Андрей Дворник - Отруби по локоть
– Что же ты хочешь?!
– Один ма-а-алюсенький поцелуй – и ты свободна, как ветер!
– Это шантаж, – возмутилась Мич. – Ну, погоди, гадкий вымогатель чужих поцелуев! Скоро волосы у меня подсохнут, – ух я тебя!…
– Стану я ждать, – сказал Порнов, – ищи дурака за десять сольдо.
Руки его поехали в разные стороны, все сильнее разводя руки Мич и заставляя ее тело опускаться вниз.
– Я тебе ухо откушу! – честно предупредила Порнова Мич, когда расстояние между их лицами сократилось до десяти сантиметров. – Нос отгрызу… Я… Я… Я тебя изуродую, как бог черепаху!..
– Можешь хоть на куски меня резать, – вожделенно объявил Порнов, пожирая ее глазами, – не отпущу! Ты только послушай, как бьется мое сердце; не ври, что ничего не чувствуешь… Неужели ты думаешь, что есть в мире сила, способная остановить меня сейчас?!!
– Есть, – сказала Мич тихо и выбросила на стол козырного туза. – Отпусти; люди смотрят.
– Эй, друзья! – донесся до Порнова удивленный возглас Севы Ухова. – Что это вы тут делаете?!
Плотные пряди волос Мич закрывали Порнову лицо; он не видел Ухова, но на слух мог определить, что тот подобрался совсем близко.
– Вот бы узнать, что ТЫ тут делаешь, – недовольно проворчал Порнов и разжал руки. Мич уперлась руками ему в грудь и выпрямилась.
– Пытаюсь привести твоего приятеля в чувство, – ответила она Ухову. – Искусственное дыхание, массаж…
Она резво подпрыгнула и всем весом обрушилась обратно; Порнов всхрапнул и выпучил глаза.
– Смотри, помогает! – довольно заметила Мич. – Ты чего здесь?
– Меня ребята послали узнать, все ли у вас в порядке, – пояснил Ухов, переходя с бега на шаг.
– Мне уже лучше! – торопливо сказал Порнов, наблюдая, как Мич приподнимается для очередного прыжка.
– Тогда пошли; а то Вставалкин икру мечет. Иди, говорит, и без Мич не возвращайся… Эй, Порнов, что с тобой?!
Порнов яростно завозил руками возле себе, расшвыривая песок в стороны.
– Ты куда это поплыл? – осведомилась Мич, прижала порновское запястье коленом и вынула из ослабевшей руки кинжал. – Спасибо за заботу, Сева! На, дарю на память…
И она протянула кинжал Ухову.
– Дареное не дарят! – возопил Порнов и предпринял отчаянную попытку вырваться из-под Мич. Но та сидела на нем, как заправский ковбой; к тому же Порнову не хотелось давать Ухову повода для новых глупых вопросов типа: «Чем это вы туг занимаетесь?». Довольно быстро он осознал тщетность своих усилий, затих и принялся что-то лихорадочно обдумывать.
Мич истрактовала такое его поведение как верный признак капитуляции и поднялась на ноги.
– Я тебе другой подарю, лучше прежнего. Вставай давай; нас ждут.
– Не дождутся! – фыркнул Порнов.
– Умей достойно проигрывать, – строго сказала Мич.
– Сева! – сказал Порнов торжественно. – Слушай сюда: «Эх, ячмень, щипцовый шейк». Следи за губами: «Эх, ячмень, щипцовый шейк».
– О чем это он?! – недоуменно спросила Мич у разом покрасневшего Ухова.
– Да так, – уклончиво ответил Ухов. – Но как же…
– Все в порядке; есть разрешение.
– Ну ты даешь!
– Передай команде; это мой маленький подарок за своевременное спасение. Давай дуй!
Ухов сорвался с места.
– Услуга за услугу, – крикнул вдогонку Порнов. – Оставь ножик!..
Ухов, не раздумывая, швырнул ему кинжал и стрелой умчался по кромке прибоя.
– Вот черт! – воскликнула Мич.
– Умей достойно проигрывать! – безмятежно сказал Порнов, поймал Мич за руку и ласково, но властно потянул вниз. – Через пять минут здесь никого не будет; что еще может помешать тебе поцеловать меня!
– То же, что и всегда – твое вызывающее поведение! – сообщила Мич, садясь рядом с ним.
– Поплачь о нем, пока он живой; люби его, таким, какой он есть, – промурлыкал Порнов, ластясь к ее ногам, как кошка.
Мич взяла его голову и положила себе на колени. Порнов смотрел на нее, щурясь; искусственное солнце полыхало прямо над ее головой.
Они долго молчали.
– Ничего не могу с собой поделать, – выдавила из себя Мич. – Мы тут как на ладони…
– Можно закрыть глаза, – с готовностью сообщил Порнов.
– Или, как страус, спрятать голову в песок?! – Мич улыбнулась уголком рта. – Боюсь, это не самая удобная поза для столь ответственного занятия…
Она пропустила сквозь горсть белый пух своих волос и отправила его в косую спираль полета.
Огненный шар светила мигнул и погас; на пляж упала непроглядная темнота летней южной ночи.
– Тебе не кажется, что проще выключить свет? А, дорогой?!..
Роман АРБИТМАН. СЕМЬ СМЕРТЕЙ ЕФРЕЙТОРА ПОРНОВА
Еще не читая рукопись Андрея Дворника, я уже был настроен резко отрицательно: автор должен был поплатиться уже хотя бы за хамский заголовок, обозначающий интернациональный неприличный жест, и за определение жанра романа (знаем мы эти «анти»!). Через пять страниц я не без злорадства подумал, что пародия не может иметь объем в три сотни страниц, и что скоро наш романист, наполненный под завязку фэновскими шуточками и студенческим стебом (одна фамилия главного героя – Порнов – чего стоит!), скоро иссякнет и будет, слабо шевеля псевдоподиями, агонизировать. Еще через пять страниц я подумал, что концентрация бодрого жеребячьего юмора в романе намного превышает допустимую норму (в дальнейшем я понял, что и это еще не предел). Еще через несколько страниц я с удивлением подумал, что автор, кажется, не пропустил ни одного из штампов – использовал все, и с особым удовольствием – самые затертые…
Потом я перестал о чем-либо думать и проглотил роман, уже не отрываясь. Дело в том, что книга мне понравилась – несмотря на вышеперечисленное и, может быть, отчасти и благодаря этому. Андрей Дворник отдался откровенному кичу самозабвенно, легко и радостно – так что заразил своей легкостью и читателя. Мы привыкли называть словом «халтура» неудобочитаемые поделки тов. Щербакова, Медведева, Никитина, Пищенко и иже с ними – унылые произведения явных, давно сложившихся и заматеревших графоманов, которым кто-то во времена их далекой юности опрометчиво наврал, что они-де писатели. В действительности же настоящая халтура (кич) требует непременно некоего профессионализма: читатель должен дочитать книгу без понуканий со стороны. Кич непритязателен, он не нуждается в подпорках, в аннотациях типа: «Взяв фантастический сюжет, автор вместе с тем поставил сложные философские проблемы… и т.д.» – ибо никаких проблем кичевое произведение не содержит. Штамп, мрачно растиражированный и выданный за новое слово в литературе (как у Щербакова-Пищенко), – тошнотворен. Штампы, весело перетасованные и демонстративно внедренные в игровое пространство, смотрятся даже забавно. Будь роман А.Дворника только пародийным и самопародийным, он бы тоже в скором времени завяз в императиве «смешить всегда, смешить везде!» и выдохся бы. К счастью, ныне Андрей Дворник расстался со своими юношескими забавами, вроде анекдотов о Хорге и Сталкере, достаточно детально разработал сюжет, оставив шуточки, песенки, цитатки, «митьковский» сленг только в качестве гарнира к основному блюду.
