Сергей Суханов - До и после Победы. Книга 1. Начало.
С новым патроном у нас сложилась стройная система огня. Ведь если противник дальше четырехсот метров, нет смысла стрелять по нему из винтовки - попадут только самые меткие стрелки - несмотря на то, что дульная скорость пули высока, по мере полета ее скорость падает, поэтому на это расстояние пуля летит уже более секунды. За это время цель сдвинется, поэтому надо стрелять с учетом упреждения. Но цель может двигаться не прямолинейно и не с постоянной скоростью, поэтому всякое упреждение - угадайка. Кроме того, на таком расстоянии начинает играть роль рассеяние - даже с жестко закрепленным стволом две последовательно выпущенные пули попадут в разные точки так называемого круга рассеяния - из-за небольших различий в навеске пороха, весе и форме пуль, степени нагрева ствола, микропорывах ветра - на каждую пулю влияет много изменчивых факторов. Ну и - ветер тоже сносит пулю, что требует брать упреждение не только на движение цели, но и на ветер. На полет влияет и атмосферное давление - при пониженном давлении пуля летит дальше, при повышенном - ближе, так как более плотный воздух оказывает на нее большее тормозящее воздействие. Новый патрон как раз давал приемлемую кучность на расстояниях до трехсот метров, а стрельба короткими очередями компенсировала погрешности от смещения цели. Поэтому всех пехотинцев тренировали открывать стрельбу на близких дистанциях - до двухсот, максимум - трехсот метров, оставляя работу на дальних дистанциях снайперам, пулеметчикам и артиллерии - для последней особенно неважны большинство этих фактроров - даже если снаряд упадет на три метра левее, его осколки будут обладать достаточной убойной силой, а их количество надежно накроет стоящих поблизости пехотинцев. Поэтому бойцы, вооруженные пулеметами и снайперками, работали начиная с семисот метров, с трехсот к ним подключались винтовки, а автоматчики вступали с двухсот - двухсот пятидесяти метров. То есть по факту пехота охраняла позиции пулеметчиков, снайперов и артиллерии. Основной упор в тренировках делали на перенос индивидуального огня - цели на поле боя возникают быстро и на короткое время, поэтому важно не только увидеть цель, но и быстро прицелится и выполнить выстрел. Поэтому бойцов натаскивали на быстрое прицеливание - как без патронов, чтобы просто научились на автомате совмещать прицел с целью, так и стрельбой на учебном полигоне с управлялемыми мишенями - новобранцы сидели в окопах перед мишенями и на веревках поднимали их после попаданий - так заодно они проходили обкатку обстрелами.
Но, так как пока мы делали стволы как из наших, так и из немецких винтовок, у нас производилось автоматическое оружие двух калибров. А два калибра в общем случае требуют и двух типов патронов, и двух типов оружия, со всеми его деталями - стволом, патронником, спусковым механизмом - ну всем-всем. Тут-то я и провел идею о платформе, когда в оружии для разных патронов все одинаковое, кроме патронника и ствола. Да и патронники были практически одинаковые - просто для "немецкого" калибра чуть сильнее растачивали пулевую часть, а так все остальное было одинаковым - даже затвор, тут немного поигрались с навеской пороха, чтобы он отталкивал затвор с той же силой, что и для "русского" патрона - так нам удалось применить на обеих системах затвор одинаковой конструкции. Все остальное в патроне, кроме малого различия в дульце гильзы, было идентичным, что позволяло и остальные детали делать одинаковыми одинаковые детали - магазины, коробки, приклады - различие в трех сотых миллиметра было важно только для ствольной части, а даже для магазина это не играло никакой роли.
Конечно, крутизна нарезов винтовочных патронов не совсем соответствовала нашим пулям - закрутка была слабоватой, и на расстояниях более 200 метров разброс составлял 50 сантиметров - чем дальше, тем больше. Но он компенсировался большей плотностью стрельбы.
На этом мы не останавливались. Весь сентябрь наши технологи разрабатывали оснастку и инструмент для производства собственных стволов, а металлурги уже начали выплавку небольших партий ствольных сталей - им удалось подобрать флюсы для нашей руды и теперь в стали почти отсутствовали вредные примеси. Легировали пока маловато, компенсируя нехватку легирующих присадок повышением углерода чуть ли не до полупроцента.
И напряженная работа дала плоды - к концу сентября у технологов почти стал получаться инструмент для самой сложной работы - чернового рассверливания каналов ствола. После нескольких точнений они нашли нужные углы и размеры режущих кромок и положение базирующих элементов, при которых сверло практически не уводило внутри канала. Физики из лаборатории высоких давлений обещались через пару месяцев начать поставки мелких алмазов для режущих кромок, а пока планировалось использовать пластинки из карбида вольфрама и закаленной стали, покрытой в газопламенном аппарате нитридом бора. И технологи напряженно отлаживали инструмент - доводили стружколомы, чтобы получающаяся стружка была небольшой по размеру и ее можно было выводить вместе со смазывающе-охлаждающей жидкостью. Отлаживались под разброс параметров ствольной стали - металлурги не обещали всегда выдавать сталь одного и того же состава, но гарантровали некоторый диапазон примесей. Вот технологи и смотрели - как будет ломаться стружка на разных сталях при разной геометрии стружколомов и режимах сверления - ведь надо еще сделать так, чтобы стружка не сильно отклоняла сверло. Сложностей хватало.
Тем временем станочники готовили оснастку для изготовления сверл и заточные станки для заточки под нужными углами - сверлить придется много. Инструмент же и станки для чистовой развертки и обработки каналов был готов еще в середине сентября - там все было гораздо проще - обработать уже существующий канал - это не просверлить новый - инструмент можно было закреплять с двух сторон канала, жесткость системы значительно возрастала, так что его не уводило вбок поперечным и продольным сопротивлением материала.
Для выполнения нарезов мы сделали инструменты с последовательно расположенными резцами, так, чтобы нарезка всего ствола выполнялась за один проход. Опыты с однорезцовым инструментом дали неудовлетворительное время нарезки одного ствола - порядка пяти минут. То есть в час с одного станка получим не более десяти стволов (с учетом времени на установку и снятие заготовок, смену инструмента), к тому же однорезцовый инструмент требует высококвалифицированного рабочего и сложную высокоточную оснастку для сохранения угла - один нарез делается за несколько проходов, и каждый последующий проход должен начинаться в том же месте, что и предыдущий. Сделанный же нами инструмент давал один ствол каждую минуту, то есть за сутки мы могли получить где-то тысячу стволов с одного станка (с учетом смены заготовок, инструмента). Тут квалификация требовалась уже от слесаря-инструментальщика - инструмент менялся через каждые пятьдесят стволов и слесарь должен был проконтролировать износ его режущих кромок и при необходимости их заменить или подточить, подтянуть установочные винты на изменившуюся высоту режущих кромок - тонкая работа. Но на то они и инструментальщики, чтобы быть высококвалифицированными - высокоточные измерения и обработка стали - их хлеб и конек. С дорнами, чтобы делать нарезы продавливанием, пока не получалось, но технологи работали. Дорны ускорят формирование ненамного нарезов, зато не потребуют такой частой смены инструмента, да и сделать выдавливающие выступы легче, чем резцы. Вся их сложность - в твердости и подборе смазки - чтобы вдавливаемый материал не налипал на инструмент. С этим сейчас и мучались. В итоге изготовление нарезов в стволах перевели на протяжку. Это был инструмент что-то типа ершика для мытья посуды, только щетинками были резцы. Первые по ходу движения - треугольные - взрезали неглубокие, в половину глубины нареза, канавки. Они делали первую запашку, взрезали целину внутреннего канала ствола. За ними шли резцы, которые последовательно расширяли и углубляли канавку нареза, пока последние - чистовые - не заглаживали последние неровности, снимая микронные неровности и шероховатости. Все резцы шли не строго друг за другом, а со смещением, винтом, повторяя своим строем будущий нарез. И таких рядов резцов было ровно по количеству нарезов в стволе. Сам ствол жестко закреплялся в нескольких зажимах, так, чтобы он не шелохнулся под воздействием резцов на его стенки. "Ершик" же протаскивался внутри канала ствола системой штанг, которая была закреплена с обеих сторон ствола и обеспечивала жесткость прохождения инструмента внутри заготовки. Сам инструмент был по диаметру почти равен диаметру канала ствола, и закрепленные в нем резцы лишь чуть-чуть выступали за его поверхность - так обеспечивалась максимально возможная жесткость инструмента и резцов. В зависимости от длины ствола одним инструментом обрабатывали от десяти до ста стволов, а затем он отправлялся на доводку, где его резцы подтачивали, переустанавливали на новый размер кромки, тщательно регулируя установочными винтами, а то и заменяли на новый резец, отправляя старый на наплавку твердого покрытия, а то и в переплавку. В итоге в начале октября оружейники стали выдавать по паре десятков стволов в день, быстро, к середине октября, нарастив производство уже до пяти сотен - станочники и инструментальзики каждые три дня выдавали на гора по новому комплекту станков, инструментов и оснастки для рассверливания стволов и изготовления нарезов, одновремено обучая рабочих, которых также становилось все больше.
