идентифицировал женщину, которую любил, со своей матерью, и она виделась ему недостижимой и святой.
Ханна, конечно, полностью подходит для этой роли. Или подходила. Разумеется, теперь это стало невозможно. В действительности он не любил Ханну, он любил вымышленный образ, который мог перенести на нее, пока она была чиста и непорочна. Теперь он осознал крушение всех своих чувств. Вот к какому выводу он подходил. Это действительно было интересно и любопытно. Когда он прислушивался к своему сердцу, ему казалось, что его любовь к Ханне прекратилась, внезапно погасла. Конечно, все происходило не так быстро, и он не мог считать себя исцеленным. Трудность всегда заключалась в том, чтобы воспринятое разумом скорее донести до чувств. Теперь придется медленно осваивать новую сущность, полностью этим проникнуться. И когда он полностью справится с разочарованием, -- возможно, обретет способность любить по-настоящему. Наконец он понял себя, но ему придется многократно повторять все это как заклинание, прежде чем он действительно освободится. Алиса должна помочь ему. Ей следует выслушать его урок. И когда он повторит его достаточное число раз, он станет полностью и всецело принадлежать ей в настоящем, как уже принадлежал в ее мыслях в прошлом. Он комфортно чувствовал себя с нею -- всегда подлинной, реальной. Только пусть она выслушает, как он повторяет заклинание, и все будет хорошо.
