Уильям Моррисон - Пиршество демонов
— Ну да… — Я не находил веских возражений, а она тем временем подошла совсем близко.
— Замечательно вы нас… обработали. Правда, теперь я умещусь в любом из этих прелестных детских гелиоптеров, зато все мои платья будут мне велики! Вам хотя бы известно, что именно произошло? — Она бросила на меня проницательный взгляд.
И тут я понял, что не гожусь для отдела жалоб и предложений. У меня в голове не было ни единой мысли. Я не мог ничего придумать. "Только и умеешь, что проигрывать автомату", — сердито подумал я.
— Значит, вам ничего не известно! Советую хорошенько обдумать план действий, пока они не явились сюда.
— Кто "они"?
— Волноэкскурсия с Титана, которую переслали после нас. Они собрались внизу и обсуждают, что делать дальше. Рано или поздно они придут к вам.
— Ну, что-нибудь я им да скажу, — сказал я легкомысленно.
— Советую придумать что-нибудь пооригинальнее. Среди них есть археологи, у некоторых при себе автобиты… — усмехнулась она.
Я побледнел, и она заботливо спросила:
— Вам нехорошо?
— Нет… нет…
Бим Мом неожиданно оживился.
— Представляю себе, что тут произойдет через минуту, — расхохотался он.
Через минуту в кабинет ворвались волноэкскурсанты. Они толкались в дверях, пытаясь перекричать друг друга. Некоторые грозили мне сжатыми кулачками. И только тогда я понял свою истинную роль в «Космолете». Я был тем, кого в древности называли жертвой, которую резали во славу богов во время больших торжеств. «Космолет», придерживаясь принципа: "Наш клиент — наш бог", тоже, видимо, должен был иногда приносить жертвы.
Вначале я пытался что-то им объяснить, но вскоре понял, что они все равно меня не слушают. Кричали те, которые уже были в кабинете. Те, кто еще оставался за дверью, тоже кричали. Шум стоял невыносимый. Если б не искаженные яростью лица, их можно было бы принять за шумную ватагу ребятишек, выходящих из детского сада.
Я подумал, что у меня, наверное, вид провинившегося школьника, и чуть не рассмеялся. Однако мое положение отнюдь не было веселым. Человечков в кабинете набивалось все больше и больше.
Кабинет не был резиновым, так что попасть внутрь удалось не всем. Стало так душно, что у меня по лбу заструился пот. Я дышал с трудом, хотя толпа едва доходила мне до груди. Им, должно быть, приходилось еще хуже, но, несмотря на это, верещание не прекращалось. В смешанном хоре голосов я все чаще различал крик:
— Окно! Окно!
Наконец кто-то рядом со мной крикнул:
— Откройте окно!
Я подумал, что им душно, но вдруг почувствовал, что они настойчиво подталкивают меня к окну. Четырнадцатый этаж! Перед глазами у меня встали ряды окон нижних этажей и в глубине, внизу, — серая площадь гелиодрома с разбросанными на ней многоцветными пятнами гелиоптеров.
— Но послушайте! — Я старался перекричать их. — Ведь это не моя вина. Во всем виноваты программисты передатчика на Титане! Они вас укоротили. Я тут ни при чем…
Меня никто не слушал. Окно распахнулось. Подоконник все приближался и приближался.
Вдруг мне показалось, что в окне, заглушая нестройный хор голосов, раздается жужжание мотора. Я повернулся. За окном висел гелиоптер. В корзинке, прицепленной у него под хвостом, сидел репортер видеотронии и с помощью видеопередатчика передавал то, что творилось в кабинете. Он помахал мне рукой и крикнул:
— Спасибо, что повернулись… Прекрасно… Теперь улыбнитесь! — Его многократно усиленный голос я слышал отлично.
Я скривил лицо, силясь улыбнуться, ибо сознавал, что на меня глядят миллионы видеозрителей. Однако улыбки не получилось. Она превратилась в гримасу боли, так как в этот момент меня ударили в солнечное сплетение.
— В окно его, в окно! — истерически верещал кто-то.
В эту минуту я заметил, что к окну приближается еще один гелиоптер, а под его фюзеляжем колышется веревочная лестница. Это было спасение. Не обращая внимания на удары, которыми меня осыпали, я начал протискиваться к окну. Репортер ободряюще улыбнулся и приник к визиру аппарата.
Спустя секунду я был уже на подоконнике и с ужасом увидел, что репортер знаками показывает пилоту второго гелиоптера, чтобы тот не приближался к окну.
— Лестницу! Лестницу! — отчаянно вопил я, изо всех сил цепляясь за раму. Сзади на меня наседала толпа, впереди разверзлась пропасть.
— Подождите минутку, — успокаивал меня в мегафон репортер. — Мне нужно расстояние, чтобы охватить всю картину…
— Но они меня выкинут… Спасите!
— Потерпите. Только момент. — Гелиоптер с репортером медленно отошел подальше. Второй с лестницей придвинулся ближе.
Я схватился за лестницу, уже падая, и кое-как вскарабкался к дверце кабины. Кто-то втащил меня внутрь. Несколько раз сверкнула фотовспышка. Это сидящие внутри репортеры запечатлели момент моего появления в кабине.
— Вы Дам, специалист по теории сокращений?
— Какое будущее ожидает укороченного человека?
— Это первый этап укорочения? Ваш прогноз?
— Ускорит ли это экспедиции к звездам?
Вопросы сыпались со всех сторон. Я ошаращенно вертел головой, а потом энергично кивнул.
— Да, это укорочение, — неопределенно ответил я.
— Скажите, укороченный человек чем-нибудь отличается от нас? — Небольшой чернявый репортер в очках немного заикался.
— Абсолютно ничем. Просто он немного поменьше… -
Я начал обретать уверенность.
— А этот взрыв восторга, который мы наблюдали, был вызван улучшением самочувствия?
— Разумеется! Чем меньше организм, тем меньше потребности, отсюда и улучшение самочувствия.
И где они углядели восторг, хотел бы я знать!
Больше они ни о чем меня не спрашивали, так как мы опустились на гелиодром. Выходя из гелиоптера, я услышал отрывок сообщения:
"…восторг укороченных людей не поддается описанию. Они радуются своему росту, — сказал нам проектировщик Дам, специалист «Космолета» по вопросам миниатюризации. — «Космолет» свершил великое, историческое открытие, достойное нашей эры, эры миниатюризации. В эпоху, когда каждый предмет, каждый автомат становится все меньше, человек также должен пересмотреть свое отношение к собственному росту. Будущее принадлежит миниатюризованным — именно миниатюризованные люди полетят к звездам".
Я шагал по плитам гелиодрома, и все расступались передо мной. Образовавшийся таким образом живой коридор вел к двери кабинета директора «Космолета». Я хотел как-нибудь улизнуть, добраться до ближайшего гелиоптера и улететь домой, однако стоило мне свернуть с назначенного маршрута, как из толпы выбежал молодой человек, поддержал меня и отвел на середину прохода. Сверкнуло несколько вспышек, а на лицах стоявших поблизости людей отразилось беспокойство.
