Сергей Волков - Великое Лихо
Отрядники начали заворачивать коней на закат. Зулы, широким полумесяцем охватывая отряд, слишком растянули восточную его сторону, пресекая все попытки людей уйти туда, откуда они приехали несколько дней назад. Западное крыло погони, напротив, сбилось в кучу, и шло почти-что позади отряда. Путь на закат был свободен, главное - надо было проскочить под носом бегущих зулов, чтобы они не успели повернуть раньше. Днем людская задумка была бы замечена зулами сразу же, но ночью они лишь видели впереди себя темную массу всадников да слышали топот копыт. На это и надеялся Зугур, неожиданно скомандовав поворот. Арпаки, приседая на задние ноги, вздымая тучи пыли вперемешку с мелкими камнями, повернули и теперь отряд мчался уже не на полдень, а на закат, проскользнув под самым носом замешкавшихся зулов.
На рассвете измученные до самой крайности отрядники увидели впереди бурую стену камышей - чутье не подвела степняка Зугура - отряд приближался к плавням какой-то реки.
Всадники с налету вломились в ломкую, шуршащую стену, под копытами коней вспенилась мутная вода. Арпаки потянулись к влаге, но все в отряде знали - несколько глотков, и кони, запалившись, падут. Отчаянно лупя лошадей палками, древками копий, ножнами мечей, люди гнали их все дальше и дальше, а Зугур, чуть приотстав, высекал искру - сухой камыш должен был вспыхнуть дружно и стена огня преградила бы путь зулам.
Камыш действительно занялся быстро и пошел полыхать, с треском поглощаемый огнем. В гуле пожарища стихли вопли неутомимых в погоне зулов, дым застил глаза, взошедшее солнце плыло в нем, словно кошмарный зулский глаз, жестокое и страшное.
Кони по грудь перешли неглубокую протоку и вновь вынесли всадников на твердую землю.
- Отрываемся! - прокричал Зугур: - А не то настигнут!
И вновь скакали, загоняя и без того усталых коней, пересекли ещё две протоки, запалили ещё две камышовые стены, и лишь к полудню остановились.
- Ну, кажись, оторвались! - Зугур спрыгнул с коня, и повел его шагом по кругу, чтобы арпака постепенно остыл, чтобы не дало сбой и не разорвалось бешено колотившееся от долгой неистовой скачки лошадиное сердце. Остальные сделали то же, потом долго обтирали пот и грязь с конских спин, и лишь когда лошади были обихожены, люди позволили себе упасть на землю и закрыть глаза.
Отдых был кратким - погоня висела на плечах, тут не до сна. Быстро поели. Луня пытался вызнать, что же произошло в крепости зулов, но люди были слишком измучены, чтобы отвечать. Лишь Гроум, оторвавшись от куска вяленого мяса, коротко сказал:
- Мы выполнили то, зачем шли! Новый Мир не родится, Карающий Огонь уснул! А потом кто-то, кто стоял у дыры в земле, сломал колдовской жезл, что был у твоего волхва, зулы увидели нас и бросились...
- Этот кто-то... не был зулом, размотай его кишки небесный вихрь по семи пустыням! - буркнул Зугур, лежа на спине: - Шык кинул в него свою бронзовую булаву, но тот увернулся - и повелел ящерам убить нас. Сур погиб сразу - прыгнувший зул порвал ему горло. Чу прижали между камней, он отстреливался, но и его достали. Если бы не Тёрл, вообще бы не ушли... Как пошел махать своим молотом, от этих зулов только лапы да хвосты полетели!
Шык, который, едва только отряд остановился, упал на землю и пролежал так почти все время, наконец приподнялся, отпил воды из баклаги, сел, оттер ладонью пыль и грязь с лица и жестом поманил к себе Луню:
- Лунька, видел я его... Злыдня этого... Это вообще не живь... Дух, а скорее - авата, воплощение бога, по-арски. Только вот что за бог это, разорви его молоньи? А зулы... они на посылках у него, служат. И кормили они Карающий... людьми живыми, смекаешь? Там, между скал, в земле дыра была, в ней и жил Карающий. Когда мы подошли, Гроум вылил в дыру воду свою, зачарованную, и Карающий... уснул. И тут хозяин зулский... жезл Бжвага расколол! Вот и все...
Шык умолк, снова глотнул водицы и принялся переобуваться, перематывать онучи - в такой круговерти сотрешь ноги, и все, считай, что к Маре добровольно отправился, да ещё и отрядников за собой утянешь. Сам не ходок - остальным обуза.
Чуть отдохнувшие люди поднимались, отлично понимая - разлеживаться им никто не даст. Погибших Чу и Сура погребли быстро и без лишних обрядов. Отрядники мечами нарезали охапки камыша, обложили ими тела, Гроум и Шык сотворили огонь, и вскоре вместе с дымом унеслись в иные миры души Сура и Чу. Прах погребенных развеяли над рекой - пусть унесет в далекие морские дали...
Побратимы лишились двоих из своего братства.
И ещё не остыли пепелища погребальных костров, как сквозь дым горящих вдали камышей до слуха отрядников донеслось ненавистное:
- Зу-у-ул! Зу-у-ул!
- На конь, други! - закричал Шык: - Поклажу бросайте, ночевники, шатры, посуду. Берем только еду, воду и оружие! Ворог близко!
Едва успели раскидать тюки и хлестнуть коней, как на дальней стороне узкой полоски земли, что разделяла две протоки, показались первые зулы. Путь на полдень и закат был отрезан.
* * *
Шел третий день погони. Третий день горстка людей пыталась оторваться от орды кровожадных нелюдей, жаждавших их смерти. Лишь две передышки подарили боги отрядникам за это время - зулы постоянно висели на хвосте, их вопли стали уже чем-то привычным и перестали пугать так, как в первый день. Кони держались на последнем приделе своих сил, два арпака пало - не выдержали выносливые сердца, а одного пришлось убить - конь сломал ногу, угодив копытом в змеиную нору, и Зугур, прикрыв ладонью грустный лошадиный глаз, коротким ударом меча в сердце прекратил мучение животного.
Однажды далеко впереди показались горы, невысокие и скалистые. За ними, если верить лежащему в котомке волхва Чертежу Земли, должно было быть море, но зулы теперь постоянно отжимали отряд от его побережья, не давая людям пробиться туда. Повернув во время метаний по плавням, вот уже второй день отряд скакал на полнуночь, уклоняясь к закату, и Шык почему-то был уверен, что впереди их ждет засада.
Все чаще и чаще среди отрядников заходили разговоры о том, чтобы остановиться и грудью сшибиться с врагом - бегство без надежды на спасение выматывало. Казалось, уж лучше встретить смерть лицом к лицу, и в жаркой рубке постараться взять как можно больше вражеских жизней.
На седьмой день погони пали ещё три арпака. Теперь коней осталось десять - на восемь людей. Когда число коней и людей сравняется, смерть придет и к отрядникам, ибо без отдыха даже неутомимые арпаки не смогут бежать больше одного дня.
Так и случилось на девятый день - арпак Марвина на всем скаку кубарем покатился по траве, ломая кости себе и всаднику. Барвин, скакавший последним, заметив это, поспешил к брату, а за ним повернул своего коня и верный воинской чести великан Тёрл. Пока Барвин поднимал тело брата с земли, а грем, прикрывая пелагов, вертел над ними свой молот, лавина зулов, несущаяся в сотне шагов позади, словно бы прыгнув вперед, накрыла людей. Крики, хряськ ударов, миг - и все кончилось - желтоглазые ящеры уже мчались дальше.
