Иван Афанасьев - Дни без князя
— У них две наиважнейшие проблемы, — наконец вставил реплику Ведмедь. — Это невозможность вернуться домой и невозможность остаться здесь.
— А почему?
— Это не их мир. К здешним условиям они не приспособлены, и приспособиться никогда не смогут. Они представляют чисто техническую цивилизацию, и, окажись они волею судьбы где-нибудь на Тегле или на Земле, вполне успешно бы прижились и ассимилировались.
— И единственные их союзники, единственная их надежда на Амату…
— … это мы, — закончил за друга Ведмедь.
Еще часа три они обговаривали детали за глухими стенами временного убежища Кондрахина. И все временные трудности, все силки, расставленные местными колдуньями, уж не сдерживали и не ограничивали их. Так бывает, когда человек ставит себе новую, почти недосягаемую планку: старые проблемы перестают быть проблемами, превращаясь в ступени роста.
Решено было начать без проволочек, никого не посвящая в свои намерения. "Никого" — значит, князя, давшего Кондрахину временный приют. Нет, друзья нисколько не сомневались в лояльности и последовательности Амараваты, в его чести, наконец. Но кто знает, в какой степени сенары способны проникать в чужие мысли? Нет уж, пускай князь, а вместе с ним и мстительные служительницы Дивеи будут убеждены, что Юр не может покинуть портовый город Ити. И пусть каждая сторона сможет привести в пользу этого свои неоспоримые аргументы.
Вечером того же дня, после того, как Ведмедь тщательно проверил, нет ли новых силков, расставленных на Кондрахина, ведун вновь очутился в тайном убежище. Поджидавший его Юрий использовал вынужденную паузу с максимальной пользой — как следует выспался. Теперь он был собран и подтянут. И немножко весел, как перед боем. Выслушав краткий отчет друга, Юрий настроился на известный ему астральный образ и исчез.
Представления Юрия о космическом корабле породило время, когда он покинул Землю. Зато он имел, хотя бы общие, сведения о подводных лодках времен Второй Мировой. Помещение, в котором Кондрахин оказался, более-менее соответствовало его ожиданиям. Комната два на четыре метра. Узкая, вероятно, многофункциональная кровать, откидывающаяся от стены. Стол у глухой торцовой стены с неизвестного назначения выключенным прибором, да трехногий табурет. То, что могло служить бельевым шкафом, было встроено в стену. Но всё внимание Юрия было приковано вовсе не к спартанской обстановке чужого жилища.
На кровати, прикрыв глаза, лежал навзничь молодой человек. Могло показаться, что он спит, но это было не так — Юрий легко различал фазовые состояния чужой психики. Молодой человек, в чьей комнате он оказался, просто отдыхал. Кондрахин, оставаясь неподвижным, чтобы ничем не выдать своего присутствия, прикинул, где здесь могло находиться оружие. Но горное зрение не обнаружило ничего металлического, явно предназначенного для нападения или защиты.
Юрий позволил себе расслабиться и получше разглядеть обитателя жилища. При их первой встрече, во дворце Амараваты, он практически не видел лица своего противника, отметив лишь кошачью мягкость его движений, сочетающуюся со взрывной мощью.
На вид парню было чуть больше двадцати лет. Лицо смуглое, как у большинства жителей Амату. Темно-русые, почти черные волосы коротко подстрижены. Скорее, красивое, чем жестокое, лицо. Тело пропорциональное, мышцы не бугрятся под легкой одеждой. Посмотришь на улице — и пройдешь равнодушно мимо. Идеальная внешность для диверсанта или наемного убийцы: ничего броского, внушающего опасения.
Одним стремительным и, словно бы переливающимся, движением Юрий приблизился к Прежнему на расстояние неотбиваемого удара. Дуновения воздуха оказалось достаточным, чтобы парень открыл глаза. Вначале в них промелькнул испуг, потом удивление, а затем, уже стойко — облегчение.
— Мне можно подняться? — спросил парень вполне спокойным голосом. Юрий кивнул.
— Отведешь меня к вашему главному.
Теперь кивком согласия ответил Прежний.
— Да, он давно ждет тебя.
Кондрахин крепко призадумался, хотя не подал виду. Неужели он попал в силки, расставленные куда более опытным охотником? Парень явно не играет — не та натура, да и обстоятельства не те. Что-то Юрий упустил, уповая на внезапность. Если уж неожиданность случилась, то с ним самим, но никак не с Прежними. Уйти, исчезнуть, ничего не начав? А представится ли новая возможность? С другой стороны, кто гарантирует его от пулевой очереди в длинных коридорах базы Прежних?
— Пошли, — запретив себе думать, сказал Юрий.
В коридоре он на полтора шага отстал от своего молодого проводника, копируя его движения с синхронностью тени. Внезапной атаки он не опасался — Юрий мог угадать ее задолго до того, как она начнется. И с выстрелом из засады он сладит. Если, конечно, выстрелит человек, а не лишенный души автомат. А на такие подвохи Прежние мастаки. Неуютно было идти, что уж тут говорить. Ощущение опасности усиливалось и от пустоты коридоров, пахнувших металлом и машинным маслом, и от напряженных щелчков дверных механизмов, которые молодой Прежний отпирал на расстоянии с помощью какой-то коробочки, видимо, электромагнитного излучателя. Юрий был один на один неясно с кем — с другом ли, врагом или временным союзником? — этого он не знал. Ведмедь уже ничем не мог помочь ему.
Коридор кончился, упершись в стальную дверь с кодовым замком, точь в точь, как на законсервированной базе Прежних, на которой Кондрахин успел побывать. Провожатый скользящим прикосновением набрал шифр; блестящие стеклянные глаза над дверью с любопытством взглянули на визитеров, после чего дверь медленно, словно нехотя, с утробным урчанием отъехала в сторону, в толщу стены. Прежний посторонился, пропуская гостя. На Юрия дохнула чужая усталость и опустошенность.
В небольшом зале причудливой архитектуры — с одной выпуклой стеной, занятой фосфоресцирующим экраном, погасшим, едва Юрий вошел, в высоких вращающихся креслах сидели двое: пожилой, до синевы выбритый мужчина и сравнительно молодой человек с высокими залысинами. Оба были в практически одинаковой, лишь деталями различающейся темно-синей униформе, напоминающей комбинезон. Кондрахин не мог не обратить внимания на странную форму носа у обоих Прежних — нос словно начинался на середине лба, что невольно заставило вспомнить о кондах. Вскользь подумалось, не отец ли с сыном предстали его глазам? Старший тем временем что-то произнес на неизвестном Юрию языке. Его напарник или помощник согласно кивнул и тут же вышел.
Вялым жестом хозяин указал гостю на широкий кожаный диван рядом с входной дверью. Юрий прикинул, что в случае нужды не так-то легко будет выбраться из мягкого капкана, и занял освободившееся после ухода Прежнего кресло. Довольно долго представители двух цивилизаций разглядывали друг друга. Кондрахин без усилий и опаски мог прочитать мысли главы Прежних — лишенные астрального восприятия, те не имели представления о защите. Но мыслей-то как раз и не было. Словно прокручивалась насмерть затертая граммофонная пластинка, хранящая лишь шумы да донельзя искаженные обрывки слов. Казалось, Прежний полностью выработал свой жизненный ресурс, и дыхание в нем теплится скорее по привычке или по недоразумению.
