Чарльз Шеффилд - Выход за пределы
Она пересчитала их. Теперь их оказалось пятнадцать, хотя, чтобы справиться с двумя людьми, с лихвой хватило бы одного. Если Ввккталли угораздит сейчас вернуться…
Она никак не может его предостеречь. Если она его окликнет, выдаст себя. Зардалу хорошо знакомы с системой воздуховодов, чтобы определить, в каком месте она выйдет на поверхность.
Пять минут. Десять. Зардалу молча уселись и ждали. Шансы, что Ввккталли, вернувшись, очутится в их обществе, возрастали.
Дари начала подумывать, не стоит ли ей подобраться поближе к комнате. Тогда, увидев его приближение, она по крайней мере крикнет и посоревнуется с зардалу в гонках до поверхности. В это время в комнате возобновился оживленный щебет, возникло какое-то движение.
Она сделала четыре осторожных шажка вперед. Зардалу выходили из комнаты. Пятнадцать. Значит, ушли все. Если только она не ошиблась, считая сначала. На взгляд человека, взрослые зардалу в точности походили друг на друга. Отличие было лишь в размерах и особых узорах на их плетеных опоясках.
Дари подождала, пока в комнате наступила тишина, и прокралась назад по трехфутовой трубе воздуховода. Надо как-то предупредить Талли. Оставался единственный способ — предположив, что он вернется тем же путем, залезть в тот воздуховод. Если же по какой-то причине он предпочтет вернуться другой дорогой, что ж, тем хуже.
В большой комнате витал легкий аммиачный запах зардалу. Он напомнил ей присказку Луиса Ненды: «Если ты унюхал их, ручаюсь, они унюхали тебя». Ее собственные беды совершенно заслонили в памяти судьбу другого отряда. Теперь она задумалась о том, кто же мог забрать «Поблажку». Кто уцелел, а кто погиб? Неужели остальные, вроде них с Талли, мечутся до сих пор, как загнанные крысы, по вспомогательным системам жизнеобеспечения Дженизии?
День на поверхности планеты, наверное, был в разгаре. Солнце приближалось к зениту, еще сильнее удаляясь от оси воздуховода. Сейчас в комнате было гораздо темнее, чем раньше. Она едва различала отверстия трубопроводов на противоположной стороне. Перейдя на цыпочках комнату, она подошла к самому широкому воздуховоду и, готовая тут же пуститься со всех ног, заглянула в него, ожидая увидеть зардалу.
Ничего. Насколько она могла разглядеть, коридор уходил вдаль, темный и безмолвный. Однако она была уверена, что они вернутся: они ведь поняли, что она здесь.
Она отошла и теперь направлялась к третьему коридору, правому, по которому ушел Талли. Второй коридор, по его словам, сворачивал в том же направлении. Если он и вел на поверхность, то еще дальше от места, где стояла «Поблажка».
Дари не поглядела в круглое отверстие, а сразу ступила внутрь. Взрослому зардалу не удалось бы втиснуться глубже, чем на несколько футов в этот сужающийся проход.
Она сделала еще шаг. И сразу ее ударило воздушной волной. Она не успела повернуть головы. Краешком глаза она уловила какое-то движение, а затем ее крепко схватили сзади, подняли и крепко прижали к телу, под упругой кожей которого перекатывались мускулы.
Дари ахнула, содрогнулась и, лягнув схватившего ее, попыталась вывернуться, сожалея о том, что сняла свои крепкие тяжелые ботинки.
Она с удовлетворением услышала стон боли, а затем последовали скрипучие возгласы удивления и обиды. Дари внезапно уронили наземь. Она подняла глаза, одновременно осознав, что держат ее не щупальца, и узнав голос.
— Дульсимер!
Полифем сгорбился над ней, возбужденно размахивая всеми пятью ручками.
— Профессор Лэнг, спасите меня! — Он плакал и дрожал, Дари почувствовала, как слезы величиной с гальку закапали на нее из главного глаза. — Я бежал и бежал, а они все не отставали. Я изнемог. Я им кричал, я их умолял, обещал, что буду самым лучшим, самым преданным рабом, какой только у них был… но они не слушали!
— Вы зря тратили силы и время. Они не понимают человеческого языка.
— Знаю. Но попытка не пытка. Профессор Лэнг, они хотят меня съесть! Пожалуйста, спасите меня.
Хорошенькая просьба! Особенно, когда не знаешь, как спастись самому. Черт побери, где Талли? За это время можно три раза подняться на поверхность. А вдруг его поймали?..
Дульсимер становился все беспокойнее. Он вертел головой, вглядываясь в комнату за ее плечом.
— Я что-то слышу!
Дари задержала дыхание. Все, что она услышала, — это биение своего сердца.
— Вам показалось.
— Нет. Звук идет оттуда, — он поднял две верхние руки и указал ими в противоположных направлениях: одной на трубопровод, по которому Дари и Талли пришли с поверхности, а другой — на узкое отверстие, из которого вылез сам.
— Из которого?
— Из обоих.
Теперь Дари окончательно убедилась, что он это придумал. Во второе отверстие она едва могла втиснуться. Он пересек комнату и, перегнувшись, всматривался внутрь, головой заткнув вход в туннель.
— Это невозможно, — начала было Дари, но вдруг услышала какой-то звук: четкий, ясный звук шагов по воздуховоду, которым ушел Талли. Она узнала эти шаги.
— Все в порядке, — проговорила она. — Это Ввккталли. Наконец-то! Теперь, слава Богу, мы можем выбираться отсюда.
— Я узнал дорогу получше, — сказал Талли, на корточках выбираясь из воздуховода, как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Дари. Теперь он смотрел на скрученный штопором хвост полифема, торчащий из другой трубы. — Господи, вы нашли его. Как здорово, профессор Лэнг. Здравствуйте, Дульсимер.
Полифем, извиваясь, пятился из воздуховода, но на Ввкк внимания не обратил. Он стонал и трясся еще сильнее.
— Я знал это, — объявил он. — Я же говорил вам, они идут. Их легионы.
— Но этого быть не может, — запротестовала Дари. — Посмотрите, какой узкий проход. Разве туда протиснется взрослый зардалу?
— Не взрослые. — Глаза Дульсимера дико вращались, а рот от страха растянулся в ухмылке. — Гораздо хуже. Детеныши. Едоки, от крохотных младенцев до подростков. Достаточно малорослые, чтобы всюду следовать за нами. Эти трубопроводы ими кишмя кишат. Я видел их до этого, когда убегал, они постоянно голодные. Им не нужны рабы, и сделок они заключать не будут. Все, что им нужно, это еда. Они хотят мяса. Они хотят меня.
21
Ханс Ребка вызвал изображение «Эребуса» на экраны передних дисплеев. Казалось, эта громада брошена на произвол судьбы тысячи лет назад. Огромный корпус был изъеден звездной пылью. Наблюдательные отсеки, прозрачные стены которых были также поцарапаны микропесчинками, выпирали со всех сторон корабля, как старые слезящиеся глаза, затуманенные катарактой.
Единственным ответом на сигналы Ребки была мертвая тишина. Ханс выстрелил в «Эребус» дюжиной срочных вопросов, пока «Поблажка» выходила на их орбитальное свидание. Что случилось? В чем была проблема? Опасно или нет для «Поблажки» причалить и войти в док? Ответа не было. Корабль плыл в пространстве, как огромный мертвый зверь.
