Александр Громов - Тысяча и один день
Звук смачной плюхи.
– Брысь отсюда, сопляк...
– Я Сойер. Я Сойер. У Саммерли отказ системы ориентации. Кувыркается.
– Первая эскадрилья вышла вся. Кирсанов, сволочь, уйди правее! Во-от та-ак...
– Свербыгуз, Карамазов, Кац – старт! Корвин, Хайд, Мондего – готовность!
– Ох, сейчас и повоюем, братцы-смертнички...
– Вторая эскадрилья – вышла.
– Харрингтон! Юджин! Ты все еще хочешь стать мичманом? Скажи Тиму, он похлопочет...
– Онегин, бардак в эфире! Закройся. Вернешься живым – сгною!
– Самгин, Милославский, Сохатых – готовность! Епиходов, Жаботыкин, Хомяк – старт!
– Мика, сбавь тягу. Мы во второй волне, не в первой...
– Пожар в шестнадцатой шахте! Кто-нибудь!..
– Рувалов, пристраивайся мне в хвост. Дютертр, отойди дальше! Поплавский, ты куда попер? Пропусти «Незабудку», ей некогда...
– Пятая эскадрилья, отзовитесь. Все на местах?
– Что?! «Незабудка» уже ушла? Ушла, да? Когда?!
– Только что.
– Коноэ, Пруэтт, Мелехов – готовность. Стартуете сразу за вторым звеном.
– Суки! Вот суки же! Бросили нас, бросили!..
– Эй, кто-нибудь! Дайте ему пинка.
– Самгин, Милославский, Сохатых – старт! Гаев, Хартрайт, Безухов – готовность!
Наконец-то. Я готов. Я давно готов, капсула тоже. Зажгла изумрудный огонек индикатора.
– Коноэ, Пруэтт, Мелехов – старт! Расплюев, Нехлюдов, Беломут – готовность. Гаев, Хартрайт, Безухов – старт!
Вмешательства пилота старт не требует. Как только начинает сдвигаться герметичная заслонка, срабатывают замки, удерживающие капсулу на дне шахты. Рвущийся в космос поток воздуха недостаточен, чтобы вытолкнуть капсулу, и в дело вступает твердотопливный ускоритель – небольшой сменный стаканчик, работающий всего несколько секунд. Никакой особой перегрузки нет, капсула выходит из шахты плавно и даже величественно... Приобретенной скорости хватает лишь на то, чтобы уже не упасть обратно на планетоид. На высоте не ниже ста и не выше ста пятидесяти метров врубается, пока на самой малой тяге, плазменный двигатель, и тут уже нужно брать управление на себя.
Оно очень простое, это управление, специально сконструированное так, чтобы самый тупой эксмен овладел им за два-три часовых полета с инструктором. Два колесика в подлокотниках кресла – вверх-вниз, вправо-влево. Очень удобно при больших перегрузках. Легкий перекос – медленное вращение. Еще одно колесико – тяга маршевого двигателя. По кнопке с откидными колпачками под большим пальцем каждой руки – пуск ракет. Еще две кнопки – захват цели и включение программы сближения. Ребенок бы справился. Конечно, мускулистый ребенок, способный шевелить пальцами при десяти «же», неизбежных в космической «карусели».
Понятно, почему дояр Безухов попал в пилоты. С его-то натренированными пальчиками...
Россыпь ярких движущихся звезд прямо по курсу – стартовавшие ранее капсулы, собирающиеся в боевой ордер. Вернее – рассыпающиеся в боевой ордер. Если взрыв боеголовки ракеты на расстоянии менее трех километров считается опасным для капсулы, то каково же должно быть это расстояние при полной аннигиляции той же ракеты, а тем более другой капсулы?
– Джо, Мустафа, расходимся. Дистанция двадцать-тридцать километров. Как поняли?
Потом мы разойдемся еще шире. Но сейчас до барьера еще далеко.
– Держите дистанцию и следуйте за мной. Тяга пятьдесят пять процентов до скорости восемнадцать тысяч в секунду.
Я вижу их – Джо на правом экране, Мустафа на левом, оба чуть позади меня и быстро расходятся. Сначала перестают быть видны тела капсул, затем плазменные факелы превращаются в тусклые звездочки. Лучше следить за ними по локатору. Правее и выше Джо продолжает беспорядочно кувыркаться капсула Саммерли. Ее постепенно относит в сторону.
Перегрузка быстро нарастает и останавливается, судя по индикатору, около четырех «же». Несмотря на почти ежедневные тренировочные полеты, на изнурительные часы в тренажерном зале, учетверенный вес мучителен для того, кто отвык на Ананке от нормальной тяжести, – однако в глазах у меня не плывет, и пальцы шевелятся. Тренировки тоже вещь хорошая.
Лучше бы как следует отработали групповой пилотаж на уровне всей эскадры, думаю я, глядя на трехмерный экран локатора. Прут – стадо стадом, словно собрались протаранить Юпитер. Нет, мало-помалу расходятся...
Позади нас взлетают последние.
– Захов, Заров, Залкинд – старт...
Это снова диспетчер, но у него другой голос. Очень знакомый.
– Зачем ты это сделал, Марек?
Заглоба не слышит меня. Дотащив палец до сенсора переключения частоты, повторяю вопрос. Довольно неприятно разговаривать при четырех «же», губы словно чужие – однако Марек узнает мой голос.
– Не мешай, Тим. Плюшкин, Монтекки, Казуаз – готовность...
– Зачем ты выпустил ЭТИХ?
– Чтобы и у них был шанс. Хватит играть в чистых и нечистых. Хочу, чтобы никто не проклинал меня перед смертью...
– А ты?!
– А я останусь здесь. Должен же кто-то остаться. Тут со мной еще несколько человек... они будут вести ракеты. Сколько смогут.
– С ума сошел! – ору я, кривя непослушные губы.
– Наоборот, Тим, я просто выбрал. Каждый выбрал что-то одно: или остаться человеком на Ананке, или лететь на Цереру, чтобы там снова стать эксменом. Я человек, понял? А теперь – освободи частоту! Плюшкин, Монтекки, Казуаз – старт!
– Прощай, Марек, – шепчу я.
– Удачи тебе, Тим! И слезь с частоты Первоматери ради!
Он выбрал. Это так сладко – выбрать, самому решить за себя, а может быть, и за других, взвалить на плечи и нести неподъемную тяжесть, не позволить никому наваливать на тебя груз – только сам! сам! Может быть, стоило сгибаться под чужим непонятным грузом всю жизнь, долгую или короткую, ради нескольких минут этого счастья – собственного выбора?
Наверное, стоило.
И я тоже – выбрал. Сам.
* * *Нас шестьдесят девять.
Семьдесят две капсулы – штатный состав Четвертой эскадры. Одна была сожжена «Магдаленой» во время мятежа. Пожар в шестнадцатой стартовой шахте потушен автоматикой, но капсула из шахты не вышла и не выйдет. Саммерли давно ушел с экрана локатора и, если даже каким-либо чудом сумеет устранить неисправность, все равно уже не догонит эскадру. Итого: минус три.
Двадцать четыре звена, из них три неполных. Мы еще не подошли к барьеру, а уже несем потери. Зато прямо в наших порядках несутся три десятка ядерных ракет, управляемых смертниками, оставшимися на базе. Они маневрируют, стараясь «воткнуться» в любую открывшуюся брешь так, чтобы не оказаться в опасной близости к чьей-нибудь капсуле, но чем больше проходит времени, тем чаще они опаздывают с маневром – сказывается удаление от Ананке. Одна из них в течение нескольких секунд держится не более чем в километре от меня, затем ее узкое хищное тело, прекрасно видимое простым глазом, нехотя отваливает и начинает удаляться в сторону Безухова.
