Михаил Грешнов - Эхо (Сборник фантастических рассказов)
Лег на траву передохнуть, успокоиться. Огромность события не умещалась в мыслях и в чувствах. Вопросы всплывали один за другим, кололи и жгли, будто мне под череп запустили ежа. Откуда Несси? Как оказалась в городе? Как теперь быть, что из этого выйдет? Тише, успокаивал я себя, думай!
Макет по Слайду привезли пароходом. Естественно, его не спрячешь в каюте и даже в трюме. Макет был на палубе, и. Несси увидела его. Из реки? Скорее всего, и поплыла за ним. Что ее толкало, инстинкт? Несси вышла на берег, очутилась на площади. Нуждаясь в ласке, стала сама ласкать макет, не понимая, что это игрушка. Пережила ужас, когда игрушка сломалась, кинулась прочь. Тут я увязался за ней, оба оказались за городом, подвернулось случайное озерко. Животное устало или, чувствуя жажду, потянулось к воде. А что дальше, что дальше? Сердце закатывалось у меня от этого вопроса. Сколько опасностей подстерегало животное в нашем мире. Как уберечь Несси, куда увести, спрятать? Разве спрячешь такую громадину?..
Между тем проселок у озерка оживал. В Торренс потянулись телеги с овощами и пешеходы. Я глядел па них и не замечал. В голове вопросов не убавлялось.
— Что поймал? — Кто-то обо мне подумал — рыбак.
Я не ответил, но спросил в свою очередь:
— Хлеб есть?
— Есть. — Прохожий опустился на траву рядом.
— А сигареты?
Тот отсыпал из пачки дюжину сигарет. Все это молча — я боялся, что голоса потревожат Несси. К счастью, человек оказался неразговорчивым.
— Бывай, — сказал он на прощанье.
К обеду мне удалось уснуть.
Разбудили меня странные звуки: кто-то невдалеке плевался. Слышалось шуршанье, чавканье и плевки. С минуту я слушал, не понимая, где я и что вокруг. Несси! — вскочил. Шлепнул плевок и еще плевок.
Я соскользнул в воду, — по колена, по пояс, — раздвинул тростник. Несси срывала узкие жесткие листья, перетирала их — нижняя челюсть двигалась вправо, влево — и, высосав сок, выплевывала жвачку. Увидя меня, не прекратила занятия — потянулась за листьями. Пожевала и выплюнула.
— А… — сказал я. Камыш не подходил ей к обеду. Минуту я стоял, раздумывая; как об этом не догадался раньше?
— Пойдем! — сказал я решительно Несси.
И Несси пошла. Сыграло ли тут роль внушение или мой решительный тон? Или Несси поняла, о чем я хотел сказать?
Шли по дороге. Теперь я впереди. У меня был план: до Каледонского канала миль двадцать пять. Канал соединяет озера Лох-Лохи и Лох-Несс. Вот и определился наш путь. В какое другое место я мог увести Несси?
Дорога обогнула озерко, открылся поселок. Надо было остановиться, подумать, как показаться на люди, — но было поздно. Не дальше как в двадцати шагах навстречу шли двое: низенький, толстый, с трубкой в зубах, и другой, повыше, с обвязанной теплым платком щекой.
Сердце у меня обмерло: что-то будет?
— Кого ведешь? — спросил меня толстый, с трубкой, когда мы подошли ближе.
— Несси, — ответил я, пришлось приостановиться.
— Ха!.. — сказал толстяк, губы его расплылись в улыбке.
Второй, обвязанный, спросил:
— Еще кто будет?
— Как — кто? — не понял я.
— Кинг-Конг, например, — ответил обвязанный.
— Вы что, не верите? — спросил я. — Живая Несси!
Толстяк вынул изо рта трубку и сказал:
— Каучуковая…
— Мозги у тебя каучуковые, — ответил я.
— Мозги настоящие, — возразил толстяк. — А такие штучки мы уже видели.
— Акулу, например, — подсказал обвязанный. — Глотает целые корабли.
— Во-во, — подтвердил толстяк. — Осьминоги космические еще…
Готов поклясться — мужчины не были пьяными. Но от их суждений я растерялся.
— Живая Несси! Не видите?
Толстяк сунул трубку в зубы и вместе с дымом выдохнул:
— Не обманешь — не продашь.
— Пойдем, — обернулся я к Несси.
Прохожие молча смотрели нам вслед. Когда я оглянулся через минуту — продолжали свой прежний путь.
«Однако»… — подумал я. Мне было радостно, что встреча прошла легко. Но меня и задевало — не поверили.
Тут мы вступили в поселок. Несси надо было кормить, и я прикидывал, как это сделать. Вечер был будничный, люди работали на огородах; с противоположного конца улицы — поселок вдоль улицы просматривался весь — входило стадо овец.
Миновав два-три дома, мы остановились у обширного огорода. Старик и двое парней убирали капусту.
— Можно у вас купить капусты? — спросил я через изгородь.
— А это кто? — спросил старик, показывая на Несси.
— Она хочет есть, — ответил я.
— Резиновая?
— Живая!
Старик, вслед за ним парни приблизились к изгороди.
— Сколько потребуешь? — спросил один из парней, облокачиваясь на изгородь.
— Не знаю, почем капуста.
— Да нет, — возразил парень. — За представление.
Меня принимали за балаганщика!..
Старик между тем швырнул на дорогу вилок капусты. Несси выкинула голову на разом утончившейся шее — овощ хрустнул в ее зубах.
— Я же говорил — резиновая, — сказал старик.
Подошли соседи. Смотрели, как Несси хватает вилки, работает челюстями. Комментировали:
— Кибернетика…
— До чего ведь дошли. Как настоящая!
— Настоящая и есть! — попытался я пробить стену недоверия.
На меня даже не глянули.
— Куда у нее девается? — спрашивали,
Сами себе отвечали!
— Соломорезка.
— Сам сделал? — обратился ко мне старик. Одобрил: — Ловкач!..
Другие возражали:
— Провинция. То ли дело Кинг-Конг…
«Грамотеи!.. — возмущался я про себя. — Насмотрелись по телевизорам на сверхобезьяну, механическую акулу…»
— В общем, не плохо, — сбалансировали наконец мнение. — Откуда ты? — И меня, похоже, заметили.
— В Торренс привезли на трейлере… — начал я.
— Это мы видели, — возразили мне.
— Вся Британия видела!
Подошли овцы, потянулись к капусте. Несси защелкала зубами и зашипела.
— Звуковой эффект… — заметил парень, швыряя очередной вилок.
Кто-то повторил, как вначале!
— Кибернетика…
Плату за капусту с меня не взяли.
— Хорош, хорош, — отвел деньги старик. — Спасибо за развлечение.
Под собачий лай мы с Несси покинули поселок. Вообще, собаки надоедали нам больше всего. Да еще мальчишки.
— Эй! — кричали. — Почему у твоего верблюда один горб?..
Мальчишки принимали Несси за живое существо. Собаки в этом не сомневались.
Что касается самой Несси, то более спокойное животное трудно себе представить: шла за мной, поглядывала по сторонам. Изредка шикала на собак — свысока. Кличку поняла сразу. Заботу мою чувствовала, сама ни о чем не беспокоилась — быть бы сытой. Больше эксплуатировала меня — корми, пои, охраняй, — превратила в пажа при своем вельможном высочестве…
