Леонид Каганов - Дай бог каждому
– Господи, – сказал я. – Какой ужас…
– Понравилось? – усмехнулась Лизонька и потрясла распечаткой, наслаждаясь эффектом.
– Лизонька… – Я шагнул к ней. – Ты меня теперь разлюбишь?
– Почему? – Лиза приподняла бровь.
– Такого мерзавца нельзя любить…
– А вот смотри. – Она ехидно протянула мне другой листок.
Это была фотография, где на фоне синего-синего – насколько позволял подсевший картридж – безоблачного неба на палубе яхты сидел щуплый мужичок с острой бородкой и хитрой улыбкой, а у его ног стелились две девушки невероятно модельной внешности: с точеными ножками, огромными глазищами и кругло, как у рыб, раскрытыми ртами. Мужичок деловито держал одну за талию, другую за грудь.
– Вишь, как любят мерзавца, – усмехнулась Лизонька.
– Тьфу, какие дуры… – сказал я. – Ты посмотри, полные дуры!
Лизонька хохотнула.
– Видать, любил ты дур, Рамирес-Марио-Хуан!
– А почему мне нельзя никому рассказать об этом? – спросил я Лизоньку.
– Милый, – отвечала Лиза. – Ты помнишь, где спрятал деньги?
– Какие деньги? – удивился я.
– И это спрашивает наркобарон, обобравший половину американских бонз? У тебя не было денег в прошлой жизни?
– Я ничего не помню…
– Это пока. Но ты понимаешь, что есть люди, которые хотят этих денег? И хотят, чтобы ты вспомнил?
– Ну… Они разве еще не умерли?
– За двадцать пять лет? Не думаю. Преемники остались. В любом случае кто-то захочет тебе отомстить.
– Мне?! Но за что?! Я же больше не Рамирес!
– Это для полиции ты больше не Рамирес, – терпеливо объяснила Лизонька. – И для меня ты больше не Рамирес, – поспешно добавила она, увидев мое лицо. – Но для них ты – коварная душа Рамиреса в новом теле.
– Я что, коварный? – огорчился я. – Ты действительно так считаешь?
– Ну, со мной, может, и не коварный. Хотя кто вас, Рамиресов, знает? – Лизонька хихикнула. – Хитрый – это факт.
– Я разве хитрый?!
– Надеюсь, что да. И постарайся вспомнить всю свою хитрость, иначе нам конец, – серьезно сказала Лизонька.
– Ты уверена, что меня будут искать здесь, в России?
– Я уверена, что тебя уже много лет ищут. Найдут где угодно.
– Что же делать? Что теперь делать? – Я потер ладонями виски. – Слушай! А где это заключение? Давай его сожжем?
– Уже, – сказала Лизонька. – Но не забывай, что ты все равно попал в международную базу кармического центра.
– Они же гарантируют тайну! – возмутился я. – В договоре был пункт, что…
– Я бы не доверяла, – заметила Лизонька. – Сливают они свои базы рано или поздно. Ну, месяц, ну, два. Потом тебя найдут.
– Господи, что ж делать-то?!
– Рамирес, – строго сказала Лизонька. – Прекратить истерику!
– Не называй меня так!!! – заорал я изо всех сил. – Не называй меня Рамиресом!!!
– Тс-с-с… – сказала Лизонька. – Всех соседей оповестил? Сейчас стучать будут.
В тот же миг по батарее гулко застучали. Я сел в кресло и закрыл лицо руками.
– Давай уедем? – прошептал я. – У меня тетя в Крыму. У нее дом и виноградник. И кролики. Помнишь, я рассказывал? Будем жить. Я буду окапывать виноград. Ты – гладить кроликов. Давай, Лизонька? Красота! Мы с тобой уедем, и…
– Гладить кроликов? – Лизонька с омерзением покачала головой.
– Лизонька! – прошептал я. – Давай уедем! – И осекся. – Господи, что я все о себе думаю?! – Я вскочил. – Я уеду один! Пусть меня ищут! Пусть найдут! Зато тебя – не тронут! Ведь не тронут?
– Не тронут, не тронут… – вздохнула Лизонька. – Только я тебя не брошу.
– Нет бросишь!
– Не-а, не брошу.
– Бросишь!!! – заорал я. – Бросишь немедленно!!!
По батарее снова застучали.
– Все, – сказала Лизонька. – Всем спать. Душ. Секс по-быстренькому. И спать.
– Подожди… – сказал я шепотом. – А что я на работе скажу? Они же спросят?
– Об этом я позаботилась. – Она протянула мне бумажку.
– Что это?
– Я отсканировала свой бланк в компьютер, вписала твое имя и распечатала заново. Если издалека показывать – никто ничего не заподозрит, гарантирую.
– Еще чего! – возмутился я. – Долли Чикен?! Я?! Ни за что!
– Глупые мужские комплексы, – обиженно произнесла Лизонька и порвала бумажку на клочки. – Хотела же как лучше. Тогда сам думай, Рамирес. Скажи, что ты канадский теннисист Джонни Уокер.
– А кто это?
– Понятия не имею. Пусть ищут в интернете.
– А если такого нет? – засомневался я.
– В мировых рекордсменах, может, нет, а в сельском фитнес-клубе, может, и был, поди докажи. Самое главное – не проболтайся ни единой живой душе, кем ты был на самом деле. Понял, гражданин Рамирес?
– Понял. Чего уж тут не понять… – проворчал я и поплелся в душ.
Не спалось. Я машинально посмотрел на часы и перевернулся на другой бок. Понял, что не запомнил, который час, пришлось смотреть снова. Через три часа вставать на работу. И тут меня прошибло!
– Лизонька… – сказал я шепотом. – Лизонька! Ты спишь? Спишь?!
– М-м-м-м… уже нет… – медленно ответила Лиза и пошевелилась.
– Лизонька, прости меня… Я так тебя обидел…
– А? – удивилась Лиза.
– Ты сказала, что меня… То есть Рамиреса… Что его любили девушки… А я ответил, что его любили… любили дуры… Лизонька! Я ж не это имел в виду! Не это! Я не имел в виду, что ты… Что я… Ты можешь подумать… Я вовсе не имел в виду, что ты дура!
– Да я и не думала так.
– Я ж видел, как ты обиделась и сказала, что я люблю дур…
– Да успокойся ты, никто на тебя не обижается. Ты меня дурой считаешь?
– Нет, конечно!!!
– Ну и все, спи, солнышко.
– Но ведь…
– Никаких «но».
– Я просто хотел сказать, что…
– Стоп. Почему ты все время со мной споришь?
– Я не спорю…
– Споришь!
– Не спорю!
– А я говорю, споришь!
– Не спорю! Не спорю! Не спорю!
– А сейчас ты что делаешь?
– Ой… – Я замолчал.
– Я тебя люблю, – сказала Лизонька и зевнула. – Спи давай. Чмоки.
И я действительно сразу заснул.
Генка еще раз подозрительно глянул на меня, изломал в пальцах зубочистку, кинул на тарелку и взял следующую. Обед заканчивался, сотрудники шаркали стульями и расходились по кабинетам.
– Вообще это марка виски, – сказал он задумчиво.
– Ух… – огорчился я. – То-то я думаю, откуда мне это слово знакомо? Джонни Уокер…
– Хотя на спортсмена ты с виду похож, – продолжал он.
– А то ж! – кивнул я торопливо. – Восемь лет легкой атлетикой занимался. И в армии два года играл в футбол.
– В канадской? – удивился Генка.
– Да я про себя рассказываю!
– Ага… – Генка прищурился. – В армии ты, конечно, играл… Но душа-то у тебя не спортсмена, как мне кажется. – Генка цыкнул зубом. – Душа-то бессмертна, ее не спрячешь. А я тебя не первый день знаю… Джонни Уокер, говоришь?
