Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве
Автобус остановился впуская партию новых пассажиров. Среди них две женщины в том возрасте когда за ними вроде бы ещё можно ухаживать, но уже что-то не хочется. От холода алеют щёки. Одна в спешке стянула рукавицы и приложила ладони к щекам. До Ивана донеслось — … тепло!
Он повертел газеты в руках. Насколько отличается их наполнение несколько лет назад и сейчас. Небо и земля. Совсем недавнее, по историческим меркам, прошлое казалось плохим сном. Кто долго помнит свои сны. Он знал причину произошедших перемен. Помниться Стругацкие отвергали мысль принудительно сделать людей чуточку добрее и лучше. Есть что-то подлое в этой идее. Что-то унижающее достоинство человека. Однако если разобраться это не инопланетяне захватили землян и давай тянуть за уши к светлому будущему. Человек придумал колесо и стал перевозить тяжести на телегах. Открыл электричество и осветил для себя ночь. Вот он догадался как сделать себя лучше и исполнил задуманное, что тут плохого. Но всё же гложет какая-то мысль.
Ваня задумался можно ли считать принуждением такую модель общества, когда совершать подлость просто экономически невыгодно. Чтобы подлость и невыгодно — возможна ли подобная модель хотя бы каком-то приближении? Или когда кому-то перед сном нашёптывают о величественном и прекрасном будущем человечества. Говорят, что и твой вклад имеет значение, что он нужен. И мягко спрашивают: что сегодня для завтра сделал готовящийся погрузиться в объятия морфея человек? Это принуждение — пожалуй да, потому как наш взятый для примера объект вовсе не заказывал вдохновляющих речей перед сном. Более того: не подозревает о них — получается скрытое манипулирование. Если манипулирование не зло то во всяком случае очень-очень плохо. Хочется получить результат, но не нравятся методы достижения его. Пожалуйста дайте мне всё сразу и я возьму это чистыми руками в белоснежных перчатках без единого тёмного пятнышка. — Ваня озадаченно поскрёб подбородок. В бездну эти этические проблемы. На самом деле всё просто: есть то, что есть. Ты хочешь то, чего хочешь. Вопрос только в том чем готов пожертвовать для осуществления своих желаний: временем которое мог бы потратить на развлечение, временем которое мог бы провести с любимыми людьми, своими иллюзиями, годами своей жизни, своей честью, и совестью. Путь потерь бесконечен, однако теряя одно всегда приобретаешь другое.
Автобус резко повернул, стоящая рядом женщина, навалилась на Ивана.
— Простите.
Ваня ответил: — Ничего страшного, если бы красивые девушки падали на меня хотя бы один раз в день я был бы счастливейшим человеком.
Её щёки успели вернуть естественный цвет. Капюшон откинут — в автобусе относительно тепло, едва ли минус десять. Стрельнула глазами, но видя, что приятного вида мужчина погрузился в размышления и не собирается продолжать знакомство, вернулась к разговору с подругой. Он смотрел в окно. Там от остановки к остановке двигался город. Совсем не похожий на Петербург. Втрое моложе, заснеженный. Промёрзший, но не до конца: за толстыми стенами сохраняется тепло. Ближе к ночи зажгутся миллионы огней. Строители всё на свете сравнивают с постройкой дома. Живёшь как будто надстраиваешь этаж над этажом. В воспитании детей самое большое значение имеет крепкий фундамент. Иногда нужно разрушить старый дом, чтобы на его месте возвести новый. Стоит ли удивляться, что и живому сердцу строители легко находят профессиональную аналогию. Снаружи холодно, а за толстыми стенами: тепло и свет.
Если не выключили отопление и не перерезали проводку, разумеется.
Женщины рядом продолжали болтать. Переговаривались они не понижая голоса потому игнорировать посторонний шум получалось всё хуже. Вздохнув, Иван невольно прислушался к разговору. Та, которую при повороте прижало к Ване жаловалась на сына.
— … восьмой класс, а ума как у пятилетнего. Купила костюм: чёрные брюки, чёрный пиджак, голубая рубашка. Он в нём просто красавец. Муж ворчал, что не прочно, да и не греет особенно. Зато посмотришь со стороны и глаз не отвести. Думала для младшеньких что-нибудь подобное подобрать, но запретил. Говорит: не хочу чтобы дети замёрзли. Лёнька неделю в костюме проходил. Нормально: живём около метро и школа возле метро, замёрзнуть не успеешь. Точнёхонько через неделю, день в день, организовался у них в школе субботник. Был бы он запланированным так подобрала бы что-то заранее. Так эти обормоты сами решили после школы уборкой снега заняться. Ни сменной одежды, ни перчаток.
— А учителя? — перебила вторая.
— Учителей даже в известность не поставили. После занятий не разошлись, а поехали к деду Тосе.
Собеседница удивилась: — Какому деду?
— Те не знаешь- отмахнулась рассказчица: — Живёт в трёх дворах от нас закоренелый холостяк. Старичок крепкий, дворником подрабатывает. Раньше сильно пил, но потом завязал и уже который год ни капли в рот.
— Да, многие завязали- согласилась подруга, отчего-то вздыхая: — А почему его Тосей зовут?
— Всегда так звали. Старик бодрый, да что-то приболел. Спрашиваю своего: — Чего вас туда понесло, чай улицы за недельку в снегу бы не утонули. А если бы утонули так другие дворники расчистили. — Мой, представляешь, отвечает мол деда Тося никого не желал пускать к себе на участок. Всё сам хотел. У них, то есть у дворников, вроде как соревнование у кого чище и красивее. И правда Тося с полмесяца назад по квартирам ходил, спрашивал не умеет ли кто из льда резать. Понимаешь, хотел в центре двора ледяного коня поставить. И поставил же, двое мужиков каких-то откликнулись. Но не об этом.
Я спрашиваю: — Зачем лезли, если вас не просили. — Лёнька мой говорит: — Деда Тося гордый, он сам всё хочет. Что теперь и не помогать, если человек не просит? — И глазами своими большими хлопает. Глаза у него цвета предгрозового неба, от мужа.
В общем весь класс завалился к Тосе. Старик рассказывал: силком отняли лопаты и прочий инвентарь. Девчонки чай заварили, печенье с собой принесли. Значит мальчишки пошли снег чистить, а девчонки остались в Тосиной каморке прибираться и хозяина лечить. Тося заходил, ругался: к кровати чуть не привязали — говорит — пока честное слова не дал, не отпускали. Но это он так ругался, для вида. Сильно тронут был старик, только и выспрашивал не нужно ли что-то, а то он мигом достанет. Вроде и в школу благодарить ходил. То есть не благодарить, а просто спасибо сказать
Только костюм порвался совершенно. Лёнька промёрз не хуже того ледяного коня. Домой пришёл натурально синим, я чуть было в обморок не хлопнулась. Хорошо хоть простуды больше нет. Посидел часик в ванной, чаю напился и следующим утром как новенький. Только в старом в школу идти пришлось. Ладно бы тем закончилось, купили новый и все дела. Но нет, наотрез отказывается. Повернёшься- говорит, а там уже рвётся. Какой красивый был в этом костюме, просто загляденье. Да разве втолкуешь.
