Грег Иган - Теранезия
— Да, уверен.
Прабир взобрался. У него был твердый упор для рук и для ног, но он чувствовал, как раскачивается верхушка дерева, а ветки поредели настолько, что он ощутил свою незащищенность. На этой высоте дальние ветки казались странными подпорками для какой-то замысловатой геодезической причуды. Возможно, дельцам в стетсонах, следующим за экспедицией от самого Амбона, удалось бы накрыть весь этот лес плексигласовым колпаком и превратить остров в аттракцион.
Прабир посмотрел вниз и увидел развалины кампунга.
У него закружилась голова, но он крепко держался за соседнюю ветку. Центр кампунга поглотил лес, но деревья не смогли полностью скрыть крыши домиков: матово-серые поверхности фотоэлектрических элементов все еще проглядывали сквозь тонкий слой лиан. Все домики были перекошены, но, ни один, казалось, не рухнул полностью. Хижины были расположены в виде правильного шестиугольника, но в их нынешнем состоянии Прабир не смог отделить одну от другой — из-за исчезнувшей тропинки с пляжа у него не было ориентиров.
Он отвернулся, вспомнив, зачем он влез сюда. Вокруг было не так уж много листьев, но Прабир покорно осмотрел все.
— Здесь больше ничего нет, я спускаюсь, — сообщил он Грант через планшет.
* * *Еще три дерева дали им пять куколок, но ни единого признака личиночной стадии. В середине дня Грант решила, что нет смысла искать дальше. С Прабира капал пот, а кожа зудела от трения о кору и древесного сока. Как только они добрались до пляжа, он отдал образцы Грант и сплавал к рифу и обратно.
После лесной жары вода казалось необычайно приятной.
Забрав с пляжа свою одежду, Прабир отправился на корабль. Когда он поднялся на палубу, его встретила Грант с новостями из Бразилии.
— Они целиком скопировали очищенные хромосомы голубя, используя только наш белок, — сообщила она. — И частота ошибок оказалась такая же, как и в клетках, которые я вырастила.
Прабиру потребовалось какое-то время, чтобы переварить информацию.
— В итоге получается, что нет никакого другого белка?
— По-видимому, нет, — согласилась Грант. — Белок Сан-Паулу в пробирке сам по себе функционирует так же хорошо, как и интактной клетке, тогда и только тогда, когда копируемая последовательность та же самая. Это доказывает, что вносимые им изменения вовсе не являются ошибками. Или, по крайней мере, это не просто случайные ошибки копирования. Они должны как-то зависеть от самой последовательности.
Прабир обдумал услышанное.
— Геном голубя копировался в присутствии нашего белка десятки раз. Так что, какие бы изменения он не вызывал, они должны быть конвергентными: геном должен меняться все меньше и меньше с каждой итерацией, пока не станет практически стабильным, невзирая на воздействие, каковым и является сейчас.
Грант кивнула.
— В то время как нет никакой причины, почему тестовые последовательности, которые они пытались копировать вначале, должны были бы оказаться стабильными. По идее случайно выбранные исходные последовательности должны были бы подвергаться случайным изменениям.
Тут Прабира слегка осенило.
— И все эти разные плодоядные голуби с Банда, которые в итоге выглядят почти идентично — процесс должен быть конвергентным для достаточно близких геномов. То есть этот процесс приводит к одному и тому же конечному результату не только один определенный геном, но и все подобные ему из близкородственных видов. — Он сиял от восторга. — Все это весьма логично!
Грант выглядела довольной, но менее восторженной.
— За исключением того, что мы все еще не имеем понятия, что именно делает наш белок и как он это делает.
— Но теперь у бразильцев есть вся необходимая информация, чтобы разобраться в этом, ведь так? Им просто надо более тщательно поработать со своей моделью.
— Может быть. Для больших молекул вроде белка невозможно точное решение уравнений, описывающих их форму и свойства связей, и может оказаться довольно непросто выбрать приближения, которые приведут лишь к незначительным отклонениям. Они уже пытались сымитировать хромосому голубя, скопированную нашим белком и получили такую же частоту ошибок, как и для любой другой последовательности.
Прабир поморщился.
— Так их модель лишь доказала, что ей недостает чего-то самого важного, что есть в реальном белке.
Грант была более оптимистична.
— Сейчас недостает, но у них еще есть шанс исправить это путем небольшой тонкой настройки. По крайней мере, они знают, на что нацелены и что им нужно, чтобы добиться желаемого.
— Хорошо, — сказал Прабир. — И что мы делаем дальше?
Грант разместила все полученные результаты в сети с точным указанием места, где были собраны образцы, и биологи экспедиции уже знали, что нет смысла кому-то еще отправляться сюда. До тех пор, пока Грант будет действовать так же.
— Я тщательно изучу эти куколки, — сказала Грант. — Посмотрим, что они нам скажут. Я не знаю, стоит ли продолжать охоту за личинками, в том смысле, что жизненный цикл, это, конечно, интересно, но у них нет половых клеток.
Пока Грант отправилась поплавать, Прабир набрал ведро воды и начал отстирывать свою одежду от древесного сока. В туристическом магазине в Торонто ему продали моющее средство с ферментом, который действовал в присутствии соли — с его помощью можно было отстирать почти что угодно, если не откладывать это надолго.
Когда он зашел в кабину за пресной водой для полоскания, то взглянул на проволочную клетку, в которой содержались взрослые особи бабочек, которых они поймали.
Там была куколка, подобная найденной Прабиром в лесу, свисающая с вершины клетки. Но это не могла быть куколка. Взрослые особи пробыли здесь всего день и, в лучшем случае, могли успеть отложить яйца. Грант была в кабине двадцать минут назад. Это случилось с тех пор.
Прабир пересчитал взрослых. Одного не хватало.
Он выбежал на палубу.
— Марта! Вы должны это увидеть!
Она была на полпути к рифу.
— Увидеть что?
— Бабочек.
— А что с ними?
— Вы не поверите, если я скажу. Вы должны увидеть это сами.
Грант направилась назад к кораблю. Она пошла за ним в кабину, не вытираясь. Прабир наблюдал, как выражение ее лица претерпело ряд изменений.
— Есть кое-что, — сказал он, — что я хотел бы попробовать, если вы мне позволите.
— Я слушаю.
Он взял одну из спящих взрослых особей, которых принес из леса.
— Это насекомое висит здесь, выглядит как мускатный орех и не способно улететь. Предположительно у него есть какая-то защита: плохой запах или плохой вкус для птиц, которые иначе захотели бы их съесть едва увидев.
