Филип Фармер - В свои разрушенные тела вернитесь
Несмотря на всю ненависть к Герингу, Бартон почувствовал к этому человеку жалость.
— Вы сами для себя стали Пандорой и теперь, похоже, не в состоянии закрыть крышку. Я не знаю, чем все это кончится, но мне не хотелось бы быть на вашем месте. Правда, нельзя сказать, что вы этого не заслуживаете.
— Я одолею их, — спокойно и решительно произнес Геринг.
— Вы имеете в виду, что одолеете себя? — покачал головой Бартон. Он с трудом повернулся и собрался уже уйти, но остановился, чтобы сказать последнее слово:
— Что вы теперь будете делать?
Геринг махнул в сторону Реки.
— Утоплюсь! Попробую еще раз начать все с самого начала. Может быть, в следующем месте я смогу лучше собраться с силами. Да к тому же я определенно не хочу, чтобы меня подвесили за ноги, как цыпленка на витрине мясной лавки.
— Тогда, оревуар! — произнес Бартон. — Желаю удачи.
— Спасибо. Вы знаете — вы не такой уж плохой. Только одно слово в качестве совета.
— Что?
— Хочу вам дать один совет. Держитесь и сами подальше от резинки! До сих пор вам везло. Но когда-нибудь она вцепится в вас так же, как вцепилась в меня. И у вас появятся свои демоны, и они будут так же жестоки и чудовищны, как и мои.
— Чепуха! Мне нечего от себя утаивать! — громко рассмеялся Бартон. — Я достаточно нажевался этой дряни, чтобы понять это.
Он ушел прочь, но продолжал думать о предупреждении. Он пользовался этим наркотиком раз двадцать. И после каждого раза клялся себе, что больше никогда к нему не прикоснется.
На пути к холмам он оглянулся. Неясная белая фигура Геринга медленно таяла в серебристо-черных водах Реки. Бартон отдал честь, не в силах сдержать столь драматический жест. Чуть позже он уже позабыл о Геринге. Боль в затылке, на некоторое время утихшая, стала еще более острой, чем прежде. Колени стали подгибаться, и в нескольких ярдах от своей хижины он вынужден был опуститься на землю.
Затем он, должно быть, потерял сознание. Он не помнил ничего, что с ним происходило дальше. Очнулся он внутри своей хижины на бамбуковом ложе.
Было темно. Звезды — единственный источник света — пробивались в квадрат окна сквозь ветви деревьев. Он повернул голову и увидел в тени бледно-белое туловище сидящего рядом с ним на корточках мужчины. Перед глазами Бартона мужчина держал тонкий металлический предмет, мерцающий конец которого был направлен прямо на него.
25
Как только Бартон повернул голову, мужчина опустил предмет и заговорил по-английски:
— Долго же мне пришлось вас разыскивать, Ричард Бартон.
Бартон стал на ощупь левой рукой искать оружие. Он надеялся, что эта рука была вне поля зрения незнакомца. Но пальцы повсюду натыкались только на грязь.
— Теперь, когда ты нашел меня, проклятый этик, что ты намерен сделать со мной?
Мужчина немного изменил позу и усмехнулся:
— Ничего. — Он сделал паузу, а затем продолжал: — Я — не один из них. — Он снова засмеялся, когда у Бартона перехватило дух. — Это, конечно, не совсем так. Я с ними, но я не один из них.
Он поднял устройство, которое ранее было направлено на Бартона.
— Этот аппарат говорит мне, что у вас сломан череп и сотрясение мозга. Вы, должно быть, очень выносливы, потому что, судя по повреждениям, вы давно должны были умереть. Вы еще смогли бы выкарабкаться, но, к несчастью, у вас нет времени на выздоровление. Они знают, что вы находитесь в этой местности, причем с точностью в тридцать миль. Через день или около того они уже смогут вас найти.
Бартон попытался сесть и обнаружил, что кости его стали мягкими, как шоколад на солнце, а в затылок будто вогнали штык. Застонав, он откинулся на спину.
— Кто вы такой?
— Я не хотел бы вам называть своего имени, Ричард Бартон. Если — а скорее всего когда — они вас поймают, они обязательно просмотрят всю вашу память вплоть до того момента, когда вы пробудились в предвоскресительной камере. Но они не смогут понять, что заставило вас проснуться раньше срока. Они обязательно узнают об этом разговоре, они даже смогут увидеть меня, но только так, как видите сейчас меня вы — бледную тень, без каких-либо отличительных признаков. Они будут слышать мой голос, но не узнают его. Так как сейчас я пользуюсь преобразователем голоса.
Тем не менее, они будут напуганы. То, что они медленно и неохотно предполагали, внезапно окажется правдой. То, что среди них имеется изменник, окажется очень чувствительным ударом.
— Я не понимаю, о чем это вы говорите? — проворчал Бартон.
— Я вам все постараюсь рассказать по порядку. Вам сказали чудовищную ложь о целях Воскрешения. То, что вам говорил Спрюс, и то, чему учит это творение этиков — Церковь Второго Шанса — ЛОЖЬ!!! Все ложь! Истина заключается в том, что вам, человеческим существам, жизнь дарована только для того, чтобы участвовать в научном эксперименте. Этики — трудно найти более неправильное применение понятию «этика» — переделали эту планету в одну Речную Долину, построили чашные камни и воскресили вас только с одной-единственной целью: записать все ваши обычаи и историю. И как побочный результат — произвести наблюдение за вашей реакцией на Воскрешение и узнать, что получится, если смешать различные расы и эпохи. Вот и все и ничего больше — научный эксперимент. И когда вы отслужите этим целям — все снова обратится в прах! Эта легенда о предоставлении вам еще одного шанса заработать вечную жизнь и спасение, так как в этом якобы заключается этический долг этиков — ЛОЖЬ!!! Фактически, люди, к которым принадлежу и я, не верят, что вы достойны спасения. Им безразлично, что у вас тоже есть «души»!
Бартон все это время молчал. Человек казался искренним или, во всяком случае, судя по тяжелому дыханию, был сильно эмоционально возбужден.
Наконец, Бартон заговорил:
— Я не могу поверить, что кто-нибудь может пойти на такие расходы и затратить столько труда только для того, чтобы провести научный эксперимент или сделать исторические записи.
— Время медленно течет для бессмертных. Вы были бы очень удивлены, если бы узнали, чего только мы не делаем для того, чтобы разнообразить вечность. Кроме того, имея в своем распоряжении вечность, мы можем распоряжаться временем по своему усмотрению и нас не обескураживают даже в высшей степени сомнительные проекты. После того, как умер последний землянин, работа по подготовке Воскрешения продолжалась несколько тысяч лет, хотя последняя стадия подготовки к этому эксперименту длилась всего лишь один день.
— А вы? — спросил Бартон. — Что делаете вы? И зачем?
— Я — единственный настоящий этик среди всей этой чудовищной расы! Мне не нравится эта игра. Словно вы просто куклы или подопытные животные в лаборатории! Ведь в конце концов, сколь бы примитивными вы не были, вы все же разумные существа. Вы, в определенном смысле, как… как…
