Владимир Гусев - Хранитель Виртуальности
– Мир даймонов – лжив и жесток! – бросает мне в затылок неслышно появившаяся Клео. Никаких бутербродов в ее руках нет – Клеопатра за ними не ходила. Вместо этого она, нимало не стесняясь, подслушивала наш разговор. Воспользовалась тем, что я сижу спиной к двери, и…
Негодяйка.
Заратустра не сводит с Клео восхищенного взгляда. Наверное, эта распутная и лживая женщина сейчас очень красива. Но недолго ей осталось наслаждаться собственной красотой. Оказывается, Юрчик уже успел ей все рассказать. И напрасно: теперь придется убрать и Клеопатру тоже.
– Я объяснял вашему избраннику, что реальность – для нас она вторичная во многом копирует наш, первичный мир. Что внизу, то и наверху. Наш, истинный мир ничуть не более лжив и жесток, чем ваш. Вы, например, устроили целый заговор, чтобы разрушить то, что создавалось десятилетиями упорного труда тысяч людей. Разве это не жестоко? И разве всякий заговор – не ложь в ее первозданном виде?
– А если мы или кто-то из наших друзей сейчас выйдут в вирт и расскажут все о даймонах, о том, что реальность – это всего лишь виртуальность даймонов? – пытается угрожать мне Юрчик.
– То над вами посмеются и посоветуют поменьше смотреть фантастических фильмов. Сюжеты на эту тему еще в конце прошлого века появились – с нашей подачи, разумеется. Теперь мы не боимся, что кто-то раскроет тайну Реальности. Она – секрет Полишинеля, в который никто не верит. Никто кроме вас, разумеется!
Юрчик даже не подозревает, насколько он сейчас смешон. Это надо же было поверить в такую глупость! С его-то коэффициентом интеллекта! Нет, воистину, как только речь заходит о вещах действительно серьезных, местный бог отнимает у обывателей разум.
А скоро Заратустра потеряет не только разум, но и жизнь. Против чайна рэда, как и против виртаина, нет противоядия. И Винтерпол никогда не найдет поставщиков ни того, ни другого, ведь многие из них – Хранители и обладают сверхвозможностями. А наркотики, реальные и виртуальные – наш самый надежный источник доходов.
Может, рассказать обо всем этом Юрчику и Клеопатре? На прощание. Все равно им недолго осталось жить, все равно им никто не поверит, даже если они разместят эту информацию в какой-нибудь гостиной вирта.
Нет, не буду. Во-первых, это было бы нерационально. Во-вторых, категорически запрещено кодексом Хранителей. В-третьих, зачем? Я же не обыватель, который, дабы потрафить чувству собственной важности, готов совершить любую глупость. Я – Хранитель, и этим все сказано. Мы храним Галактику от разрушения, а следовательно – и от распространения любых форм жизни, кроме собственной, потому что только мы – полноценная раса, способная полностью адаптироваться к любой окружающей среде. Все остальные начинают делать невообразимое – переделывать созданную Демиургом Вселенную!
Клеопатра бросается к Заратустре на грудь.
– Юра, что делать?
– Клео! – изумляюсь я. – Не ты ли не далее как вчера говорила о том, что безумно любишь меня? Разве не на моей груди ты должна плакать?
– Я ненавижу тебя! – кричит сквозь слезы Клеопатра. Не люблю смотреть, как красивая девушка плачет… на груди другого мужчины.
– Вот, возьми, – протягиваю я ей капсулу с красным порошком. – Вы будете жить недолго, но счастливо, и умрете в один день. Очень скоро умрете.
Клеопатра берет капсулу.
Вот умничка. Это ее единственный рациональный поступок за все время нашего знакомства. Ведь если бы она не приняла чайна рэд, мне пришлось бы очень скоро убить ее.
Через секунду Клеопатра швыряет капсулу мне в лицо, и я понимаю: эта женщина органически не способна действовать рационально.
Что ж, тем хуже для нее.
Я вскакиваю со стула, выхватываю пистолет и не отказываю себе в удовольствии напоследок спеть:
– Гуд бай, май лав, гуд бай…
– Подожди, Логвин, – останавливает меня Юрчик. – Объясни нам на прощание такую вещь: как вам, даймонам, удается делать такие фокусы?
Он показывает на дисплей мобильного теркома, загромождающий наряду с еще какими-то приборами обшарпанный стол в торце кузова. На дисплее я вижу какое-то странное, до боли знакомое изображение.
– Отойдите в угол! – требую я. – Не в этот, в дальний!
И лишь убедившись, что Юрчик не сможет достать меня в прыжке, смотрю на дисплей. Конечно, я мог бы смотреть одним глазом на дисплей, другим на Юрчика. Но, боюсь, это показалось бы ему несколько странным. Так что мы уж по-простому, по-людски…
На серой стене распластался совершенно голый человек странного зеленого цвета. Он пытается что-то достать, у него не получается, и тогда человек медленно превращается в гигантскую двухвостую змею с человеческой головой посредине туловища.
– Вы засняли меня инфракрасной камерой! – догадываюсь наконец я и вновь поднимаю пистолет. Медленно так, неторопливо. Мне нравится смотреть на обывателей, которые через секунду умрут и понимают это. Есть в этом какой-то драматизм, какая-то интрига. – Что ж, тем хуже для вас…
Глава 29
В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель.
Ф. Ницше. Так говорил ЗаратустраНо выстрелить я не успеваю. Юрчик делает странное, нерациональное движение рукой, и прямо мне в лицо из огнетушителя бьет струя какой-то липкой жидкости. Я стираю с лица пену, на мгновение успеваю увидеть Юрчика, стреляю в него, но новая волна пены вновь залепляет мне лицо и течет за шиворот. Я стреляю еще раз, наугад, но этот выстрел оказывается последним: Юрчик, воспользовавшись тем, что я ничего не вижу, вырывает у меня пистолет.
Я чувствую, как меня поливают сразу из нескольких огнетушителей.
Щелкнув по колпачку авторучки, я приказываю своим сатанистам:
– Срочно к фуре! Убейте всех, кто там есть!
– Слушаемся, мессир! – успевает ответить старший из сатанистов, после чего я замолкаю – в рот попала пена – и перестаю что-либо слышать.
Это значит, что пена полностью залепила мне уши.
Я пытаюсь наугад найти выход из фуры, но, споткнувшись обо что-то, падаю.
Меня продолжают поливать пеной.
Я пытаюсь отплеваться, но получается у меня плохо. К тому же пена очень быстро застывает. Похоже, через несколько секунд я вообще потеряю подвижность.
«Предок! На меня напали, облили какой-то пеной и обездвижили! Возможно, понадобится помощь».
«Ты где?»
«В кузове фуры, недалеко от старой электростанции, по Волоколамскому шоссе».
«Номер фуры?»
«МТА 47-58 ПУРГА».
«Сейчас я пришлю группу. Постарайся продержаться хотя бы полчаса. Сможешь?»
