Боб Шоу - Судный день Орбитсвиля
"Я слушаю тебя, Скотт, – подумал Джим, постаравшись избавиться от враждебности и скептицизма. – Скажи, что ты собираешься сказать – и я тебе поверю".
– Это неотъемлемая часть Гипотезы Добра, – начал Хепворт, указав на облако из планет. – Нет необходимости говорить, что эти планеты не вращаются по орбитам вокруг солнца. С точки зрения небесной механики такая система невозможна. Она должна была бы разлететься, но этого не происходит, значит, планеты удерживает какая-то неизвестная сила.
Флейшер, словно школьница, подняла руку.
– Мне кажется, что из сказанного вами вовсе не следует, что планеты исчезнут.
– И да, и нет. Я говорю, что планеты могли бы оставаться в теперешнем состоянии, если бы Добрая Фея захотела этого. Но какой тогда смысл в разрушении Орбитсвиля?
Хепворт распростер руки и оглядел своих слушателей.
– Ведь по сути, мало что изменилось. Вместо одного огромного Орбитсвиля мы теперь имеем шестьсот пятьдесят миллионов небольших, вывернутых наизнанку. Если все останется в таком виде, жизнь быстро нормализуется. Вопли удивления и страха, исторгаемые обывателями, скоро стихнут, потому что такова уж природа обычных людей. Конечно же, кое к чему придется приспособиться, и еще многие века этот незабвенный блистающий град будет волновать умы философов, историков и естествоиспытателей, но, по существу, все останется без изменений.
Хепворт замолк, его внимание отвлекла вылезшая из брюк рубашка. Он неторопливо заправил ее обратно в штаны, затем мрачно взглянул на своих слушателей.
– Так вот я спрашиваю вас, какой смысл оставлять эти новоиспеченные планеты в теперешнем состоянии?
– А может и не следует искать здесь никакого смысла? – спросил Никлин. – Может, все идет так, как и должно идти?
– Что ж, это еще одна точка зрения, назовем ее Нейтральной Гипотезой, но она мне не нравится, я не верю, что Добрая Фея понапрасну тратила свои силы и время.
Никлин понял, что окончательно запутался в этом сумбуре идеи и предположении.
– Хорошо, но в таком случае, куда попадут все эти планеты? И почему именно туда они попадут?
– А об этом мы не договаривались, – по-детски бесхитростно ответил Хепворт. – Я не могу ответить на все эти куда и почему. Я просто утверждаю, что они исчезнут, переместятся. Они могут исчезнуть внезапно и одновременно, а могут и постепенно. Насколько нам известно, этот процесс уже начался…
– Это будет нетрудно выяснить, если наша программа поиска планет в состоянии обработать такое количество точек, – сказала Флейшер, приступив к общению с главным компьютером. – Мы могли бы следить, скажем, за одним процентом, а затем…
Ее голос превратился в неразборчивое бормотание, ибо она погрузилась в математические расчеты, решая поставленную самой себе задачу. Воорсангер, прежде чем обратить свой взгляд на Хепворта, с тревогой посмотрел на Монтейна.
– Всего этого вполне достаточно, чтобы задать вопрос – в чем собственно теперь смысл нашего полета?
Хепворт согласно кивнул.
– Вы имеете в виду, что нам следует вернуться?
– Я полагаю… – Воорсангер снова взглянул на проповедника, и лицо его затвердело. – Да, именно это я имею в виду.
– Что ты думаешь, Джим?
– Откуда мне знать? – ответил Никлин, словно школьник, которого спросили не по программе. – Кроме того, мы опять ведем себя так, словно мы совет управляющих.
– Хорошо, спросим босса. – Хепворт взглянул на Монтейна. – Что вы думаете, Кори?
– Вы идиоты! – Монтейн все еще улыбался и глазел в потолок. – Вы полные идиоты!
– Я не думаю, что Кори вполне готов высказать разумное мнение. –Хепворт многозначительно взглянул на Аффлека. – Нибз, почему вы не отправились на поиски доктора Хардинга и не привели его сюда? Я думаю, было бы лучше…
Аффлек виновато затоптался на месте с самым разнесчастным видом, затем повернулся и исчез из виду.
Хепворт опять обратился к Никлину:
– Так что ты думаешь, Джим?
– А ты? – спросил его вместо ответа Джим, пытаясь оттянуть момент принятия решения. – Что ты скажешь?
Хепворт улыбнулся ему странной короткой улыбкой.
– Трудно что-либо решить, особенно без соответствующей смазки. Ведь так много еще неизвестного во Вселенной. Я хотел бы продолжить, и в то же время я хочу вернуться.
– Здорово же ты мне помог, – улыбнулся Никлин. – Мне-то казалось, раз ты начал, то…
– Господа! – подала голос Меган Флейшер. – Позвольте принять решение за вас – мы вынуждены вернуться.
– По крайней мере, это заявление звучит очень недвусмысленно, –холодно заметил Хепворт. – Не могли бы вы сообщить нам, каким образом и почему вы пришли к столь твердому заключению?
– Пожалуйста. – Улыбка пилота неопровержимо свидетельствовала о ее неприязни к физику. – Корабль не в состоянии совершить межзвездный полет. – Что? – В голосе Хепворта появились воинственные интонации. – О чем идет речь, женщина?
– Речь идет о двигателях, мужчина. У нас исчезло левое захватывающее поле.
– Чушь!
Хепворт склонился над пультом управления, вглядываясь в индикатор распределения напряженности захватывающего поля. Никлин проследил за его взглядом и увидел, что светящаяся бабочка стала явно асимметричной. Он завороженно наблюдал, как за несколько секунд левое крыло сжалось до размеров крошечного пятнышка, а затем и вовсе исчезло. В тот же момент в животе у него возникла тошнотворная волна – ускорение резко упало. Повисла звенящая тишина. Ее прервала Флейшер.
– Как капитан корабля, – произнесла она ясным и твердым голосом, – я приняла решение прервать полет.
– Дура! – взвизгнул Хепворт.
Он повернулся и побежал к лестнице, из-за малой гравитации преодолев это расстояние в два гигантских прыжка, и спрыгнул в люк палубы. Прошло несколько секунд, прежде чем до Никлина дошло, что Хепворт отправился к двигательным цилиндрам. Его вновь охватило чувство нереальности происходящего. Он встал и посмотрел на остальных, словно ожидая от них указаний, что делать ему дальше. Флейшер и Воорсангер смотрели на него с ничего не выражающими лицами; Монтейн слабо улыбался, все так же глядя в потолок, по щекам его текли слезы.
Никлин неловко добрался до люка и выпрыгнул на лестницу. Он некоторое время спускался обычным образом, затем сообразил, что в условиях малой гравитации самый лучший вид передвижения – управляемый полет. Джим крепко обхватил пальцами продольную балку лестницы, поджал ноги и заскользил вниз.
Откуда-то снизу доносились крики Хепворта. На всех палубах на площадки высыпали дети, пребывавшие в полном восторге от демонстрации нетрадиционного спуска по лестнице; немногие взрослые, наблюдавшие за происходящим, проявили куда меньший энтузиазм. Они были охвачены беспокойством, которое так знакомо путешественникам, заметившим что-то странное и необычное.
