Владимир Талалаев - Рагнарек
Глава 6
Тема наконец-то решил заняться починкой телевизора. Вообще-то этот реликт в деревянном корпусе проще было бы выбросить и купить новый, но так и хотелось ткнуть старшего брата носом в работающий "ящик" и ехидно так произнести: "Так, значит, и телевизор починить не могу?!..." Приятно, что и говорить. Но... Есть тут и еще одна причина: пока брата не будет дома, а это недельки на две-три, меньше его поход не займет, то можно подключиться к ближайшему радиотелескопу и ловить программы с Земли, Марса и Лиесса. А если особо повезет — то снова удастся поймать программы этой странной станции, что вперемежку с какими-то сумбурными религиозными передачами крутила дивные фильмы а-ля "Из жизни жидкометаллических оборотней" или "Войны богов". А эту станцию современные пластиковые микросхемники не ловили: помех больше, чем изображения. Другое дело — радиоламповое "старье": сигнал чистый и устойчивый, все лишнее моментально срезается.
Были еще с годик назад захватывающие репортажи-трансляции с борта космошлюпа "Альфа", которые глушили правительства всех планет, но с восторгом ловили все любители, но с тех пор, как "Альфа" взорвалась, а ее капитан, по слухам, подался в Командоры — этот канал информации иссяк навсегда.
Вздохнув, Тема открыл крышку настройки. Жалобно скрипнув, бедная крышка отвалилась, оставаясь в руках мальчишки. Нимало не смутясь, Артем аккуратно уложил ее на телевизор: "Потом прилажу!".
Аккуратно покрутил настройку. Звук появился, транслировали какую-то незнакомую колыбельную:
"И если были слезы в этот день,
Придет другой — светлей и веселее..."
Изображение, однако, не появилось. Тема попытался настроиться лучше, но вместо появления изображения исчез и звук. И, что самое обидное, уже не вернулся. А колыбельная была красивая, приятная, хотя и неуместная среди бела дня. Пощелкав кнопкой автонастройки, Тема убедился, что это тоже результатов не дает.
И в этот момент хлопнула дверь. Поскольку визит брата не ожидался, Тема догадался, что это друг Димка, из местных. Только ему Тема давал дубликат ключа.
Вместе с другом в квартиру ворвался поток холодного ветра, вызывающего озноб. Димка дрожал, и это неудивительно. Шел он спокойно по улице, наслаждаясь летним зноем, как вдруг шквал морозного ветра обрушился на мальчишку, казалось, со всех сторон. Мгновенно под ногами блеснул снег, надежно укрыв зеленую травку. Это было так неожиданно, что душу сковал страх. Не разбирая дороги, кинулся мальчишка вперед. Хрустел под ногами снег, лез за шиворот мороз, ничуть не сдерживаемый легким летним пажеским одеянием. Тяжелым свинцом наливалось небо, свистел ветер. Кусты цеплялись за ноги, обдавая колючими брызгами снега, особо вредная ветка сорвала туфель, и Димка заскакал на одной ножке, дотягиваясь до висящей на ветвях обуви. Вытряхнув снег, малыш сунул ногу в туфель и кинулся дальше. Куда? Разумеется, туда, где поближе и потеплее: к Артемке, что живет в двух кварталах отсюда.
И вот теперь Димка вломился в тепло квартиры друга и, стуча зубами, произнес:
— П-привет!
— Що, мавпочка, змэрзла? — полетело в ответ.
— Тебе бы так змэрзнуть! — Димка стучал зубами, прислонившись у стойки с кассетами и созерцая Темкину возню с телевизором. Озноб был так силен, что не осталось даже сил обидеться на "мавпочку", — Посреди лета -снег. Интересно, что это... Не ваши, земные, шуточки?
— Не-е, земляне умеют только предсказывать погоду, и то через раз, а то и два... — Тема убедился, что с наладкой телевизора ничего не выйдет, и теперь наслаждался беседой.
— Так что же это? — озадаченно спросил все еще дрожащий друг.
— Рагнарек... — внятно произнес Тема. Конечно, современному человеку слово это мало что скажет, но вот жителю средневековья...
— Конец света от снега? — Димка повернулся к окну и, отодвинув шторы, взглянул на съевший все краски города белый покров, — Похоже.
Тема оторвался наконец-то от ламповой "шарманки" и повернулся к другу, вставая и улыбаясь с нескрываемым ехидством и торжеством:
— Между прочим, мой братец пошел с этим бороться... Заранее. По предсказанию палантира этого охломона Дэнни.
— Что? — от обиды и возмущения Димка аж перестал дрожать и качнулся к Артему, уперев руки в боки, — Пошел бороться?! А нас не взял? Пойдем!!! -и тут же кинулся к выходу, позабыв про мороз на дворе.
Тема обеими руками вцепился в плечо друга, останавливая его и разворачивая к себе:
— Что, идешь опять мерзнуть?
— Есть у тебя другие предложения?
— Вот. Эта одежда... — и Тема кивнул в сторону джинсов, небрежно провисающих на руле детского трехколесного велосипеда, и сиреневой кофты, прикрывшей собою половину кассетной стойки.
Дима нерешительно взял в руки джинсы и повертел их. Тем временем Темка занял его прежнее место у стойки и, улыбаясь, смотрел теперь, как непривычный к земным нарядам риаданец путается в брюках, натягивая их прямо поверх своих лосин. Узкие жесткие брючины налазили неохотно, но когда осталось только застегнуть пуговицы, Темкины улыбочки выплеснулись в реплику "из кабины комментатора":
— ...И вот наконец-то со скоростью имперской крейсерской улитки он натянул джинсы!..
Стараясь не обращать внимания на насмешки Артема, Димка снял свой кожаный поясок. Вернее, попробовал снять, потому что застежка пряжки цеплялась за заклепки, нервничающий мальчишка дергал ремень, словно извивающуюся змею, а в ответ уже неслось:
— ...Самсон боролся со львом, а ты с удавом...
Расстегнувшийся наконец-то ремень тут же молниеносным движением Димкиных рук обвился вокруг шеи ехидствующего, и тот, шутливо изображая задушенного, примирительно заявил: — Ну ладно, с коброй!
Ремень был тут же отпущен да так и повис на шее мальчишки, словно хомут или ошейник. Но это ни на секунду не угомонило Артема: увидев, с какой скоростью опасающийся новых насмешек Димка напялил на себя кофту, Тема вновь изобразил из себя спортивного комментатора, ведущего репортаж с Олимпийских Игр:
— ...Новый чемпион мира по надеванию футболок... как там тебя сегодня? — и, заметив потянувшиеся к ремню на шее руки, поспешно заявил:— Не надо, я сам! — и, потянув за концы ремня, высунул язык:
— Э-е-е!..
Вдоволь отсмеявшись, он кивнул застегивающему уже последнюю пуговицу другу:
— Ну что, идем?
Улица встретила их колючим морозом и блеском снежинок. Сбывалось пророчество стеклянного компьютера... Невольно вспоминалась старая-престарая песня:
В зимнем городе незнакомом
Власть взяла в свои руки вьюга,
Стал хозяином снег.
Вьюга бродит от дома к дому,
Отделяя их друг от друга,
Нет, дороги к ним нет...
Люди прячут от ветра лица,
Так жесток он давно уж не был,
Но теперь в этот день
Что ж так вьюга на город злится,
Что ж так злится на город небо,
На тепло его стен?..
А метель бьет в лицо...
Как она к нам жестока,
К нашим судьбам и снам
И случайным прохожим...
А метель бьет в лицо
И стучит в чьи-то окна,
И в чужие дома,
И по стенам чужим...
Только дойдя до кустов, где застал Димку снег, Тема с изумлением обнаружил, что на шее у него по-прежнему телепается кожаный ремешок от Димкиной риаданской одежды. Выбрасывать хороший ремень не хотелось, но и отдавать его Димочке не было ни малейшего резона. Так что вечный насмешник скрутил пояс, обмотав вокруг пальцев, и сунул в карман курточки. Ребята пошли вдаль по пустым улочкам и переулкам.
