Айзек Азимов - Академия. Классическая трилогия
Торан прекрасно понимал, что в качестве прелюдии к будущей семейной идиллии красный карлик выглядел мало впечатляюще. Он смущенно улыбнулся.
— Конечно, Бай, обмен неравноценный. После Академии выглядит не очень, правда?
— Это ужасный обмен, Торан. Лучше бы мне было не выходить за тебя.
Но, заметив, что лицо мужа моментально стало обиженным, не дав ему обидеться окончательно, она проговорила особым «уютным» голоском — так, как умела только она:
— Ну, что ты, глупыш! Сейчас ты оттопыришь губу и станешь похож на умирающую утку, а потом уткнешься мне в плечо, а я поглажу тебя по головке, вот так… Боже, как током от волос бьет! А ты, конечно, ждал, что я буду в восторге, да? Ты думал, я скажу: «Тори, с тобой — хоть на край света» или «Милый, где угодно — хоть в пустоте, среди звезд — лишь бы с тобой». Ну, признайся!
Ее указательный палец коснулся носа мужа, и она вовремя отдернула руку, а то бы Торан точно укусил ее.
Он обиженно проговорил:
— Ну, а если я сдамся и признаюсь, что ты права, ты ужин приготовишь?
Она ласково кивнула. Торан улыбнулся в ответ.
По большому счету, красавицей она не была — он это понимал. Это было видно с первого взгляда. Волосы у нее были темные, блестящие и густые, хоть и невьющиеся, рот немного великоват, но тонкие, дивно очерченные брови отделяли прекрасный, мраморно-белый лоб от теплых, всегда улыбающихся карих глаз.
А за тщательно выстроенным и упорно охраняемым фасадом практичности, не романтичности, житейской расчетливости таилось маленькое озерцо нежности, которое ни за что бы не вырвалось наружу, если бы вы попытались добиться этого силой, а только тогда, когда вы знали, как этого добиться — а вы бы и не почувствовали, что чего-то добивались.
Торан еще немного посидел у пульта управления, хотя делать там было абсолютно нечего, и решил отдохнуть. Оставался еще один межзвездный прыжок, потом еще несколько миллимикропарсеков «по прямой», и только потом потребуется ручное управление. Он запрокинул голову назад и повернулся в кресле, пытаясь разглядеть через приоткрытую дверь хозяйственного отсека, что там делает Байта. Она доставала с полок контейнеры с едой.
В его отношении к жене была едва заметная доля самодовольства. Нечто вроде удовлетворенного самолюбия человека, который добился желанного успеха после трехлетней борьбы с собственным комплексом неполноценности.
Как бы то ни было — он был провинциалом, и не просто провинциалом, а сыном отставного Торговца. А она была из самой Академии. Мало того — ее родословная прослеживалась до великого Мэллоу…
Он все время побаивался этого путешествия. Везти ее на Хейвен — в скалистый мир с пещерными городами — было рискованно. Заставить ее столкнуться с извечной враждебностью Торговцев к Академии — враждебностью крестьян к горожанам — было еще рискованнее.
И все-таки после ужина — последний прыжок!
Звезда Хейвена горела недобрым тускло-алым светом, а вращавшаяся вокруг нее планета светилась бледно-розовым румянцем, поскольку окружавшее ее кольцо атмосферы поглощало свет звезды. Половина планеты покоилась во мраке, Байта склонилась над большой голографической картой участка космоса, испещренной паутиной пересекающихся линий. В центре их сплетения мерцал Хейвен. Подперев щеку рукой, она проговорила:
— Жаль, что я не познакомилась с твоим отцом раньше. Вдруг я ему не понравлюсь?
— Тогда, — уверенно проговорил Торан, — ты будешь первой хорошенькой девушкой, ухитрившейся не понравиться ему. Пока он не потерял руку и не перестал мотаться по Галактике, он… ну, в общем, если ты спросишь его об этом, он будет болтать до тех пор, пока у тебя уши не отсохнут. Я слушал-слушал и в конце концов понял, что он здорово привирает. Не было случая, чтобы хоть один свой роман он пересказал дважды одинаково.
Хейвен-II стремительно приближался. Уже было видно внутреннее море, грифельно-серое в сгущавшихся сумерках, то и дело исчезавшее в густых облаках. Берега его окаймляли высокие скалистые горы.
Они подлетали все ближе к поверхности планеты. Уже было видно, как море катит к берегу величественные валы. В тот миг, когда до горизонта не было видно ничего, кроме серых волн, в видовом иллюминаторе мелькнул покрытый льдом берег.
— Скафандр застегнула? — крикнул Торан, пытаясь перекричать шум двигателей, работавших в режиме торможения.
Байта кивнула. Ее пухлое личико за прозрачным пластиком шлема мягкого, плотно прилегающего скафандра покрылось нежным румянцем.
Корабль приземлился на открытую площадку в двух шагах от подножия скалистого плато.
Осторожно, неуклюже ступая, они спустились в густую темень галактической ночи. Байта поежилась от холода. Изо рта у нее вырвалось облачко пара. Торан крепко взял ее под локоть, и они побежали по заледенелой, утрамбованной земле к островку света, мерцавшего вдали.
На полпути их встретили вооруженные часовые. Они обменялись с Тораном парой коротких фраз, после чего пошли дальше вместе с ними. И ветерок, и холод остались позади, когда они вошли в высокие ворота в скале, которые тут же закрылись за ними. Внутри было тепло, от стен исходило мягкое белое сияние. Слышался гул множества голосов. Таможенник, оторвавшись от бумаг, с любопытством поглядел на вошедших. Торан подал ему бумаги.
Тот, быстро просмотрев документы, тут же возвратил их Торану и жестом указал дорогу. Торан шепнул жене:
— Похоже, отец договорился. Обычно тут часов пять торчать приходится.
Они вышли на открытое пространство, и Байта воскликнула:
— Вот это да!
Пещерный город был залит дневным светом — ярким дневным светом утреннего солнца. Конечно, на самом деле никакого солнца не было. То, что должно было быть небом, терялось в свете рассеянных лучей. Теплый, довольно плотный воздух был напоен ароматом свежей зелени.
— Ну, Торан, да здесь просто красиво! — удивилась Байта.
Торан кивнул с ревнивой гордостью.
— Конечно, Бай, это не Академия, но все-таки большой город — самый большой на Хейвене. Двадцать тысяч человек. Думаю, тебе здесь понравится. Правда, с развлечениями — не густо, но зато тайной полиции нет.
— О, Тори, это же просто как в сказке — игрушечный городок! Весь белый и розовый — и какой чистенький!
— Да…
Торан глядел на город вместе с женой. Дома были большей частью двухэтажные, построенные из прочного камня с волнистым рисунком — его добывали на планете. Высотных домов с башнями и шпилями, столь типичных для Академии, здесь не было и в помине, не было и громадных многоквартирных монстров, украшавших улицы старых Королевств, — здесь царили малые формы и индивидуальность — реликвии частной инициативы в Галактике массовой психологии.
Торан шепнул жене на ухо:
— Бай, смотри туда. Это отец. Да не туда, глупышка! Видишь?
Она увидела. Им махал единственной рукой высокий, грузный пожилой мужчина, широко растопырив пальцы, как будто загребал воздух. До них долетали раскаты громоподобного баса. Байта взяла мужа под руку, и они сбежали вниз по аккуратно подстриженной лужайке. Рядом с отцом Торана стоял мужчина пониже ростом. Издалека его невозможно было разглядеть рядом с одноруким великаном, который продолжал махать рукой и кричать.
Наклонившись к жене, Торан шепнул:
— Это сводный брат отца. Тот самый, что бывал в Академии. Я тебе рассказывал.
Они встретились на зеленом ковре травы, радостно смеясь. Отец, наконец выпустив сына из железного полуобъятия, поспешно привел себя в порядок: одернул короткую куртку и поправил свое единственное украшение — расшитый металлическими узорами пояс.
Склонив голову набок, он по очереди оглядел молодых и наконец, борясь с чуть заметной одышкой, пробасил:
— Ну, сынок, ты выбрал отличный денек для возвращения домой!
— Что? Ах да! Сегодня ведь день рождения Селдона?
— Угу. Знаешь, натерпелся по дороге — наняли машину, и я попросил этого дракона Ранду сесть за руль. Тот еще водитель!
Взгляд его остановился на Байте. Голос его сразу смягчился:
— У меня есть кристалл с твоей мордашкой. Неплохо, но теперь я гляжу на тебя и понимаю, что парень, который тебя снимал, — жалкий любитель.
Он вынул из кармана маленький прозрачный кубик внутри него светилось крохотное смеющееся лицо Байты.
— Ах, вы про это… — смутилась Байта. — И зачем только Торан послал вам эту карикатуру. Просто удивительно, что вы вообще разговариваете со мной после этого, сэр.
— Да ну? Слушай, малышка, называй меня Фрэн. Давай без формальностей. Так что бери меня под руку и пошли к машине. Знаешь, строго между нами — до сих пор я не предполагал, что мой сыночек способен на что-нибудь стоящее. Пожалуй, придется изменить свое мнение.
