Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня
Мужчина зашипел. Вокруг них начало каскадами ниспадать белое пламя.
Рука Томаса метнулась в быстром, неуловимом движении, и его клинок полоснул по горлу юноши. Томас издал низкий, волчий рык, и отвел руку для последнего удара. Гарри смотрел на него сквозь мглу своей собственной крови. Мужчина медлил.
- Я хочу насладиться этим, - кровожадно сказал он.
Гарри почувствовал, как сквозь рану в его горле со свистом вырывается воздух. Выдох походил на красный фонтан, словно длинные, холодные пальцы вонзились в грудь и сильно сдавили сердце. Ноги затряслись. Нож в руке стал необычайно тяжелым.
- Только один из нас. Я.
Гарри покачал головой. Кровь его капала на артефакт и каждая капля, шипя, пузырилась мгновение, как на раскаленной сковородке, затем исчезала, словно металл всасывал саму сущность Гарри.
И вдруг артефакт вернул ее назад.
Волна энергии рванулась из куба в пальцы юноши. Томас, вероятно, что-то почувствовал, так как резко посмотрел вниз. Глаза его утратили зловещий блеск, кожа стала серой и дряблой, внезапно постаревшей.
- Нет, - сказал он.
- Да, - ответил Гарри. Их взгляды встретились. - Только один из нас. Но не ты, а я. И артефакт знает это.
Томас с заметным усилием поднял руку с ножом. С лезвия на куб посыпались раскаленные брызги малинового цвета, но движение было каким-то замедленным, словно смазанным. Мышцы его лица исказились в страшном напряжении, зубы оскалились, как у черепа, лишенного плоти.
Из глубин подсознания Гарри начали медленно подниматься воспоминания о том, что произошло до его рождения и более поздние события, ставшие частью его существа, частью, на которую не рассчитывал Томас.
Юноша смотрел на него сквозь кровавый туман. Он держал в руке нож Фрего, а ощущал тонкую нить, тянувшуюся куда-то в невообразимую даль, в места, возможно, никогда не существовавшие во времени и пространстве. Он чувствовал неразрывную связь себя с Гартом, Фрего, со всеми ними. С беднягой Чазмом, Джеком, зеленоглазой Глорией. С триллионами живых мыслящих существ - причудливой комбинацией молекул и нейронов, представляющей из себя бесконечную загадку разума.
Он вспомнил все: жизнь, смех, любовь.
Вспомнил Шер.
Эрл Томас еще раз попытался поразить его своим клинком.
- Я - человек, - торжествующе произнес Гарри, поднял нож и с силой вонзил сияющую сталь в горло своего брата.
Артефакт запел.
Гарри взглянул в лицо Томаса, упавшего на колени. Рука юноши сжимала нож, лезвие которого по самую рукоятку погрузилось в горло мужчины под самым подбородком.
- Нет, - сказал Томас клокочущим голосом.
- Я - Человек, - повторил Гарри.
Глаза Томаса выпучились, губы шевелились, из уголка рта текла тонкая струйка крови.
- Не человек, - пробулькал он. - Нечто другое, как и я.
Гарри почувствовал невыразимую грусть. Артефакт пел свою победную песню, то затухающую, то вновь вздымающуюся.
- Слишком поздно, - Томас попытался улыбнуться. - Ты по-прежнему многого не знаешь.
- Ошибаешься, - покачал головой юноша. Он убрал руку с рукоятки ножа. - Я только что вспомнил.
Глаза Томаса потухли. Он хотел сказать еще что-то, но не смог. Темная жидкость хлынула у него изо рта и нож в его глотке ярко вспыхнул.
Затем Томас исчез.
Артефакт пропел ему прощальную песню.
В бескрайней структуре небытия появилась легкая рябь. Появилась она случайно. Это была работа квантовых законов.
Форма артефакта начала меняться. Он медленно вырос вокруг Гарри, превратившись в огромную сияющую решетку, которая баюкала его, как в колыбели, успокаивала, отгоняя все страхи, исцеляя извечную рану. Воображаемая конструкция в воображаемом месте, она, однако, была реальной. Где-то, знал Гарри, она была реальной. Из пустоты, сквозь перекладины решетки, полился яркий свет, колющий кожу острыми иголками, проникающий в каждую клеточку тела, заполняющий Гарри, как прозрачную чашу.
И тут он все вспомнил. Впечатление было такое, будто двери его разума, запертые до этого момента, вдруг широко распахнулись. Облако, окутывавшее его память, рассеялось без следа. Он закрыл глаза и его понес поток воспоминаний.
Многие философы задавались вопросом, способны ли люди постичь величие Вселенной. Она ведь так необъятна, так невероятно сложна. Но, по сравнению с человеческим мозгом. Вселенная - лишь детская игрушка. Возможные соединения между нейронами, их переплетения и взаимодействия превышают число атомов, существующих в пространстве, протянувшемся на многие и многие световые годы. Жизнь - порождение Вселенной, а разум - ее зеркало.
Гарри вздохнул. Он ощущал себя посланием и вестником одновременно. Теперь он понял: какая-то часть его мозга сохраняла память о недавней, человеческой жизни. Он вспомнил первый свет, когда его голова вышла из пространства между ног матери, и он впервые воззрился на окружающую действительность.
Гарри усмехнулся. Он узнал эти ноги. Глория тщательно хранила свой секрет, но все тайное, в конце концов, всегда становится явным. Мама, грустно подумал он, какая же ты у меня странная.
Теперь он оценил всю глобальность величайшей шахматной партии, в которой оказался пешкой, заложником невообразимых сил, заложником вчерашнего дня. Его двигали, им манипулировали, он с самого начала неминуемо должен был попасть сюда.
Эрл Томас просчитался. Он думал, что все взял в свои руки многие годы назад, заставив Основателей выступить против него, убедив их своими действиями создать существо, скрытое во втором уравнении.
Создать меня, подумал Гарри.
Решетка, окружавшая его, незаметно превратилась в шар белого огня. Странный металл, из которого она была изготовлена, вернулся в этом месте в свое естественное состояние.
Непостижимое нейтрино, усмехнулся Гарри. Конечно, оно было непостижимым в той Вселенной, которую он только что покинул. Фактически, оно никогда там и не существовало. Артефакт, который обнаружили Основатели и пытались использовать, был просто отражением чего-то, что может существовать только здесь, в сердце сингулярности, где причинная связь случайность, а единственно реальными являются потенциальность и возможность.
Но артефакт выполнял возложенную на него работу. Свет сиял и клубился, омывая Гарри холодным пламенем. Вскоре все будет готово. Куб всего лишь инструмент в руках строителя. И строитель - он, Гарри, порождение и заложник своих собственных Создателей, понимающих, что для строительства нужны молоток, гвозди и, возможно, пила.
Юноша задумался о сущности этих Творцов. Он помнил их, ведь память его простиралась далеко за момент собственного зачатия. Гарри вспомнил огромных призрачных существ, которые медленно передвигались и думали долгие холодные мысли в месте, столь отличном от человеческой Вселенной, что это трудно было себе представить. Место это, Метавселенная, имело свои собственные, непостижимые для людей, законы. Существа сами обладали сингулярностями и, более того, даже создавали подобные вещи. И вот они, создавая одну, по ошибке испортили ее и, движимые своеобразным чувством вины, постарались исправить допущенную погрешность.
