Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен
– В киношку собрались? – интересуюсь я. – Целоваться на заднем ряду?
Фол отмалчивается.
Центральный вход кентавра не заинтересовал. Мы рысцой объехали «Китеж» с тыла и остановились у массивной железной двери – как в старых бомбоубежищах: бабуся чуть ржавая, но, в общем, неплохо сохранилась, со следами былой молодости в виде обильных заклепок, а также с внушительным штурвалом запорного механизма.
Из новообразований имеется висячий замок – грозный страж амбаров вызывал уважение одними своими размерами.
– Правительственный бункер? – наугад предполагаю я, спрыгивая на землю и с удовольствием пойдя вприсядку: ноги затекли и малость продрогли. – Ерпалычево капище?
– Нет, стойло, – хмыкает мой приятель, подкатывая к самой двери и извлекая из-под попоны здоровенный ключ с замысловатой бородкой. – Сейчас знакомить вас буду. Тихо, по-семейному…
Нас – это меня и бугая, надо понимать?
Дверь открывается на удивление мягко, без ожидаемого скрежета; и Фол, сунувшись внутрь, машет мне рукой: пошли, мол.
Кирпичные ступени полого уходят вниз, в подвал; рядом – наклонный пандус, по которому неторопливо катит кентавр. Над головой в полнакала горят пыльные, засиженные мухами лампочки.
Если чего и не хватает, так это горящей надписи: «Оставь надежду всяк сюда входящий!»
Хорошо, что я надежду дома оставил, заранее…
– Свои, Миня! Свои! Вылезай, хватит прятаться! – возвещает Фол, вкатываясь в тайные лабазы «Китежа».
Перед нами открывается целый лабиринт коридоров и складских помещений. Свет горит далеко не везде, и часть территории тонет во мраке. Глубина лабиринта чихает, храпит, заставляя вспомнить Валька-матюгальника; потом до нас доносится громкое фырканье – и я невольно прижимаюсь к горячему боку Фола. Кентавр косится на меня и ехидно ухмыляется: что, струсил?
Хорошо ему смеяться! Вот сейчас этот самый бугай как ломанется из темноты…
Снова фырканье, и ему гулким эхом вторят приближающиеся шаги. Скрипят половицы, им отвечает скрип двери… Странно, но складывается впечатление, что идущее к нам существо передвигается на двухногах! Или на двух костылях, которые грузно впечатываются в пол: скырлы, скырлы, на липовой ноге, на березовой клюке… все по селам спят, по деревням спят… В ближнем проходе мелькает силуэт: кряжистый исполин украшен тевтонским шлемом – почти сразу исполин входит в пыльный свет лампочек, и я невольно отшатываюсь, едва успев подавить крик: к нам идет… Минотавр! Настоящий! Массивный торс, сплошь в космах бурой шерсти, увенчан тяжкорогатой головой; бугрятся узлами мускулов длинные, до колен свисающие руки, тупые когти на корявых пальцах напоминают о гонимом «бомже-счезне»; зато чресла чудовища затянуты в самую что ни на есть обыкновенную «варенку», и из бахромы штанин торчат лохматые бабки с копытами.
Скырлы, скырлы…
Джинсы Минотавру коротковаты.
– А вот и твое чадо, Алик, – весело скалится двухколесная скотина по имени Фол. – Миня, Миня, иди к папочке!
– Ч-чадо? – заикаясь, переспрашиваю я. – М-мое?! Ты чего, Хволище, умом тронулся? Какое чадо?! Что я, по-твоему, с буренкой согрешил?!
На мгновение я забываю о надвигающемся на нас исполине.
До чудовищ ли теперь?!
– Ты, может, и не грешил, – откровенно хохочет кент, – зато Миня это дело очень даже любит! Он у нас производитель знатный! Кроет телок за милую душу!
Минотавр совсем рядом. Останавливается. С любопытством глядит на меня – и во влажном взгляде, в странно-осмысленном наклоне бычьей башки мне вдруг чудится что-то знакомое! Реальность плывет перед глазами, в голове гремит горный обвал, обнажая полустертые, зыбкие воспоминания – и там, внутри моего многострадального черепа, возникает все тот же рогатый человекобык, глядящий на меня… из зеркала!
…тогда я заканчивал «Быка в лабиринте». Заканчивал туго, кроваво, готовый распять самого себя без надежды на воскресение, и однажды, проснувшись среди ночи, после особо яркого сна, увидел в полумраке зеркала…
Мало ли, чего человеку почудится спросонья? Изумленно моргая, я протер глаза, и призрак исчез, растворился в тенях комнаты; но я запомнил его, запомнил – и именно таким виделся мне с тех пор Минотавр, когда я усаживался за клавиатуру, и строчки вприпрыжку бежали по экрану.
Именно таким: рогатый человекозверь, неуловимо похожий на меня самого!
– Не бойся, Алька, – Фол трогает меня за плечо, и от этого прикосновения я прихожу в себя. – Миня у нас смирный, мухи не обидит. Весь в тебя, между прочим.
Миня придвигается вплотную, источая смрад коровника, и я ощущаю на лице его горячее дыхание.
– М-маааа, – мычат вывернутые губы, и мокрая терка языка касается моей щеки. – М-ма-а-а…
– Вишь, признал! – ликует Фол, доверху преисполняясь счастья. – Признал! Мамой зовет! Ух ты, мой хороший, мой славный!..
– М-м-мыыы…
И вот я уже, плохо соображая, что делаю, глажу Миню по косматому загривку, а он все норовит облизать меня с ног до головы, а я вспоминаю тот день, полный горечи и пьяного угара день, когда от меня ушла Натали…
* * *…Всю неделю Натали вела себя странно: время от времени я ловил ее испуганные взгляды исподтишка, а едва я оказывался у нее за спиной, она всякий раз резко оборачивалась. Словно опасалась, что я сейчас наброшусь на нее и задушу, как Отелло Дездемону. Наверное, беда началась гораздо раньше, но я, с головой уйдя в работу над книгой, заметил эти странности лишь после того, как Натали отказалась спать со мной в одной кровати, и вразумительного ответа на вопрос «Что стряслось?» мне добиться не удалось.
Зато сама Натали пару раз ставила меня в тупик вопросом: «Кто там у тебя в комнате?» Кроме меня и компьютера, в комнате никого не было, и в конце концов я списал все на шалости Тех – хотя в нашем доме такого до сих пор не случалось! Я уж совсем было собрался заказать водосвятный молебен – средство верное, в любом справочнике патриархии реклама с контактными телефонами! – но не успел. Однажды, проснувшись, я увидел, как Натали лихорадочно собирает вещи. На все мои судорожные попытки удержать ее или хотя бы добиться разумных объяснений она не реагировала, и лишь в дверях, в ответ на мой отчаянный крик «Да что с тобой, детка?!!», яростно швырнула мне в лицо: «Со мной?!Это я должна спросить тебя – что с тобой?!Ты… ты – чудовище, Алик! Не ищи меня!»
