В Храмов - Сегодня - позавчера_3
При этом я оттопыривал пальцы.
Сфинкс показал мне палец, потом палец раздвоимся. Я подождал ещё немного. Нет, больше пальцы не почковались. Понятно - 2 дня. Уже - хлеб. А то у меня рука чернеть начала. А вонять - и того раньше.
Шорох.
- Что там, Громозека?
- Крыса.
- Человекоподобная?
- Угум!
- Ясно. Проследи, как он сообщения хозяевам передаёт.
- Угум.
А потом посмотрел в глаза Пяткину:
- А твой аппарат им не достанется?
Угол рта, что ещё слушался его воли, пополз в усмешке. Страшная гримаса. Блин, лучше смерть, чем вот так, поленом! А сфинкс показал мне, как семечка превращается в гриб.
- Это основной вариант?
Глазами право-лево.
- Резервный?
Молчит.
- Запасной? Последний?
Моргает. Не всё он понимает, что я говорю.
Понятно, есть у аппарата режим самоликвидации. И судя по рисунку гриба - он схож по мощности с ядерным взрывом.
Испугался ли я? С чего вдруг? Страшный конец всяко лучше бесконечного страха. Так что, пусть Крыс стучит. Немцев прихватим с собой в Царство Вечной Охоты. И чем больше, тем лучше. Пусть кучкуются. Накроет побольше.
Покер по-эсэсовски.
Ночью меня разбудил Громозека.
- Ты чё, душара?
- Слышишь? Узнаёшь?
Стук. Дерево о дерево. Мелодия складывается. И даже знакомая. Хорошо живет на свете Вини Пух? Плохо. Потому и не поёт он вслух. Вилли. Только он может знать этот мотив. Остальные - или наши, или эти двое "агентов".
- Зовёт.
- Сам уже понял. Нахера?
- Пришло время договариваться? Они получили письма твоих пятконосцев.
- Да это понятно и ежу. Идти?
- Решай сам.
- В лом мне тащиться. Пригрелся. И любопытно. Пойду. Терять мне всё одно - нечего.
- Ну, здравствуй, Вилли? Как твоё драгоценное здоровье?
- Вашими молитвами, Виктор Иванович.
- По-русски ты стал шпрехать лучше. И акцент стал мягче.
- Интенсивная практика.
- Понятно. Работа. Ты меня не послушал и остался на службе. Даже в карьере продвинулся. С "Аненербэ" связался, да не ночью оно будет помянуто.
- У меня не было выбора.
- Выбор есть всегда.
- Не всегда он приемлем. Я - один, Виктор Иванович, выходите.
- Я знаю, что ты один. Ближайший из твоих солдат - в семидесяти метрах. Делает вид, что не спит. И пистолетик-то отбрось в сторонку. А за тушёнку - благодарствую.
Говоря, я шёл к нему навстречу. Вилли улыбнулся, поставил сидор на землю, пистолет достал из-за пояса сзади, уронил. А я чё? Я - ничё! Это Громозека у меня - глазастый.
- Не перестаёте вы меня удивлять, Виктор Иванович.
- Тем и жив. Пока. Зачем звал, немец?
- Вот за этим и звал. Требование у меня...
- Требование? - рассмеялся я, - засунь себе его, знаешь куда?
- Знаю. Хорошо, просьба. Выполните условие, и вам я гарантирую выполнение любых ваших условий, в разумных пределах, конечно.
Ага, испугались, что пристрелю Пяткина как Голума? Договариваться решили?
- Вывод Вермахта на территорию Германии?
- В разумных пределах. Это я не могу гарантировать.
- А что ты можешь, немец?
- Жизнь. Лечение. Вывоз в любое место мира, деньги, легенду.
- И измену. Нет, Вилли. Ты же знал, что меня это не заинтересует. Зачем пришёл?
- Знал, - немец снял перчатки, отступил на пару шагов, сел на ствол поваленного дерева.
- Вы поверите мне, если я скажу, что хотел с вами поговорить?
- О чём?
- Не знаю, - вздохнул Вилли, - не знаю. О чём угодно. Хотел опять вас увидеть, ощутить то своё состояние, в которое меня вводят ваши слова.
- Какое?
- Другой, хм-м, язык русский очень сложен, столько слов, чтобы сказать одно и то же. И одно слово - чтобы сказать совсем разное.
- Есть такое дело. Так какое состояние?
- Как в детстве - всё просто и ясно. И чисто вижу, что делать.
- А без меня?
- Всё очень сложно. И ничего не могу решить. И всё - не то. Всё - не так. Всё - обман.
- Ладно, Вилли, всё это - лирика. Ты чего хотел-то?
Немец усмехнулся.
- Вот, опять. Пришёл сюда я с одним, а теперь хочу другого.
- Бывает. И не у всех проходит. Ты - выкладывай, не стесняйся. А там - будем поглядеть.
Немец немного "подвис". Опять усмехнулся:
- Очень сложный язык. "Выкладывай" - рассказывай и ложи.
- Есть такое. А ты не говори на русском - не будет проблем. Лайся на своём пёсьем языке. Ори "Хайль Гитлер" и головы не ломай.
- На нём говорили Ницше и Бах!
- Да хоть трабидох! Бах! Мне - пох! Не отвлекайся. Вилли, ты не поверишь, но мне не совсем хорошо сейчас. И зубоскалить - совсем нет желания. Так чего ты хотел?
- Хотел? Хотел попросить вас не убивать этого инвалида и позволить нам забрать то, что нас интересует.
- Однозначно - нет. Этого ты хотел?
- Хотел. Прошлое время. А настоящее - хочу. Хочу в плен вам сдаться.
Не удержался, рассмеялся.
- Не очень хорошая идея, немец. Совсем плохая. Сдаться в плен беглому военнопленному на вашей же территории - ни есть гуд! Совсем не гуд.
- Я знаю.
Вилли повесил голову. Глухо продолжил.
- У меня не было выбора. Я заинтересовался теми темами, что вы пропагандировали мне и своим подручным. И стал находить подтверждения. Этим я и заинтересовал этих... У меня не осталось выбора - или я служу им - или исчезаю. И становлюсь объектом их исследований. Не хотелось быть замороженным заживо. И я продолжил службу. Я видел сам всё то сатанинство, о чём вы говорили. Я вижу теперь, что за монстр родился на германской земле. Я многое видел. И я увидел, что мой народ сейчас как никогда близок к гибели. Я видел Ваш фотографию в газете. И я понимаю, почему все газеты мира перепечатали его. Понимаю. И я - устал. Не хочу больше.
- Твои проблемы.
- Знаю! - вскочил Вилли, - знаю, что мои проблемы! Но, выхода - не вижу!
- А ты - беги! Прямо сейчас - беги! Быстро беги, куда глаза глядят. Тогда жив останешься.
Вилли отшатнулся.
- Да, если нашим будешь сдаваться, переоденься. Наши - электриков в плен не берут.
- Электриков?
- Эсэс. Молнии. Зиг-зиг.
- Теперь понял.
- Почему не берут - объяснить?
- Не надо. Сам видел.
- Тогда - прощай, Вилли! Надеюсь, больше не увидимся.
- А я надеюсь - увидимся.
- Для тебя будет лучше, чтобы мы - не увиделись. В следующий раз - я тебя убью. Да, кстати, кто из моих спутников ваш агент?
Вилли вздрогнул:
- Два, - поморщился, - оба, все.
- Предатель - казачёк? А другой - агент?
Вилли кивнул.
- А тот, с усами?
- И он.
- Понятно. Пистолетик я - забираю.
И я повернулся спиной к немцу и пошёл восвояси, напевая песню Рамштайна "Ду хаст". Общение с немцем навеяло как-то. Это была ещё одна проверка Вилли. Этот вот беззаботный отход с подставлением спины врагу. А до этого была проверка на искренность. Сдаст или нет агентов. Как я и догадывался - все казачки засланные.
- Это я догадывался, - вставил Громозека.
