Грег Бир - Эон
Мирский нацелил антенну на южную скважину и поискал сигнал ретранслятора. Найдя его, он передал сообщение подполковнику Погодину в первой камере, спросив, сколько у того людей и какова ситуация. Погодин летел на «Чайке» вместе с Невом.
— У меня четыреста, — ответил Погодин. — Нев погиб. Полковник Смирдин тяжело ранен. Вероятно, он не выживет. Мы захватили два комплекса и взяли десять пленных; контролируем нулевой лифт.
Майор Рогов из четвертой камеры сообщил, что у него сто человек, но ни один объект не взят; туннели усиленно обороняются. Он предполагал переправить своих людей на остров на резиновых плотах, взятых в зоне отдыха; Лев не пережил столкновения «Шеви» с заграждениями в скважине. Полковник Евгеньев погиб, а комбат Николаев пропал без вести.
Погибло все командование.
В Мирском снова начала расти ненависть, сжимающая горло и обжигающая желудок.
— Развернуться в цепь и наметить цели, — приказал он командирам отрядов с ближней стороны моста, затем махнул рукой обеим сторонам и скрылся за сооружением, чтобы дать указания другим группам.
Треск очередей встретил его людей, когда они выскочили из укрытия и рассеялись группами по двадцать человек между деревьями и зданиями по обе стороны от Мирского. Нельзя было сказать, какое количество лазерного оружия использовали; оно действовало бесшумно и невидимо, если только воздух не был влажным или пыльным. Полковник взял рацию и связался с капитаном, командовавшим отрядами по другую сторону моста.
— Перекрестный огонь, — последовал его приказ — Стремительно атакуем и отходим.
Затем Мирский вызвал три других отряда и распределил их вдоль берега, где они заняли огневые позиции в лесу и позади круглого сооружения.
В бинокль он мог различить за пластиковыми щитами лица обороняющихся. У его людей таких щитов не было; лишь на бинокле имелась защита от лазерного ослепления — если у обороняющихся были такие системы. Почти любое лазерное орудие можно было перестроить так, чтобы создать заграждение из ослепляющих лучей. Было немало видов вооружения, которые войска НАТО могли иметь и могли использовать и которых у него не было…
Обороняющиеся расположили мешки с песком линиями, параллельными дороге, ведущей на мост. Не на всех позициях были люди; если бы он успел вывести свои войска на эти рубежи, прежде чем позиции будут полностью укомплектованы личным составом, путь к мосту был бы открыт.
Мирский приподнялся, еще раз осмотрел позиции, а затем опустился на землю, чтобы передать распоряжения отрядам на другой стороне. Чудовищный треск расколол воздух; глаза полковника расширились, и он подсознательно приготовился к смерти. Он должен был предвидеть, что у американцев имеется некое совершенное и смертельное секретное оружие; они чертовски хорошо умели заставать врасплох…
Снова раздался треск, затем послышался невероятно громкий голос. Голос говорил по-русски с сильным немецким акцентом, но слова звучали четко.
— Военные действия бессмысленны. Повторяем, военные действия бессмысленны. Вы можете остаться на своих позициях, но не двигайтесь дальше. То, что вы слышите — приказ. На Земле произошел разрушительный обмен ядерными ударами.
Мирский покачал головой и снова включил рацию. Он не мог тратить время на выслушивание…
— У нас достаточно оружия и людей, чтобы уничтожить вас. Это бессмысленно. Среди нас находятся ваши соотечественники — русская научная команда. Кроме того, имеется подтверждение от ваших товарищей с транспортных кораблей. Вы можете связаться с ними; они ждут за скважиной.
Мирский нажал кнопку передачи и отдал приказ об атаке. Затем он приказал оставшимся отрядам занять берег реки и соединиться с теми, кто находился у основания моста. Укрытие там выглядело надежным: оказавшись под мостом, они могли стрелять вдоль американских заграждений, сложенных из мешков с песком, и предотвратить появление там людей.
— Воевать с нами бесполезно. Наше высшее командование погибло или лишено связи с нами, возможно, на годы. Ваша смерть будет бессмысленной. Вы можете оставаться на прежних позициях, но подтвердите свое согласие, иначе мы откроем огонь.
Потом послышался другой голос, искаженный, но знакомый — это был подполковник Плетнев, командир соединения транспортных кораблей. Либо он капитулировал, либо все еще находился за скважиной. Предположение, что он его взяли в плен, исключалось: он бы скорее погиб, чем сдался живым.
— Товарищи! На Земле идет война между нашими странами. Громадные разрушения как в Советском Союзе, так и в Соединенных Штатах. Наш план больше не действует…
Черт с ним! Мирский подвел своих людей еще ближе к мосту. Взять эту цель, затем следующую, а затем, может быть, и поговорить…
— Ш-ш… омандир Мирский, — прохрипела его рация. — Мост пересекают дополнительные силы противника.
Снова началась стрельба, и Мирский впервые в жизни услышал крики умирающих.
Глава 29
Хайнеман беспокойно заерзал в пилотском кресле АВВП, прислушиваясь к переговорам на русском, английском и немецком языках. Ретрансляторы в скважинах автоматически передавали радиосигналы повсюду. Почему их не отключили? Возможно, что и отключили — возможно, это русские ретрансляторы.
Он увел трубоход как можно дальше от любой мыслимой опасности и сейчас находился в тысяче километров по коридору, в неизменном положении относительно сингулярности, чувствуя свою бесполезность. Он запрограммировал процессоры связи на прослушивание всех диапазонов и прием всех сообщений, включая одновременные — в дальнейшем можно было воспроизвести их по отдельности. Через скважину поступала даже некоторая видеоинформация.
Хайнеман успел увидеть пламя пожара, опустошающего Землю, прежде чем сигнал пропал.
Совершенно случайно он обернулся и заметил скользящий белый отблеск. Что-то плавно проплыло над его головой в противоположную сторону. Что бы это ни было, оно, казалось, двигалось по спирали вокруг плазменной трубки, оставаясь внутри слоя плазмы и отбрасывая хорошо различимую тень на фоне общего сияния.
Внутри Камня не было других летательных аппаратов — по крайней мере, он не слышал ни об одном. Сомнительно, что у русских есть нечто достаточно совершенное для того, чтобы следовать столь сложным курсом.
Что же это, в таком случае?
Буджум. Прямо посреди всей этой заварушки Хайнеман увидел своего первого буджума. «Вот так всегда и бывает…» Он включил системы слежения.
На какое-то мгновение на экранах появилось четкое изображение и даже компьютерное увеличение общих очертаний летательного аппарата. Он был гладким и напоминал затупленную стрелу. Удалось записать около пяти секунд информации, прежде чем система слежения внезапно потеряла цель.
