Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом
— Все это чушь. Никто никого не создавал. Образовалась мембрана, клетка, возникла жизнь и так далее.
— Вот-вот! А кто создал мембрану? Я ее создал, а шеф все приписал себе. Разве у вас таких случаев не было, когда открытие делает аспирант, а все заслуги приписывает себе профессор? Сплошь и рядом!
— Что же ты от меня хочешь?
— Да ничего. Просто скучно! Хотелось поговорить с умным человеком. Раньше было легче. Вон сколько их, умников, было, а теперь? Раз-два и обчелся!
— Неужели столько погибло людей?
— А ты как думаешь? Мало того! Вы все еще продолжаете убивать друг друга. Ты знаешь, что сейчас в двести раз меньше людей на планете, чем их осталось после эпидемии. Тут, конечно, не последнюю роль сыграли псы, но и вы сами хорошо приложили к этому руку!
— На что ты намекаешь? На то что мы уничтожили бандитов? Разве мы поступили несправедливо?
— Справедливо. Не спорю! Но знаешь, по этой справедливости надо было раньше уничтожить всех римлян, ассирийцев, греков, инков, ацтеков… Всех-всех! А если быть более точным, то следовало вас всех уничтожить еще тогда, когда вы ходили с каменными топорами.
— Так ты что, считаешь, что надо было оставить все как есть? Дать бандитам возможность дальше насиловать, убивать…
— Я ничего не считаю! Я просто говорю, что справедливо было бы вас всех уничтожить еще в каменном веке. Если, конечно, исходить из твоего представления о справедливости!
— Что же ты предлагаешь?
— Ничего, — он откровенно зевнул, — решай сам! Если ты тверд в своих убеждениях. Мне даже интересно, что у тебя получится!
— Разве я один такой?
— Вот ты уже спрашиваешь.
— Ладно. Считай, что я ни о чем не спрашивал. Он пожал плечами.
— Как хочешь. А знаешь, я немного вам завидую.
— Интересно?
— У вас есть желания.
— А у тебя их нет?
— Нет, почему же? Есть. Но, как бы тебе сказать? Когда они мгновенно осуществляются, то это становится неинтересно. Вот и с тобой мне интересно потому, что ты ничего не просишь. Другой бы на твоем месте попросил дворец и сорок прекрасных дев. Что еще просить у черта?
— Зачем? Дворца мне не надо, а дев у нас и так слишком много.
— Вот-вот! И что же вы собираетесь с ними делать?
Он расхохотался. От этого хохота вздыбились волны и зашаталась под ногами почва.
— Слишком? Ну нет! Это еще что. Будет еще больше! — он продолжал хохотать. — Ох, не могу! Ну как же вы до этого додумались? Мне, черту, такое в голову не пришло. Дьявольская штучка. Ха! Да, Дьявол по сравнению с вами — невинный младенец! Вы его обогнали, обошли на всех поворотах. Теперь наслаждайтесь. Берите себе жен — десять, сто, тысячу, сколько хотите! Брюнеток, блондинок, рыжих! Ха-ха-ха! Все равно останутся — еще!!!
— Так ты что? Выносишь нам приговор?
— Я? Уволь, приятель. Вы сами. Сами!
— Вот ты и проговорился. Заметь, я тебя не спрашивал. Мы не могли все решить, возник ли вирус спонтанно или его сделали в лаборатории. Выходит — в лаборатории.
— Тебе от этого легче? Но я тебе ничего не сказал, когда говорил — сами. Это еще ничего не значит. Разве вы не создали условия для мутирования микроорганизмов?
— Но этот вирус патогенен только для человека.
— Потому, что человек патогенен для природы. Тебя такой ответ устраивает? Вы что, думали, что природа — это только среда обитания? Какая самоуверенность! Что вы знаете? Улитка переползла с одного листа на другой и думает, что открыла новый континент.
— Так что, выходит, это все — природа?!
— А разве вы — не часть природы? Вот видишь. Логика ответа. Ни да, ни нет. Попробуй сам додумайся. Раз спрашивать не хочешь. Оставайся гордым. Смотри — восходит солнце.
Над морем появился огромный огненный шар Он был больше, чем привычное дневное светило, но светил не желтым, а красным светом.
— Живи! Я посмотрю, выпутаетесь ли вы из того, что сами себе создали?
Он повернулся ко мне спиной и пошел по берегу. Солнце, если это было солнце, между тем росло в размерах и, казалось, приближалось. Глазам стало больно. Казалось, сейчас оно коснется воды. и море испарится. Не помня себя, я бросился бежать и проснулся. Мне в глаза бил свет. Это горела свеча.
Глава XXIV
«Я ПРОШУ ВАШЕЙ ЗАЩИТЫ»
— Не бойтесь, это я! — тихо произнес женский голос. Свеча поднялась выше и осветила фигуру, стоящую в двух шагах от возвышения, на котором я спал. Я включил фонарь. Лицо и фигура женщины показались мне знакомыми.
— Беата?! — удивился я.
— Да, это я! Я пришла просить вашей защиты, пан Владимир.
— Защиты? От кого? Ваши обидчики сидят сейчас под стражей. Вам нечего бояться!
— Я не о них!
— Вас обидел кто-то из наших?
— Можно я сяду?
— Вид у нее, действительно, был взволнованный. Она вся дрожала.
— Садитесь! Но извините, я останусь пока лежать. Я раздет.
Она опустилась на край возвышения.
— От кого же вы просите защиты?
— Это длинная история. Но прошу вас выслушать меня. У меня, то есть, у моего отца был сосед. Мой отец — фермер, — пояснила она. — Ферма соседа стояла километрах в двух от нас. Сын соседа учился со мною в одном классе. Я ненавидела его, как может ненавидеть мужчину женщина. Он внушал мне отвращение. Я не могла без омерзения смотреть на его короткопалые, покрытые густыми рыжими волосами руки, которыми он каждый раз, когда мы оказывались наедине, пытался обнять меня. Я пожаловалась отцу. Тот встретил Марка, так звали этого парня, и пригрозил пристрелить его, если тот не перестанет приставать ко мне.
Тут как раз началась эпидемия. Мы заперлись на своей ферме. Отец запретил всем нам — моей сестре, брату, матери и мне — покидать ее и встречаться с людьми. Он даже раз стрелял, когда кто-то пытался приблизиться к ферме. К счастью, она стояла вдали от поселений и у нас никто не заболел. Мы жили одни. Когда перестали работать радио и телевизор, мы подумали, что остались одни на целом свете. Раз ночью я услышала стук, а когда вскочила с кровати, увидела, что в окно лезет Марк, а сзади на лестнице стоит еще кто-то и смотрит на меня. Я закричала что было сил и бросила в окно керосиновую лампу. В доме проснулись. Отец выбежал на крыльцо и выстрелил по ним. Они скрылись.
