Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)
- Мы попадем в Пеллу быстрее, если отсюда переправимся через Боспор к Бизантиону.
- Это будет дорого, паломник. У нас с тобой не хватит монет, чтобы оплатить проезд.
- Но на что ты рассчитываешь? - Я остановился на полуслове. Ответ был мне известен: Гаркан приберегал деньги на выкуп детей.
Поэтому я сказал:
- Мне известно, где можно достать монеты.
Гаркан понял намек на лету.
- У работорговцев? - Он мрачно ухмыльнулся. - Да. Монет у них больше, чем у самого царя Мидаса.
- Но их трудно ограбить, - сказал Бату. - Их дома охраняются, а сами они никогда не выходят на улицу в одиночку.
- Мы достаточно сильны, чтобы справиться с любой охраной, - сказал я.
- Не спорю, - отвечал чернокожий. - Но мы не успеем донести монеты до пристани, как нас схватит городская стража.
Я кивнул. Бату был прав. Нельзя рассчитывать только на силу. Город слишком мал, и ограбление одного из богатых работорговцев встревожит стражу, которая первым делом примется останавливать все отходящие от пристани корабли. Итак, следовало прибегнуть к хитрости.
27
Нам повезло: дождь шел всю ночь. Изучая дом самого богатого работорговца в Халкедоне, я стоял под корявыми ветвями оливкового дерева. С веток капало. Гаркан и Бату горбились возле меня, мокрые, несчастные и недовольные.
- Высокая стена, - сожалел Бату, его глубокий голос грохотал отголосками дальнего грома.
- Одни только боги знают, сколько стражников охраняют этот дом, нервно сказал Гаркан.
- Шестеро, - отвечал я. - И еще двенадцать спят сейчас в помещении для слуг на другой стороне двора.
- Откуда ты знаешь? - В хриплом шепоте Гаркана слышались нотки удивления и недоверия.
- Я провел целый вечер на ветвях большого дуба по ту сторону улицы.
- И никто тебя не заметил? Никто?
- Квартал очень богатый, улица - тише не бывает. Трудно было лишь прокрасться мимо стражников у подножия холма. Но, пробравшись сюда, я не встретил на этой улице никого, кроме разносчика фруктов с тележкой. Я подождал, пока он завернул за угол, потом залез на дерево. Густая листва укрыла меня. Ну а спустился я уже в полной темноте.
Я услышал, как Вату хихикнул.
- Ты доволен? - спросил я Гаркана.
- Вот что скажу: для паломника, - буркнул он, - у тебя странные повадки.
Мы решили, что оба они подождут в глубокой тени олив, выстроившихся вдоль улицы. Они должны были заняться городскими или хозяйскими стражниками, если те окажутся на улице.
- Дождь нам только на пользу, - проговорил я. - Сегодня гулять никто не пойдет.
- Да и стражники останутся у стены и не станут бродить по улицам, добавил Вату.
Я кивнул.
- Если я не вернусь, когда небо начнет светлеть, возвращайтесь на постоялый двор, забирайте людей и уходите из города.
- Ты говоришь, Орион, как начальник, - сказал Гаркан.
Пришлось встряхнуть его за плечо.
- Я сказал только, что хочу, чтобы ты ушел отсюда вместе со своими людьми, даже если меня поймают.
- Я понял, - сказал он, - боги да будут с тобой!
- Они всегда со мной, - отвечал я, понимая, что он не может даже представить себе всей горечи, таившейся в этих словах.
- Удачи тебе! - проговорил Вату.
Я встряхнул свой влажный от дождя плащ, желая убедиться, что он не помешает моим движениям, потом оставил то сомнительное укрытие, которое предоставляло нам дерево. Холодные капли обжигали, хотя ветра не было вовсе. Двор работорговца окружала высокая стена, утыканная поверху остриями и битыми черепками. Садовники подрезали деревья, которые росли вдоль стены, а ее выбеленная поверхность оказалась настолько ровной, что я не мог ни за что зацепиться. Поэтому еще у оливы я побежал, пересек выложенную кирпичами улицу и подпрыгнул изо всех сил. Моя правая нога в сандалии оперлась о стену, и я протянул вверх правую руку. Пальцы нащупали край стены, а тело по инерции припало к ней. Не обращая внимания на острия колючки, я зацепился кончиками пальцев обеих рук, а затем подтянулся. Перед глазами моими оказался целый лес разнообразных острых предметов.
Я осторожно перебросил ногу на край стены. Мне с трудом удалось это сделать, так как почти весь верх был покрыт осколками и лезвиями. Однако смущали меня только собаки. Наблюдая днем и вечером за домом, я заметил несколько больших псов, разгуливавших по саду или валявшихся возле стен. Языки их свисали, крупные зубы белели. Дождь поможет мне: непогоду, сырость и холод собаки любят не больше людей, а ливень помешает им учуять меня.
Я перебрался через иззубренные черепки и колючки и медленно опустился на траву. А потом долго ждал, припав на одно колено, пока дождь сек холодом мою шею и нагие руки и ноги. Во дворе было пусто. Я не видел даже слуг, и лишь в одном окне первого этажа мелькал огонек.
Сделав гиперактивными свои чувства, я метнулся к ближайшему окну дома, его ставни оказались запертыми. Низко и грозно зарычала собака, взятая на ночь под крышу. Я отпрыгнул, а потом замер на месте. Там сидел сторож, укрывшийся от дождя под козырьком, устроенным ниже второго этажа. Он плотно укутался в плащ, подбородок его опустился на грудь - впрочем, я не видел, спал он или нет, но не мог рисковать. Бесшумно как змея скользнув вдоль стены, я подобрался к нему на расстоянии вытянутой руки. Тут он и заметил меня. Зажав ему рот ладонью, другой рукой я коротко рубанул его по затылку. Сторож обмяк, и я опустил его на то же место, постаравшись усадить в прежней позе, укрыв плащом.
Нырнув под навес, я поднялся к окну второго этажа. Оно тоже было закрыто ставнем, но, взявшись за прорези, я отворил его, чуть скрипнув рамой. Надеясь, что никого не разбудил, я забрался через окно в темную комнату. Когда глаза привыкли к темноте, я заметил, что попал в спальню. Женщина металась в постели и что-то бормотала во сне.
На цыпочках я пробрался мимо нее к двери и вышел в коридор. Точнее, я оказался на балконе, огибавшем с четырех сторон внутренний дворик. По всей длине его виднелись двери, которые вели в другие спальни и прочие комнаты. Внизу горела та неяркая лампа, которую я видел снаружи. Перегнувшись через отполированный руками поручень, я заметил двух стражей, скорчившихся под холодным дождем. Рыкнувший на меня пес нервно расхаживал под балконом с дальней стороны атриума, царапая когтями камни. Подняв уши торчком, он посмотрел на меня, однако ему явно не разрешали подниматься на второй этаж. Собаку приучили жить вне дома, и я мог считать это своей удачей. Теперь следовало найти место, где купец держал свои деньги. Впрочем, можно было не сомневаться: он хранил их в собственной комнате. Но какая из дверей приведет меня туда?
Я постоял, разглядывая выходившие на балкон одинаковые простые двери; все они были закрыты. В дальнем конце балкона, напротив лестницы, оказалась двойная дверь, украшенная тонкой резьбой, она и привлекла мое внимание.
