Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»
— Право на правду надо заслужить, — сказал, после паузы, Виктор…
… Поздним вечером Таня торопливо шла по пустынной улице. Воротник ее серого плаща-болоньи был поднят. Левой рукой она прижимала к груди сумочку, а в правой — несла авоську с продуктами.
Виктор в тот вечер остался ночевать в лаборатории. Такое он проделывал часто. Таня знала, что очередной эксперимент действительно требовал его присутствия и собиралась, когда он вернётся домой, порадовать его домашними пельменями…
Когда под завывание ветра, скрипело дерево, или хлопала отставшая кровля, Таня вздрагивала, крепче прижимая к себе сумочку.
Неожиданно в квартале от родного подъезда, из-за угла появились две мужские фигуры. Таня остановилась и оглянулась в поисках случайного прохожего. Никого.
Она перешла на проезжую часть дороги.
— Или мы такие страшные?! — глумился приземистый квадратный амбал со лбом питекантропа.
— Кричи хоть до утра, Киса, никто и носа не высунет! — предупредил верила с перебитым носом. — Можешь и не рыпаться!
Таня обернулась, — еще один подходил сзади. Бритый наголо.
— Такое уж это место, — поддакнул, дурачась, Питекантроп.
— А может, и время такое, — предположил Длинный. — Впрочем, во все времена никто не хотел умирать.
— Во всяком случае — зазря… — поддакнул Питекантроп.
Таня бросилась в ближайший переулок, но Бритоголовый успел туда раньше. Длинное, почти до пят, пальто, почти не мешало его отточенным движениям.
Таня с отчаяньем смотрела на приближающихся насильников.
— Так-то лучше, киса, — ухмыльнулся Бритоголовый, щеку которого «украшал» глубокий шрам. — Спокойнее надо быть… И нервы беречь…
— Сама понимаешь — проще без шума, поигрывая кастетом, пояснил Коротышка, напарник Бритоголового. — Лучше уладим все полюбовно…
Трое бандитов окружили молодую женщину, тесня ее в подворотню. Неожиданно Бритоголовый сделал резкий выпад, схватил Таню за талию и поднял в воздух.
Она закричала, отбиваясь руками и ногами. Тут же к ней подскочил Длинный и зажал рот. Таня забилась в руках Бритоголового еще сильнее, а ее сдавленный крик стал даже громче.
— Ишь, какая непослушная! — хватая ее за ноги, возмутился Питекантроп. — Так и норовит схлопотать…
Неожиданно дикий вопль огласил пустынную улицу. Причем вопил мужчина.
— Так ты кусаться?! — Длинный ударил девушку наотмашь по лицу и вновь зажал ей рот. — А ведь я могу и разозлиться! — сообщил он переставшей сопротивляться Тане. — Тогда, в самом деле, придушу!
Насильники затащили девушку в подворотню, и некоторое время оттуда доносились ее сдавленные крики и шум борьбы.
— Сучка! — шипел Бритоголовый. — Заткнись и не рыпайся!..
И в это мгновение произошло то, что вряд ли могли предположить нападавшие: в руке у Тани появился пистолет. Она все-таки сумела вытащить его из сумочки.
Еще через мгновение прогремел выстрел, и один из верзил упал.
Таня прислонилась спиной к сырой, облезлой стене, опустила руку с пистолетом и медленно сползла на пол.
Довольно долго она сидела на корточках, плотно прижавшись спиной к стене. Потом ее стошнило…
Инга металась в кошмарном сне. Внезапно она открыла глаза и села. Огляделась, узнала каюту и пришла в себя. Потянулась к тумбочке, взяла трясущейся рукой стакан воды и попыталась пить. Зубы стучали о край стакана, но она все-таки отпила несколько глотков.
Дверь в каюту открылась, и в дверном проеме появился Виктор.
— Опять? — Он подошел к кровати.
— Уже прошло… — Инга хотела улыбнуться, но не получилось. — Боюсь, еще немного — и я не выдержу!.. Это даже не наваждение!.. Ты не представляешь, какой это ужас! Словно я всё это сама пережила!!!
— Успокойся, — Виктор достал из кармана халата упаковку таблеток и, выдавив парочку, протянул Инге.
Девушка судорожно проглотила таблетки и запила водой.
— Спасибо… — Инга поставила стакан на тумбочку и откинулась на кровать. — Я опять кричала?
— Нет… Просто я уже чувствую, когда у тебя это начинается…
— Теперь уже все нормально, иди… — Инга натянула простыню почти до подбородка.
— Ты уверена? Может, отменим твое участие?
— Не знаю… Утром решим. Мне и вправду… хочется спать…
— Все, ухожу… — Виктор поцеловал Ингу в лоб и вышел из каюты…
Празднично украшенный флагами «Атлас» едва покачивался на ленивой пологой волне. На восходе солнца стих последний ветерок, и к десяти утра термометр уже показывал тридцать пять градусов по Цельсию.
На верхней палубе руководители чемпионата по фри-дайвингу разобрались, наконец, с журналистами и телеоператорами, а врачи — с участниками и тренерами. На корме, под тентом, спонсоры принимали благодарности организаторов соревнований. Настроение у всех было приподнятое, и, как это всегда бывает перед соревнованиями, слегка нервозное.
В отдалении видны были катера морской полиции Египта и Израиля, очертания их струились в жарком и влажном воздухе Красного моря. На вспомогательных катерах и шлюпках готовили мобильные подводные прожектора, кино и видеокамеры. Аквалангисты и спасатели в последний раз проверяли оборудование.
В рубке израильского полицейского катера были открыты все иллюминаторы. Высокий пухленький толстячок в шортах цвета хаки и белой панаме укреплял треногу небольшого телескопа.
У его ног светловолосая девушка в бикини и наушниках настраивала микрофон направленного действия с лазерным наведением. Пока же магнитофон фиксировал обрывки чужих разговоров, не связанных между собой, и она заливисто смеялась, — случайные сочетания иногда создавали перлы юмористики.
Виктор в майке и шортах прохаживался среди тренеров. Андрей помогал аквалангистам, контролирующим соревнования, надеть снаряжение. Начинался самый ответственный этап: в морскую пучину отправлялись самые сильные спортсменки.
Инга стояла на кормовой площадке в открытом оранжевом купальнике. На шее, как всегда, — любимое ожерелье, на ногах — ласты, в руках — маска. Выглядела она совершенно спокойной.
На поверхности воды появилась молодая мускулистая ныряльщица.
— Лилиан Линч! Великобритания! — объявил голос из громкоговорителя. — Глубина — сто семьдесят метров! Приготовиться Инге Киселевой!
Продемонстрировав окружающим голливудскую улыбку, Инга надела маску. И уже из-под неё посмотрела на Андрея, надеясь, что теперь направление ее взгляда окружающим не будет видно. Затем она подняла руку, фиксируя свою готовность, и повернулась к судьям.
