Зиновий Юрьев - Быстрые сны
— Пожалуйста, — сухо кивнул Чарльз Медина. — Надеюсь, я смогу потом разобраться в своих бумагах.
Никто не возражал.
— Прекрасно. Я попрошу вас пока оставаться здесь.
Они вышли на улицу. Дождь усилился. Порывистый ветер нёс его полосами. Лейтенант поёжился. Поттер молчал, но молчание было явно неодобрительным.
— Начнём с этого коттеджа. Здесь, если не ошибаюсь, живёт эта тихая, кроткая жердь Лезе.
Они вошли в коттедж. Когда проводишь обыск, подумал Милич, или нужно быть уверенным, что обязательно найдёшь то, что ищешь, или он начинает казаться довольно нелепым занятием.
Обыск у профессора Лезе казался нелепым занятием, потому что они не верили, что найдут что-нибудь. И не нашли.
Не нашли ничего и во втором коттедже, в котором жил Чарльз Медина. И в коттедже Валерии Басс.
— А это чей? — спросил Поттер, когда они подошли к четвёртому домику.
— Здесь поселили русских. У них смотреть не будем. Пойдём к следующему. Сейчас я взгляну по плану, чей он. — Он достал из кармана листок бумаги, и ветер сразу попытался выдернуть его. — Абрахам Лернер.
Они пошли к домику. Дождь всё усиливался и усиливался, барабанил по крышам, звонко булькал в водосточных трубах. Пахло холодной влагой, мокрой тканью плаща. Серое небо почти не источало света, и невольно хотелось протянуть руку и зажечь электричество.
— Пойдёмте, — сказал Поттер, входя в коттедж.
Но Милич стоял под дождём и думал, что именно остановило его. Что-то было не так.
— Промокнете. Чёрт знает, что за погода! Хоть бы морозик всё подсушил, — сказал Поттер и распахнул дверь в дом.
Но Милич продолжал стоять под дождём.
Он стоял терпеливо и ждал. Он привык доверять своим инстинктам. И своим чувствам. Нужно было только набраться терпения и постоять, не двигаясь, под дождём. Он вдруг засмеялся. Всё было очень просто. По обеим сторонам коттеджа были водосточные трубы. Аккуратные зелёные водосточные трубы. Одна сердито плевалась водой, из другой еле сочилась струйка.
— Сейчас, братец Джим.
Он подошёл к трубе. В нём даже не было охотничьего азарта. Он был уверен, что в трубе что-то есть. Он нагнулся. Чёрт возьми, придётся стать на колени. Пахло мокрым металлом, сыростью. Он засунул руку в трубу. Нет как будто ничего. Глубже. Его пальцы коснулись чего-то. Он снял плащ. Теперь было удобнее, и он без особого труда подцепил какой-то свёрток. Два или три раза пальцы соскальзывали, но наконец ему удалось ухватиться покрепче, и он вытащил пластиковый свёрток. Стоявшая в трубе вода злорадно выплеснулась ему на ботинки.
Поттер, стоя на крыльце, следил за ним завороженным взглядом. Милич поёжился. Один ботинок был совершенно мокрый. Мокрыми были колени. Он достал из кармана носовой платок и вытер лицо. Платок тоже был мокрый.
— Так что там в пакете? — спросил он.
Сержант осторожно снял резинку, сжимавшую горловину пакета, заглянул.
— Две линейки, паяльник, провод, металлическая коробка… — В голосе сержанта звучало изумление ребёнка, которому только что показали фокус.
— Значит, Лернер, — сказал Милич.
— Вы мне как с самого начала рассказали о нём, я сразу и подумал, что это подходящая кандидатура.
В домике было тепло и тихо. Миличу вдруг опять всё показалось абсурдным и нереальным: и его мокрые на коленях брюки, и красное лицо сержанта, и пластиковый пакет на столе. Рядом с пакетом стоял телефон. Он позвонил в главное здание и попросил, чтобы мистер Лернер пришёл в свой коттедж.
Он пришёл через несколько минут и остановился в дверях. Взгляд его скользнул по Миличу и остановился на пакете.
— Что это? — спросил он.
— По всей видимости, детали, из которых можно легко сделать пластиковую бомбу.
— Где вы их нашли?
— А вы не знаете? — спросил Поттер. — Может быть, положили и забыли?
— Очень остроумно, — сказал Лернер, не поворачиваясь к сержанту.
— Мы нашли этот пакет в водосточной трубе вашего домика, мистер Лернер, — мягко сказал лейтенант Милич и посмотрел на маленького человечка с всклоченной шевелюрой.
— Очень остроумно, — снова сказал Лернер и зябко потёр ладони друг о дружку, словно смывал с них что-то.
— Что именно? — Миличу почему-то на мгновение даже стало жаль человечка, стоявшего перед ним. Наверное, у него нет жены, подумал он. Всегда измят, обсыпан перхотью, пеплом, неухожен.
— Остроумно то, что пакет подсунули именно мне. Человеку, который не скрывал своих взглядов на идею Контакта. Я бы на их месте разделил содержимое пакета на две части. Одну — мне, другую — Эммери Бьюглу. Он ведь тоже в оппозиции.
— Значит, вы никогда не видели этого пакета раньше?
Профессор закурил, глубоко затянулся и выпустил дым из ноздрей. Он посмотрел на лейтенанта и покачал головой:
— Ай-яй-яй, дорогой лейтенант, я был о вас более высокого мнения. — Сержант сердито кашлянул, но профессор не посмотрел на него. Он посмотрел на лейтенанта и вздохнул: — Ещё одна разбитая иллюзия… Значит, вы считаете меня таким кретином, что я выбрал для тайника место в водосточной трубе, да ещё у себя в доме.
— Отчего же, место не столь уж неудачное. Если бы не такой сильный дождь… Да и то я совершенно случайно обратил внимание, что из одной трубы вода почти не течёт.
— Допустим. Но почему бы мне не засунуть этот пакет в ту же водосточную трубу соседнего коттеджа? Коттеджа Бьюгла, скажем, или даже Иана Колби, чтобы всех сбить с толку? Почему не закопать пакет на берегу озера? Где-нибудь у забора? Ночи сейчас тёмные, никто не мешает. Смог же некто приладить бомбу к машине Лины. Я вас не утомил вариантами?
— Нет, напротив, мистер Лернер. Вы, должно быть, заметили, что и в первый раз я слушал вас со вниманием.
— Благодарю вас. В наши дни так трудно найти хорошего собеседника…
— И всё-таки меня смущают совпадения, — развёл руками лейтенант. — Кроме Хамберта и Лины, вы единственный человек, который знал комбинацию сейфа. Вы высказывали точку зрения, ставящую под сомнение идею Контакта. И у вас нашли детали для бомбы.
— На вашем месте, дорогой лейтенант, я бы выкинул профессора Лернера из головы. Как собеседник он чересчур болтлив, как преступник слишком невиновен. Разве вы сами не чувствуете искусственности ситуации? Кто сказал вам, что я знаю комбинацию? Я. Мог я не говорить? Мог. Мог я не прятать у себя в водосточной трубе пакет? Мог. Это же очевидная инсценировка. Как только вы осмотрите содержимое пакета, вы увидите, что моих отпечатков там нет.
— Ну, ну, мистер Лернер, теперь вы обижаете убийцу, кто бы он ни был. Неужели вы думаете, что он оставил свои отпечатки? А что касается нарочитости, то это, знаете, тонкая штука. Вы считаете, что очевидность в вашем случае уже обеляет вас. А может быть, наоборот? Специально выставить всё напоказ: пожалуйста, сам скажу, что против Контакта, что знаю шифр сейфа, пусть даже найдут детали бомбы в доме — это ведь тоже может быть тонкий ход, чтобы отвести подозрения.
