Сергей Алексеев - Мутанты
- И мне! - взмолился переводчик. - Сейчас упаду…
- Я тебе упаду! - пригрозил Дременко. - Переводи, что он там бормочет?
- Речь уже бессвязная… Вы - русские партизаны… Русская мафия… И еще что-то про авианосец к нашим берегам…
Дед поднес ему полстакана и огурец.
- Пульс? - спросила Оксана.
Бабка подержала запястье слабеющей рукой:
- Нормальный, как у кролика… Сват, а кто его подстрелил-то?
- Не видел я, кто! - в отчаянии воскликнул Дременко. - Я же как приманка был. Думал, ко мне мутант бежит, а это сэр Джон. И уже вся задница в крови. И кричит: партизаны! Сватья, а этот телефон и правда на свинарник?
- Нет, почему? Теперь международный…
- Как - международный? Откуда?
- Свинарник-то на Украине остался.
Тарас Опанасович набрал номер, и вдруг на том конце кто-то ответил.
- Пан Кушнер! - трагично обрадовался он. - Сильвестр Маркович. Докладывает голова администрации… Кто? Президент Соединенных Штатов? Это ранчо пана Буша? Какая ферма? Ты как мне отвечаешь, свинья?!
И бросил громко хохочущую трубку.
- Не могу ухватить, в айбасы его, - проговорила Оксана. - Тыала кундал сохнут!
- Дай я… Айбасы кириккитте! Лабба тутан хатыныны!
- Сама! Тампон! В тундары ее так… Дременко вытаращил глаза:
- Это вы что там говорите? На какой мове?
- На латыни шпарят! - Дед под шумок налил горилки и себе. - Медицинский разговор! Чтоб больной не понимал. Выпей, сват, не суетись. Все равно уже ничем не поможешь.
- Как - не поможешь?
Американец обмяк и погрузился в сон. Дременко присел, заглянул ему в лицо, зачем-то посмотрел в рот.
- Ксана… Он живой?
- Пока живой. - Она что-то наконец зацепила и с трудом извлекла из раны. - А крови, как в поросенке… Вроде осколок.
И бросила окровавленный предмет в таз. Куров всучил стакан Дременко:
- Пей! Чтоб кондрашка не хватил!
А сам незаметно спер осколок из таза, отмыл под краном, повертел в руках и тоже заговорил на шаманском языке. Это был костяной наконечник стрелы…
Глава 12
Батько проснулся оттого, что телохранитель долго и панибратски таскал его за усы, приговаривая при этом отвратительным, хрюкающим голосом:
- Вставай, батько! Нам пора, светает. Батько, пора, просыпайся! Нам еще через границу надо махнуть! Батько, вставай!
Гуменник кое-как приподнялся, ощупал пространство вокруг себя - оказывается, спал в стогу сена.
- Мы где, Лях? - спросил он. - Почему здесь?
- Ты что, батько, ничего не помнишь? - Телохранитель заботливо охлопал его одежду. - Вставай и пойдем. Надо затемно уйти за границу. Потом расскажу.
- Сейчас говори! - Батько ощупал переносицу. - Как я оказался в стогу? И почему у меня здесь болит?
Лях виновато поерзал:
- У тебя, батько, под обоими глазами по фингалу.
- Кто? Почему ты не охранял мое тело?!
- Я охранял… Но тебе захотелось поваляться на сене, с Тамарой Шалвовной.
- Ах, да! - мечтательно вспомнил он. - Тамара! Какая женщина, Лях! Это же мечта всякого козака! Обожаю больших женщин… А где она?
- Ушла, батько…
- Почему ушла? Зачем отпустил?!
-
- Попробуй удержи ее! Еще и ругалась.
- Погоди, мы же на охоту за мутантом пошли?
- Точно так, батько, за мутантом, - озираясь, подтвердил телохранитель. - А Тамара Шалвовна была в качестве приманки. Но потом ты захотел выпить с ней на брудершафт. И она захотела…
- Ну-ну! Дальше-то что?
- Выпили. И ты сразу потребовал стог сена. А она говорит: мы еще поваляемся в стогу, сначала хочу прелюдию.
- Чего?
- Вступление, так сказать, - нетерпеливо объяснил Геббельс. - Сказала, мол, у нее высшее сексуальное образование, заочное отделение. И она не хочет, чтоб сразу в стог.
- Мы же должны были ловить мутанта! На живца!
- Должны были… Но ты, батько, захотел показать живцу настоящую козачью прелюдию. И это ей понравилось. Мы взяли тачку и поехали в Теткино, в кабак
Гуменник потряс головой:
- Кабак я помню… Ну?
- Вы с Тамарой Шалвовной плясали гопака. А какому-то москалю не понравилось.
- Это он меня ударил? Ты почему не контролировал ситуацию?
- Не он, батько, наоборот. Ты москаля отходил стеком. И стал требовать свою саблюку.
- Зарубить хотел?
- Нет, на Москву собирался идти, рубать москалей. - Лях достал из сена оброненный стек и бинокль. - Идем, батько, светает. Вон уже петухи орут…
- И что, пошел на Москву?
- Мы с Тамарой тебя удержали. Но ей это понравилось, сказала: какой темпераментный козак! - Телохранитель поставил Гуменника на ноги. - Все, батько, пора ! По дороге расскажу!
Взял его под руку и чуть ли не насильно повел в сторону села. Батько обшарил себя и остановился:
- Погоди… Где мой шмайсер?
- Ты его подарил, батько, Тамаре Шалвовне. - Лях потянул его за собой. - Ей очень твой автомат понравился. Помнишь, как вы с ней стреляли по козлам?
- По каким… козлам? По москалям?
- Нет, там стадо паслось. Это когда мы мутанта на живца…
- Надо было назад забрать. Не контролировал…
- Контролировал, батько! Каждый твой шаг, по инструкции… Но она не отдала шмайсер.
- Мы теперь оказались безоружными, - должно быть трезвея, заключил Гуменник. - На территории чужого государства… Должен отметить - весьма недружелюбного. Хоть сейчас гляди в оба!
- Гляжу, батько! Рано еще, народу никого, проскочим…
- Не хочу пешком. Свяжись с Сильвой, пускай машину шлет.
- Ты же велел мобилу подарить, батько!
- Кому?
- Тамаре Шалвовне!
Гуменник недовольно боднул головой воздух:
- Еще и без связи остались… Лях, я тебя уволю!
- Сам же сказал: запорожские козаки щедрые! Им для женщины ничего не жалко… Ты же хотел настоящую прелюдию показать Тамаре Шалвовне.
- Ты обязан сдерживать мои порывы, Лях! Предупреждать неосмотрительные шаги… Лидера партии охраняешь, личного представителя президента!
- Это я всегда помню, батько! И горжусь…
Сумеречные улицы Братково были еще пустынными, однако Гуменник с Ляхом шли, соблюдая меры предосторожности, прижимались к строениям и палисадам, чтоб не светиться на чужой территории.
- Ну и показал я прелюдию?
- Показа-ал! - нараспев и с гордостью произнес телохранитель. - Тамара Шалвовна была очарована! Особенно - как ты подарил ей жемчужное ожерелье.
- Ожерелье? А где я его взял?
- По твоему приказу, батько, я выторговал его у цыганки в таборе. За полторы штуки баксов.
- Разгулялся я - пробурчал Гуменник. - Ладно, вычтем из бюджета на добычу мутанта… Но такая женщина, Лях! Настоящая козачка! Генофонд нации! И что потом было?
Геббельс несколько смутился, глянул в бинокль в сторону таможни:
- Тамара Шалвовна сдалась… В общем, сама разделась. Ну и тут началось… М-м-м, как бы это сказать…
