Ирина Стрелкова - Шах помидорному королю
— А кто тебя привез? — строго осведомилась Галина Ивановна, полностью игнорировав выпад против больничного питания.
— Замечательный человек, изобретатель-самоучка.
— Чернов? — В ее голосе Володя уловил какую-то особую интонацию.
— Он самый. — Володе удалось принять безмятежный вид. — А что? Сироткин про него спрашивал?
Галина Ивановна засмеялась. И смеялась довольно долго.
— Ох, Киселев, Киселев… Значит, ты опять в роли Шерлока Холмса? Я так и подумала, когда ты вошел.
Сведения о Сироткине оказались не очень утешительными. Он пришел в сознание, но не помнит обстоятельств, предшествовавших травме, не помнит, как ему нанесли удар. Типичная ретроградная амнезия. Однако полчаса назад больной вдруг спросил слабым голосом, жив ли Чернов. Разумеется, его успокоили: жив.
Всю эту информацию Володя слово в слово передал Валерию.
— Спросил про меня! Ну, Сироткин! — Валерий растрогался. — Я его главный враг, а он за меня беспокоится…
Из больницы амфибия взяла курс на музей. В этот ранний час тут обычно трудились уборщицы, но сегодня понедельник, музей закрыт. Володе пришлось повозиться, отпирая своим ключом парадную дверь. Затем он отомкнул дверь, ведущую во двор, и они поднялись по наружной лестнице в директорский кабинет. Валерий бережно нес картонную коробку с «голосами жизни».
— Куда поставить?
— В самое надежное место!
Перекладывая кассеты в старинный сейф, Володя искоса поглядывал на запечатанный конверт. Похвастаться перед Валерием своей блистательной догадкой насчет Грини? Нет, еще не время!
Володя хотел распрощаться с Валерием на Фабричной. К себе в Посад можно добраться пешком, а Валерию надо спешить в Нелюшку — народ ждет вестей о Сироткине.
Но изобретатель и слушать не стал — домчал до дома.
…Васька спал на диване одетый и даже подушку не достал из постельного ящика — приплюснулся щекой к валику. На столе белела раскрытая тетрадка. Володя наклонился и прочел: «Как я провел день».
С чего бы Васька взялся писать сочинение на вольную тему? Володя пробежал взглядом первые строчки: «Банка сибя акупила». Ну и грамотей! Надо с ним позаниматься всерьез. Но что это за банка и что значит «акупила»?
Володя стал читать дальше и увлекся. Ну и Васька! Ну и сочинитель! Конечно, за грамотность ему полагается двойка, но за содержание — пятерка с плюсом. Он сумел рассказать о своих похождениях живо и выразительно. Не зря Лев Толстой очень высоко ставил бесхитростные сочинения деревенских школьников. Васькин стиль тоже еще не испорчен штампами, характерными для школьных сочинений. А банка клубничного варенья действительно себя окупила. За чаем с вареньем братья Голубцовы рассказали, кто провожал Анюту вечером после дискотеки. Бокс! Борис Шумилин.
«Вот почему они ему накостыляли. Но Голубцовы ошибаются — к пакету с деньгами Бокс не имеет никакого отношения. Не он подкинул знахарю записку с черепом и костями. И не он подкинул записку Анюте. Это сделали другие. И они назначили знахарю субботу потому, что записку Анюте удобнее всего подсунуть в субботу в дискотеке…»
Володя с удовольствием вспомнил возникшее у него сразу предположение, что в выборе дня есть ключ к разгадке.
Но что привело Джеку в Париж, в покинутый хозяевами дом? Васька задал себе этот вопрос и не нашел ответа. Зато он так ярко нарисовал все, что там произошло!.. Значит, громадный тяжеленный шкаф отзывался на удары колокольным звоном. И задняя стенка шкафа — не из фанеры, как у нынешней мебели. Примечательная подробность! Выдержанное старое дерево — прекрасный материал для изготовления струнных инструментов. Скрипичные мастера охотятся за старыми досками… Почему бы не заняться этим и гитарным мастерам?…
«Что ж… С Джекой все ясно!» — сказал себе Володя, переворачивая последнюю страницу Васькиного сочинения.
И тут ему бросилось в глаза такое… Володя обомлел. Для непосвященного — всего лишь несколько слов из совершенно пустого разговора. Но для того, кому уже многое известно, драгоценнейшее звено, замкнувшее воедино долгую цепь фактов, догадок, предположений, логических выводов.
— Шах помидорному королю! — воскликнул Володя и услышал за спиной шорох.
Васька проснулся и поглядывал, очень довольный успехом своего сочинения.
Если человек заслуживает похвалы — ее следует воздавать немедленно, не откладывая на потом. И уж тем более нельзя откладывать, если речь идет о талантливом сочинителе. Литературным талантам похвала нужна как воздух. Впрочем, и всем другим тоже.
После завтрака Васька отправился к Вите Жигалову — предупредить, чтобы тот сегодня в музей не приходил, ремонт граммофона переносится на любой из ближайших дней, когда мастеру будет удобно.
Володя поехал автобусом «Вокзал — Посад» в сторону центра, сошел на предпоследней остановке, миновал рынок, где нынче шли нарасхват местные помидоры, и твердым шагом направился к двухэтажному зданию путятинского городского управления внутренних дел.
Что бы ему сейчас ни сказали, Васькина мечта все-таки осуществилась! Кража, крупнейшая за всю историю Путятина, расследована до победного конца не приезжими, глядящими на местных сыщиков свысока, — победную точку в этом деле ставит путятинская милиция в лице общественного помощника В. А. Киселева.
В управлении Володя беседовал сначала с Фоминым. Затем с Фоминым и Рудиком Куртикяном. Втроем они направились в кабинет Петра Петровича Налетова. Здесь Володя увидел молодого человека в спортивной куртке — это и был недруг Фомина, капитан милиции Егоров. Володя позволил себе чуточку усмехнуться.
Через два часа он вышел на крыльцо управления.
В жизни довольно часто случается, что человек в нужный момент не находит слов для блистательного ответа. Но стоит выйти за дверь — и вот он, блистательный ответ. Такое запоздалое остроумие называется «остроумием на лестнице».
Сколько раз приходилось Володе горевать, что удачный ответ пришел на ум слишком поздно. И мало-помалу он пришел к догадке, что в подобном положении нередко оказывались и те острословы, имена которых вошли в историю. Но не пропадать же эффектной фразе только потому, что она запоздала на минуту! Знаменитый острослов выходил на улицу и, смеясь, рассказывал первому встречному, как великолепно сразил противника. Встречный, разумеется, бежал пересказывать всем и каждому новую блистательную фразу, клятвенно уверяя, что сам присутствовал при ее произнесении. Меткое словцо с удивительной быстротой разлеталось по свету, и теперь уже никто не смог бы доказать, что оно придумано «на лестнице». Современники вписывали словцо в дневники и мемуары, оттуда оно переходило в труды историков, и даже самый скрупулезный исследователь не в силах определить, какие знаменитые слова были сказаны вовремя, а какие являются «остроумием на лестнице».
