Игорь Борисенко - Фантастика 2002. Выпуск 2
— Мне никогда ничего не попадалось, — сказал Димитрий, стараясь через салфетки прощупать Гамбургер на предмет твердых тел.
— Мне тоже, — посетовала женщина. — Может, хоть им повезет?
Трое сорванцов со счастливыми улыбками швыряли друг в друга белые палочки картофеля фри.
— Я словно схожу с ума, — признался Димитрий. — Сделайте что-нибудь!
— Фи! — отозвался доктор Хуан Ордалия. — Вы, конечно, устали, мистер Йон, постоянно торчите в этих «Стамесках»… то есть «Отвертках»… вот как я в своем кабинете. Таких, как вы, миллионы, и у каждого своя мания. Вам нужно поехать куда-нибудь подальше от, знаете, шумных городов, от всего этого шизоидного безобразия…
Он тяжело опустился в кресло, схватился рукой за щеку и замер на минуту или две.
— Кажется, вы тоже устали, доктор, — сказал Димитрий. — Может быть, я могу чем-то…
— Да, я устал, — сказал Ордалия. — Я лечу всех, а кто вылечит меня? Кто успокоит меня, предложит отдохнуть, расслабиться?..
— Ваша жена, — предположил Димитрий.
— Только не моя жена, — возразил Ордалия моментально. — Она и так каждый вечер кричит: «Не трать время на ерунду!.. Все равно ничего не выйдет!..» Э-эх-х…
— А вы… вы что-то исследуете? — поинтересовался Димитрий.
— Я же все-таки врач, — сказал Ордалия. — Мое призвание — лечить рассудки. Поэтому я ищу символ абсолютного исцеления. Такой, знаете, знак, что если его показать, допустим, по телевизору, то всем сразу станет лучше. Непогрешимый символ…
— А разве он бывает? — усомнился Димитрий.
— Приходите ко мне домой, я покажу вам наброски, — пригласил Ордалия. — Иногда мне кажется, что я уже близок к решению, но… Однако я не унываю. Представляете, какую пользу цивилизации я принесу, если смогу этот символ найти?
Бухгалтера «Харрисовых отверток» на месте не было. Димитрий хотел было удалиться, но тут на экране телефона появилось лицо Эша Харриса.
— Я дал мистеру Чу отгул, пусть отоспится, — сказал Харрис, не давая Димитрию опомниться. — Прошу ко мне в кабинет, мистер Йон.
В кабинете Харрис усадил Димитрия в кресло и пододвинул к нему лист бумаги с нарисованным от руки изображением.
— Скажите мне, как по-вашему, что это?
— Это? Эмблема компании «Хьюлетт-Паккард», — ответил Димитрий. ~
Харрис молча буравил его взглядом. Димитрий почувствовал себя дураком, снова взглянул на листок и добавил:
— Две буквы. Латинского алфавита. «Эйч» и «пи».
— А вот так? — спросил Харрис, переворачивая листок на сто восемьдесят градусов.
— Тот же логотип. Только кверху… кверху ногами.
— Это буквы «ди» и «вай», — назидательно указал Харрис. — Они вам ничего не напоминают?
Димитрий задумался, потом завертел головой.
— Ваши инициалы, — снизошел Харрис. — Ладно, Бог с ними…
Он убрал листок в ящик стола и сказал:
— У меня все ящики на замке с двумя шифрами — цифровым и буквенным.
Димитрий промолчал.
— Пойдемте, — предложил Харрис, — я хочу вам кое-что показать…
Он нажал на ручку дырокола, и в стене отворилась потайная дверь.
— Сюда, пожалуйста.
— Это у вас хранилище документов? — спросил Димитрий.
— Да, да… Подождите меня, я сейчас.
Димитрий вошел в потайную комнату и осмотрелся. Никаких документов тут не было, проникавший сквозь круглое окно тусклый свет освещал только небольшой белый стол, в центре которого чернела большая кнопка. Наклонившись и заглянув под стол, Димитрий обнаружил два сиротливо торчащих оборванных провода. Выпрямившись, он нажал на кнопку и тотчас отдернул руку — в комнату вошел Харрис.
— Вы знаете, что вы — избранный? — спросил он. — Конечно, нет. Вы не пугайтесь, все очень просто. Мне стало известно, что именно вам надлежит учинить конец света. С помощью вот этой кнопки. Повторяю, все очень просто…
— А я уже нажал, — сказал Димитрий, холодея.
Не сговариваясь, они посмотрели в окно.
— Странно, — сказал Харрис. — Очень странно… Нажмите еще раз, пожалуйста.
— Может, не стоит? — спросил Димитрий, засовывая руки в карманы пиджака.
Молниеносным движением Харрис вытащил из кобуры под мышкой блестящий нейрольвер.
— Без фокусов, — пригрозил он.
— Так она же ни к чему не подсоединена… — робко возразил Димитрий. — Собственно, поэтому я и…
— Смелее, смелее!
Димитрий приблизился к столу и положил указательный палец на кнопку. Пластмассовая поверхность кнопки была шершавой и напоминала кнопки советских лифтов из Музея очевидной истории. Харрис мотнул дулом нейрольвера, Димитрий надавил на кнопку и посмотрел в окно.
Ничего не произошло.
— Дайте мне! — закричал Харрис. Отбросив нейрольвер в угол, он подошел к столу и стукнул по кнопке кулаком.
— Не работает, — сказал он почти плача. — Не работает!
Чертова кнопка не работает!!!
Димитрий отступил к двери.
— Кто вас просил?.. — воскликнул Харрис, вытирая слезы и снова и снова ударяя по кнопке. — Раньше времени! Испортить такой прибор!.. Вы что, всегда нажимаете все, что попадается под руку?.. Ых-х-х!..
Улучив момент, Димитрий выскользнул из кабинета.
Той ночью ему снилось, будто он говорит с мудрецом в длинном халате, то ли Мерлином, то ли дзенским патриархом.
— Как мне расшифровать несправедливости мира? — спросил он у мудреца.
— Наше призвание — уподоблять и так постигать смысл жизни, — сказал мудрец. — Любое слово — ключ к тайне тайн, мой друг, но не по той причине, что слова имеют какую-то власть над сущностями, а потому, что слово это произнес именно ты.
Еще ему приснилась абсолютная, окончательная реальность. Димитрий стоял и любовался ее бесконечными калейдоскопическими переливами, изменчивой многомерностью, непостижимой, претерпевавшей бессчетное количество метаморфоз структурой. Так продолжалось до тех пор, пока он не понял что-то очень личное и очень важное.
Но открывшаяся ему истина была настолько самодостаточна, что в ней самой, собственно, не было никакой необходимости; поэтому Димитрий просто продолжал смотреть, изменяться и быть.
Алексей Калугин
БОЛЬШЕ ХОРОШИХ НОВОСТЕЙ
Утром Семен Сергеевич Вакулин проснулся раньше обычного — нынче должны были принести свежий номер «Хороших новостей». На часах было без четверти семь, почтальон же еще ни разу не приходил раньше восьми. Семен Сергеевич еще пару минут полежал, глядя в потолок, затем тяжело вздохнул, откинул одеяло и, кряхтя, поднялся на ноги. Накинув на плечи старый, протершийся на локтях почти до дыр халат, Семен Сергеевич прошел на кухню, наполнил водой чайник и поставил его на плиту, после чего направился в ванную. Дверь в ванную Семен Сергеевич оставил открытой и воду пустил тоненькой струйкой, чтобы было слышно, если вдруг позвонят в дверь. Однако, пока он умывался, долгожданный звонок так и не прозвучал. Заваривая чай в стакане, Семен Сергеевич бросил в кипяток всего несколько крупинок заварки — чая в банке оставалось на донышке, а что за новости принесет сегодня почтальон, неизвестно. Бывали случаи, когда хороших новостей не хватало и на куда более необходимые вещи, нежели чай. Так что приходилось экономить. Разорвав пакетик из грубой оберточной бумаги, Семен Сергеевич высыпал в тарелку горсть серого порошка и залил его кипятком. Получившаяся овсяная каша как по виду, так и на вкус напоминала крахмальный клейстер, но на завтрак она вполне годилась. Тем более что и выбирать-то особенно было не из чего. Позавтракав, Семен Сергеевич вымыл тарелку, вернулся в комнату и включил старенький черно-белый телевизор. Собственно, рано утром смотреть по телевизору было нечего, но нужно же было как-то убить время до прихода почтальона. Оставив без внимания утреннюю зарядку, познавательный рассказ о том, как происходит деление амебы и фрагменты балета незабвенного Петра Ильича Чайковского, Семен Сергеевич остановил свой выбор на фильме «Подвиг разведчика» — наблюдать за бессмысленным мельканием черно-белых фигур на экране было все же интереснее, чем следить за мучительно медленным передвижением минутной стрелки по циферблату будильника.
